Со времен Дарвина деревья считались закоренелыми индивидуалистами, которые ведут непримиримую борьбу за воду, питательные вещества и солнечный свет. Победители обрекают побеждённых на гибель, простирая на них свою тень и лишая их влаги. Но на сегодня накоплен значительный объём научных данных, опровергающих эту идею. Он свидетельствует, что деревья одного вида, наоборот, составляют некую общность и, кроме того, часто образуют союзы с деревьями других видов. Лесные исполины приучены жить в отношениях взаимозависимости и сотрудничества, которые поддерживаются общением и коллективным разумом, как и в колониях насекомых. Наш взгляд обычно притягивают их раскидистые кроны, но самое главное происходит под землей под нашими ногами. Все деревья в любом более-менее здоровом лесу связаны друг с другом подземными грибковыми сетями. Через эти сети деревья делятся влагой, питательными веществами, а также используют их для коммуникации. Они посылают сигналы тревоги при засухе, при болезни или при нападении насекомых. Получив эти сигналы, соседние деревья начинают менять своё поведение.

Учёные называют эти сети микоризными. Тонкие, похожие на волоски кончики древесных корней соединяются микроскопическими грибковыми нитями, образуя звенья цепи, которые обеспечивает симбиотические отношения между деревьями и грибами и даже взаимовыгодный обмен. В качестве своеобразной платы за свои услуги грибы потребляют около трети сахаро́в, которые деревья синтезируют из солнечного света. Грибы питаются сахаром, а сами забирают из почвы азот, фосфор и другие минеральные вещества, которые затем передают деревьям.

Эта сеть — поистине источник жизни для молодых побегов, растущих на сильно затенённых участках леса. Им не хватает света для фотосинтеза, и они выживают только благодаря взрослым деревьям, которые через грибковую сеть перекачивают в их корни сахара́. Таким образом материнские деревья «вскармливают своих отпрысков», и эта метафора точно передаёт суть их отношений. Лесничий и писатель из Германии Петер Вольлебен рассказывает, что однажды в лесу он наткнулся на огромный, метра полтора в поперечнике, пень от бука. Дерево было срублено лет пятьсот назад, но, почистив его поверхность перочинным ножиком, Вольлебен обнаружил нечто удивительное: пень был зелен от хлорофилла. Объяснение могло быть только одно. Соседние буки подпитывали его, перекачивая глюкозу по сети. «Когда буки так делают, они напоминают мне слонов, — говорит он. — Те тоже подолгу не оставляют умерших сородичей, особенно если это большой, старый, почитаемый патриарх». Чтобы общаться по сети, деревья посылают химические, гормональные и пульсирующие электрические сигналы, которые только начинают расшифровывать учёные. Эдвард Фармер из Лозаннского университета (Швейцария) занимался изучением этих электрических импульсов и выявил сигнальную систему, поразительно похожую на нервную систему животных (хотя Фармер не предполагает, что растения имеют нейроны или мозг). Чаще всего деревья разговаривают, когда испытывают тревогу или нужду в чём-либо, но Вольлебен подозревает, что у них есть и другие темы для бесед: «О чём они разговаривают, когда им не грозит опасность и они всем довольны, хотел бы я знать?» Моника Гальяно из Университета Западной Австралии получила доказательства того, что некоторые растения также могут издавать и воспринимать звуки, в частности, потрескивание в корнях частотой 220 герц. Кроме того, деревья общаются через воздух при помощи феромонов и других пахучих веществ. Классический пример — акация кручёная, с раскидистой, как зонтик, кроной, символ жаркой, пыльной саванны к югу от Сахары. Если листья этого дерева начинает поедать жираф, то оно издает сигнал тревоги, выделяя этилен. Почувствовав его, соседние акации начинают насыщать свои листья танинами. После этого жирафы ищут источник пищи подальше от этого общества акаций. Недавние работы Лейпцигского университета и Немецкого центра интегративных исследований биоразнообразия показывают, что деревья распознают вкус оленьей слюны. «Если олень начинает жевать ветку, то дерево выделяет химические вещества, от которых листья становятся невкусными, — говорит Вольлебен. — Если же ветку обламывает человек, дерево выделяет вещества, залечивающие рану». Да, учёные только начинают познавать язык деревьев. «Мы мало знаем, что они сообщают друг другу с помощью феромонов. Мы не знаем, как они передают информацию внутри своих тел. У них нет нервной системы, но они всё равно могут чувствовать и испытывать нечто, похожее на боль. Когда дерево рубят, оно посылает электрические сигналы, как поврежденная человеческая ткань».

Кроме того, деревья часто образуют союзы с деревьями других видов. Туи и клёны находятся в одной сети, болиголов и дугласова пихта — в другой. Но почему деревья делятся питательными веществами и образуют союзы с деревьями других видов? Разве закон естественного отбора не предполагает конкуренцию между ними? Вот это и является трудным вопросом для эволюционистов. Ведь с точки зрения Дарвина - выживает сильнейший или наиболее приспособленный. Однако выявленные факты указывают на то, что в случае с деревьями теория естественного отбора явно не работает. Деревья не стараются выжить сами, лишая при этом возможности выжить других. Наоборот, подпитывают, поддерживают и заботятся о более молодых побегах не только своего, но даже другого вида, состоящего с ними в одной микоризной сети. Итак, теория эволюции не объясняет эти процессы. В большей степени это похоже на творчество мудрого конструктора, просчитавшего всё при сотворении.