Раиса Белинская

Оля медленно и неуклюже снимала перчатки, будто пальцы ей больше не принадлежали. После операции руки дрожали так, что хотелось спрятать их в карманы, но лицо оставалось ровным, собранным, почти холодным — как маска, привычная за годы. Она только что сделала работу, где один неверный миллиметр мог стоить человеку жизни. Тамара крутилась рядом. Стройная, подвижная медсестра, с глазами, которые замечают всё, она шептала: — Олечка… вы же волшебница, честное слово… я таких рук в жизни не видела. В её восхищении не было лести — только искренний, чуть детский восторг, который невозможно сыграть. Оля вытерла ладони, бросила взгляд на Тамару и устало, но мягко улыбнулась уголком губ. — Тамар, не надо… — сказала она. — Дай мне час тишины. Без звонков. Без “там вас просят”. Просто час. Поняла? Тамара кивнула быстро, почти как в армии: — Приказ понят. Никого к вам не подпущу. Оля так и жила — в порядке. Даже когда ноги подкашивались, она умела расставить всё по местам: инструменты, мысл

Я поставила последнюю тарелку и отступила на шаг. Двенадцать приборов. Двенадцать бокалов. Двенадцать салфеток, сложенных треугольниками – как мама учила. К восьми подтянутся Петровы, позже – Марина с мужем. Полный дом, как мама любила. Скатерть белая, с вышитыми по углам снежинками – тоже мамина, ещё из её приданого. Я разглаживала складки и думала о том, что вот уже третий Новый год накрываю этот стол одна. Без неё. – Баба Нина, а тринадцатый стул? Я вздрогнула. Соня стояла в дверях кухни, прижимая к груди стопку дополнительных тарелок. Щёки раскраснелись с мороза – наверное, бегала во двор за чем-то. – Какой тринадцатый? – я сделала вид, что не поняла. – Прабабушка всегда ставила. Для случайного гостя. Я отвернулась к окну. За стеклом падал снег – крупный, неторопливый, похожий на клочья ваты. Мама любила такой снег. Говорила, что он приносит гостей. Я никогда не спрашивала, каких именно гостей она ждёт. Думала – просто поговорка. Просто старая привычка. – Прабабушки нет уже три го