Жанна Шабанова

Леонид Иванович знал свой участок тайги как свои пять пальцев. Шестьдесят три года прожил он в этом мире, где воздух пахнет хвоей и прелой листвой, где тишину нарушает только шелест ветра в кронах да отдалённый стук дятла. Он был егерем в третьем поколении, и лес был его домом, его храмом и его тихим, немного грустным, пристанищем. После того как его жена Анна ушла из жизни десять лет назад, он словно окаменел, как старый кедр, продолжая расти, но перестав цвести. Единственной живой нитью, связывавшей его с прошлым, была память о друге – Сергее. Сергей был ему больше чем братом. Они вместе росли в соседних избах, вместе учились различать следы и птичьи голоса, вместе несли егерскую службу. Сергей был полной противоположностью молчаливому Леониду: жизнелюб, мечтатель, вечный выдумщик. Он мог заговорить с белкой и убедить самого угрюмого медведя, что тот просто не выспался. А ещё он был мастером на все руки: вырезал из дерева удивительные фигурки, мог починить что угодно и обожал приду

— Ну что, Алексей, опять в дальний квадрат собрался? — Василий Петрович, старший лесничий, прищурился, глядя на карту, разложенную на грубом деревянном столе. — Там же бурелом сплошной, да и болота осенью коварные. — Надо, Петрович, — Алексей затянул ремень рюкзака. — Там кедры старые стоят, проверить нужно, не начал ли короед шалить. Да и тихо там. Мне сейчас тишина нужна. — Тихо… — старик покачал головой, помешивая ложечкой чай в жестяной кружке. — В тайге, Леша, тишина обманчивая. Она говорит, только слушать надо уметь. А ты в последнее время все в себе, да в себе. Смотри, тайга таких задумчивых не любит. Оступишься — и поминай как звали. — Не оступлюсь, — улыбнулся Алексей, но улыбка вышла грустной, одними губами. — Я осторожно. К вечеру вернусь на заимку. — Добро. Рацию держи включенной. И возьми с собой хлеба лишнего. Мало ли, кого встретишь. — Кого там встречать, Петрович? Медведя разве что. — Тайга большая, Леша. Всякое бывает. Ну, ступай с богом. Алексей вышел из сторожки, в