Я, вернувшись с войны, ничего не пойму,
Кто-то слышит в России ещё про войну?
Сплошь концерты, эстрада - фанфары гудят,
Под Донецком бои, будто громом набат.
Стойки барные - водка, коктейли, вино...
И понять никому здесь совсем не дано,
Что не так далеко рвёт эр-эс небеса,
Коль вернёшься живой значит верь в чудеса.
"Ламборджини" летает проспектом в ночи,
А у нас над окопами снова "грачи"
И "артой" развороченный напрочь блиндаж,
И дороже "джинсЫ" стал давно камуфляж.
Вечер томный, над речкою виден салют,
Веселится "элита", ведь здесь не убьют.
Что тут может случиться, - пожар, камнепад?
Здесь никто не слыхал как работает "ГРАД"!
Здесь не знает никто как грохочет "КАМАЗ",
Ка
А душа от боли поседела,
Сморщилась, как ветхая старуха.
Кажется, что скорби нет предела,
Но в глазах до помутненья сухо.
Выплакано все давно за краем.
Зубы сжаты, нерв дрожит струною.
Но одно мы очень точно знаем:
Мы стоим щитом перед страною.
Небо все молитвами омыто,
И дрожит свеча перед иконой.
Мы бедой уже по горло сыты
И холодным погребальным звоном.
Но нельзя поставить на колени
Тех, чей стержень выкован из стали.
До конца, за нежный цвет сирени,
За святого Белогорья дали.
Наталья Дарованная,
Белгород, 2024.
А душа от боли поседела,
Сморщилась, как ветхая старуха.
Кажется, что скорби нет предела,
Но в глазах до помутненья сухо.
Выплакано все давно за краем.
Зубы сжаты, нерв дрожит струною.
Но одно мы очень точно знаем:
Мы стоим щитом перед страною.
Небо все молитвами омыто,
И дрожит свеча перед иконой.
Мы бедой уже по горло сыты
И холодным погребальным звоном.
Но нельзя поставить на колени
Тех, чей стержень выкован из стали.
До конца, за нежный цвет сирени,
За святого Белогорья дали.
Наталья Дарованная,
Белгород, 2024.