«Гарэн Константиновна Жуковская сказала Райкину: «Сейчас ты мчишься из Ленинграда в Москву, ко мне. А если разведешься — будешь от меня рваться к ним, в Ленинград. Ничего не изменится!» И Аркадий Исаакович ее послушал. А вскоре у них с женой родился сын — Костя, и в дом вернулся пошатнувшийся было мир», — рассказывает друг семьи Райкиных Елизавета Уварова.
Акварель Амбразуры окон потемнели, Не вздыхает ветерок долинный, Ясен вечер; сквозь вершину ели Кинул месяц первый луч свой длинный. Ангел взоры опустил святые, Люди рады тени промелькнувшей, И спокойны глазки золотые Нежной девочки, к окну прильнувшей. М.Цветаева
...К несчастью, за любовь к Альгису сестре пришлось дорого заплатить. На нее давило огромное чувство вины: Лена-маленькая — так мою племянницу зовут домашние — не простила матери уход из семьи. Недавно мне приснился грустный сон: пустая Ленина дача. Елены Образцовой нет уже полтора года, дом и сад постепенно приходят в упадок. Ее любимые собаки и огромные декоративные карпы, которые летом плавали в пруду, а зимовали в аквариумах, осиротели. При сестре за хозяйством следили помощницы. Пока они остаются на даче, но как сложится дальше? Племянница, Лена-маленькая, вряд ли согласится посвящать дому много времени. Сейчас он брошен. А тогда согласно предсмертной воле сестры гроб привезли на дачу.
Репин приходил в Николаевский военный госпиталь писать портрет Мусоргского еще три раза. На очередной сеанс его не пустили... Солнечным утром второго марта 1881 года Илья Репин шел по Петербургу в большом смятении. Накануне, первого марта, на набережной Екатерининского канала народовольцы убили Александра II. Террорист Игнатий Гриневицкий бросил под ноги императора самодельную бомбу, смертельно ранив и его, и себя, а также одного из сопровождавших государя гвардейцев и четырнадцатилетнего мальчика-прохожего. Столица была в шоке от случившегося, люди боялись выходить из дома. Но Репина, который совсем недавно приехал в Петербург из Москвы, больше волновало иное обстоятельство...
"Уюта - нет, покоя - нет"... Может, эту строчку Блока - кто знает? - шептала на перроне одна москвичка вслед огням уходящего поезда. Поезд увозил в Петроград Блока. Увозил умирать. Он только что, склонившись из окна вагона, сказал ей: "Прощайте, да, теперь уже прощайте..." "Я обомлела, - пишет она. - Какое лицо! Какие мученические глаза! Я хотела что-то крикнуть, остановить, удержать поезд, а он все ускорял свой бег, все дальше и дальше уплывали вагоны, окно - и в раме окна незабвенное, дорогое лицо..." Там, в Питере, на вокзале, его встретит другая, измучившая его и себя женщина, его жена, его когда-то "Прекрасная Дама". А от той, что провожала на перроне, останутся воспоминания о поэте. И
Из агентурного донесения: "Постановление перенесла тяжело... Невроз, аритмия, фурункулез... Неизвестные присылают ей цветы и фрукты. "Прибавилось только славы, - говорит она. - Мне надо было подарить дачу, машину, сделать паек, и уже через год ... все бы говорили: "Видите: зажралась... Какой она поэт? Просто обласканная бабенка. Тогда бы перестали читать..." Объект болеет, но водку пьет, как гусар... Очень русская... Национальным установкам не изменяет никогда. Стихами - не торгует..."