Я стал читать повести Гоголя – «Портрет», «Невский проспект», «Нос», «Шинель», «Записки сумасшедшего», а также прочитал и великолепный отрывок «Рим» из незавершённого романа Николая Васильевича «Анунциата», помещённые в одном из томов академического издания произведений писателя 1960-го года с обстоятельными примечаниями к этим произведениям в конце этой книги. Читая «Шинель», я непроизвольно не уставал повторять про себя эту донельзя знакомую фразу о том, что «Мы все вышли из «Шинели» Гоголя», казалось бы, не преследуя при этом никакой иной мысли об этой фразе, кроме как относящейся исключительно к делам литературным, к литературным течениям и суждениям прошлых поколений писателей о жизни,
Личная история – это история, которую мы лучше всего знаем, но почти никогда не осмысливаем. Эта премудрость на самом деле очень проста: любые события в истории твоей семьи обусловливают твою судьбу. Иногда, пытаясь понять своё состояние, вдруг замечаешь, как какие-то события из твоей семейной истории невольно всплывают в сознании. Они всегда вместе: твой дух, душевное самочувствие - и эти события, даже самые дальние, даже бывшие до тебя, даже ab ovo, пусть не всегда ты этот момент замечаешь... Те самые события, о которых ты что-нибудь слышал или что-нибудь знаешь...
Как известно, 7 ноября 1910 года Лев Николаевич скончался, не попрощавшись на смертном одре с Софьей Андреевной. Он был твёрд и непреклонен в своём уходе. Он оставил Ясную навсегда, и Софья Андреевна, наутро узнав об этом, пыталась покончить с собой, хотя усилиями слуг и родных была спасена. Потом уже, на станции Астапово, Рязано-Уральской железной дороги, на которой в присутствии его врача Душана Маковицкого, сошедший с поезда, умирал от воспаления лёгких её Лёвочка, она, как и многие, пыталась пробиться в его комнату, любезно предоставленную Толстому начальником станции Иваном Озолиным, и её, как и всех, к нему не пускали только лишь потому, что это именно он, её Лёвочка, приказал никого