Когда ничего у человека не получается: ни милостыня, ни Писание, ни Евхаристия, ни служба. Ну, ничего нету. Дырявое ведро. Воды не держит. Тогда останется только терпеть скорби. Это будет последнее лекарство Бога, чтобы спасти человека... ...Это за то, что ты больше ничего не можешь. А умел бы – спасался тем, что можешь.
Понимаете? Такая штука. Мы сегодня с вами хотим чего? Хотим от скорбей избавиться. Чтобы и спасти душу, и от скорбей избавиться, надо богатеть добрыми делами. Нужно помогать друг другу. Тогда не нужно будет скорбеть. Скорби – это последний козырь в руках Бога для того, чтобы сбить с человека эту коросту. Эту твердую бегемотову кожу. И добраться до самого сердца. До сердца ж
Однажды ты перестаешь суетиться и что-то кому-то доказывать, смотришь с улыбкой на окружающий мир со всеми его безумиями, не спешишь нравиться людям, не спешишь раздавать советы и кого-либо судить или спасать, перестаешь отвечать на звонки людей, которые давно не восхищают и не интересуют, больше смотришь на небо, чем на то, кто чем занят и как живет, вспоминаешь то, что вдохновляет вне зависимости от обстоятельств, не извиняешься, не поясняешь, не споришь, не тратишь время на неинтересное и временное, и обнаруживаешь невероятное спокойствие и множество вещей, которые не замечал раньше в погоне за тем, чтобы подходить под чьи-то представления или соответствовать чьим-то ожиданиям.
Уют внутр
Как постепенно уходят люди
Знаете, как бывает? Человек рядом. Вот же он! Его можно потрогать, обнять, поцеловать, - он рядом. Но он уже уходит. И это куда более безнадежный уход, чем когда просто уходят. Выходят за дверь, даже с вещами, - есть более страшный и бесповоротный уход: когда человек постепенно уходит, находясь рядом.
И совершенно невозможно удержать его хоть любовью, хоть силой. И невозможно уговорить его остаться, хоть какие аргументы приводи. И плакать тоже бесполезно, хотя и плачешь втихомолку, тайком...
Так уходят, когда болеют. Стареют. Когда он рядом, в кресле, в постели, на кухне, на улице, - вот же человек, живой и теплый. И мы вместе. Но каким-то непостижимым образом