События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей. Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холод
Мама, мамочка, мамуля
Ты за всё меня прости
Ты прости, что твой сынуля
Не сумел к тебе прийти.
Тебе весточку прислали
Что я смертью храбрых пал,
Но тебе ведь не сказали
Как же сильно я скучал.
Что не мог сказать всей правды
Когда шли мы снова в бой
Здесь мы стали все как братья
А комбат отец родной.
Он годами нас постарше
И умнее всех он нас
Ведь когда-то на гражданке
Он уволен был в запас.
И опять когда угроза
Вдруг возникла над страной
Ни к чему тут лить всем слёзы
Как один, все встали в строй.
А нацисты всё стреляли
Нас комбат берег как мог
Много братьев потеряли,
Но комбат он ведь не бог.
Вот в окоп летит граната
Прямо в нашего комбата
Я закрыл его собой
Он ведь как отец родной.
Прошу