«Я старый окопный, потрёпанный кот. Хромаю, скачу на трёх лапах. Я тот, кто с солдатами рядом живёт, И сам называюсь солдатом. Стою на довольствии, хлеб с «тушняком» Они для меня не жалеют. Ещё я с комбатом немного знаком И даже считаюсь главнее. Бывает, с ребятами песни пою, Бывает, что на бэтээре, Под выстрелы лезу в жестоком бою И в нашей победе уверен. А что на трёх лапах, так то не беда И жизни моей не помеха. Бандеровский снайпер играясь, видать, Её отстрелил мне для смеха. Недавно и в танке пришлось воевать. Вот это, скажу вам, махина! Наводчик орал: «Ах, вы, чтоб вашу мать», Им можно при мне, я — мужчина. А в общем — живу. Вот сейчас подремал. Чихать, что не стану белее — Свои в
Двадцать лет назад я ездил вахтовиком в якутский край. Жил в общаге, на втором этаже, а первый этаж, занимал временный приют для детей оленеводов.
Детки, которые не могли кочевать с родителями, весь сезон кочевья жили здесь. Возраст разный, старшие учились, младшенькие просто под присмотром нянечки.
После работы, всей бригадой готовили ужин, травили байки, коротали время за телевизором.
Как–то раз, в нашу комнату, кто–то тихонечко постучал. Я открыл дверь, на пороге стоял мальчонка, годика 2-3 не больше. Крепенький, волосы, как смоль, ёжонком на голове торчат, ускоглазенький, водит носом, принюхивается, а у нас на ужин гречка с тушёнкой.
Спрашиваю:
— Ты есть хочешь?
Кивает головой и вп