Радоница Они сегодня у ворот нас ждут... Стоят и смотрят, смотрят на дорогу... «Твои придут?» , «Конечно же, придут! Ведь Радоница! Не прийти не могут...» Один лишь день в году им Богом дан: Когда во храмах загорятся свечи, Их отблеск разольется по крестам И возвестит о долгожданной встрече. Тогда откроются небесные врата, И засияет мир янтарным светом, Польется с неба душ их чистота. Как жаль, что не дано нам видеть это... Мы сердцем знаем: здесь они сейчас, Хранители невидимые наши... Нам гладят руки, обнимают нас... И мы их вспоминаем, тех, тогдашних... Вон мама у ограды ждет, И светится ее душа любовью... Отец... Он так знакомо подмигнет И распрямит нахмуренные брови... А кто-то та
«Я не знаю, было ли так важно для Святых Апостолов, кто из них будет сидеть рядом с Иудой, а кто не будет, однако знаю, что для них было важно, кто станет Иудой, а кто нет. Принцип этот должен быть важен и для меня, и для вас. А с кем рядом будем мы сидеть в трамвае, троллейбусе или самолете у нас не всегда есть возможность выбирать, но кем будем мы сами — Людьми или нелюдями, это зависит от каждого из нас.» Патриарх Сербский Павел
А на кладбище тишина. Не бывает здесь суеты. Только даты и имена, И несбывшиеся мечты. Здесь никто уже не грешит, И не делает добрых дел. Никуда никто не спешит. Ведь всему наступил предел. Все мы знаем каков итог, Но торопимся жизнь прожить, Пропуская сквозь пальцы то, Чем безумно должны дорожить. Мы цепляемся за пустоту. Часто любим порой не тех. Ценим вовсе не ту красоту. Ждём какой-то супер успех. А по сути, ведь главное то, Кто нас в этой жизни любил. Вопреки, несмотря ни на что. И в разлуке нас не забыл. Все мы здесь закончим свой путь, Без мечтаний, без суеты. У кого-то ...заваленный крест. У кого-то...живые цветы. Инна Романюта, 2018 г.
Бабушкин сад С тех пор как отец Маши Никита ушел на войну, в старом саду около бабушкиного дома дорожки и грядки позарастали крепкими лопухами и укропом, а крапива встала такой густой стеной и так жглась, что Маша боялась к ней подойти. Бабушка Серафима только вздыхала, – где уж ей, старой, справиться с такими непокорными травами, деревьями и кустами! В непролазной траве весь день копошились и гудели шмели. Иногда они вырывались из травы, с размаху налетали на Машу, с треском ударяли в лицо и со звоном подымались вверх, выше скворечни, – радовались, что напугали Машу. Но радовались они напрасно – в вышине, где всегда летал пух от одуванчиков, шмелям приходил конец. Там их хватали на лету ло
Как-то в поезде я ехал с бабулькой лет семидесяти. Она рассказала, как тонула на «Адмирале Нахимове». Ей тогда в 1986, было за шестьдесят и плавать она не умела совсем. В принципе в той панике, драках и убийствах, у нее было 0 шансов выжить: — Я вышла на палубу, она накренилась. Все метались с безумными криками. У кого в руках был круг, на того нападали и убивали. Я видела, как один член команды задушил девушку и отобрал «спасжилет», но прыгнуть в воду не успел, ему разбили голову и отобрали трофей. Я так перепугалась этого кошмара, что уже и не думала, как я буду плыть, ясно, что никак. Но я поняла, что нужно быть подальше от кругов и жилетов — за них убивают. И лучше всего быть подальше