Блог священника Игоря Сильченкова.

Крым.:
«Грехи наши тяжкие…»
Спокойное доковидное время. В аэропорту Домодедово было, как всегда, шумно, энергично. Я с небольшим рюкзаком двигался к стойке регистрации.
И тут мое внимание привлек парнишка лет двенадцати, который тащил здоровенный чемодан со сломанным колесиком.
- Давай помогу, - сразу же впрягся я. - А где твои родители? Такую неудобную конструкцию тебе доверили нести…
- Сама себе доверила, - ответил мне взрослый женский голос, и я остановился в недоумении.
«Парнишка» оказался миниатюрной женщиной лет сорока, с короткой стрижкой, одетой в подростковые вещи, вероятно, по причине очень маленького размера.
- Какой же у вас рост? - сорвалось с моих губ. Я тут же попытался извиниться.
- Сто сорок один, - ответила женщина, абсолютно не обидевшись. Она даже улыбалась.
- Вам куда? - уточнил я, выбирая стойку.
- Вот сюда. На Симферополь.
- Мне тоже.
- Карина, - представилась женщина.
- Отец Игорь, - сказал я. Карина несколько опешила, но быстро взяла себя в руки и уточнила:
- Вы православный священник? Наш?
- Наш! - с удовольствием ответил я.
Мы сдали багаж и зарегистрировались на рейс. И тут объявили, что рейс задерживается на три часа. Я посмотрел в интернете. Симферополь не принимал. Лил дождь.
- Страшно хочу кофе, - признался я. - Иначе засну прямо сейчас.
- Я тоже, - улыбнулась Карина. И после получаса в кафе с активным взбадриванием организма она спросила:
- Я могу поговорить с вами как со священником? Есть то, что очень волнует меня. Но для этого мне всю жизнь вам надо рассказать.
Мы сели в зале ожидания, и Карина потерла виски, чтобы сосредоточиться и начать говорить.
А я перескажу немного иначе.
***
- Яшка! Яшка! Я не могу! Она опять воет! Когда же это все кончится?!
Карине тогда было восемь. Она слышала бабушку. Та не выла. Карина закрывала глаза и ей казалось, что бабушка плачет как щеночек, который лапку поранил. Тихонечко скулит.
Бабушка Тая болела. Раньше она садом и огородом занималась. А еще кухней. Очень вкусные пироги с малинкой делала. А теперь она лежала и стонала - тихо или погромче.
Сын ее Яков - отец Карины. А вот вместо мамочки, умершей в родах, у нее мачеха Валентина - громкая, сильная, неласковая.
Инсульт у бабушки Таи был тяжелый. Она узнавала только внучку, изредка - сына. В доме было три комнаты, места не так много. Одну комнату занимала Таисия Федоровна, самую маленькую отдали Карине, в большой - жили супруги.
Валентину свекровь бесила страшно. Содрогаюсь, когда представляю, с каким остервенением она ухаживала за больной женщиной. Предметы швыряла с матом, да и скованному болезнью телу тоже доставалось. Таисья Федоровна была вся в пролежнях и синяках, в удушливой атмосфере антисанитарии. Может быть, Валентина и не ухаживала бы за свекровью совсем, но запах проникал всюду. Поэтому свекровь лежала с открытым окном с февраля по ноябрь.
Однажды Карина зашла к бабушке, несмотря на запрет мачехи, мол, бабка с ума сошла, она опасна. Таисия Федоровна открыла глаза и попыталась позвать внучку по имени. Не получилось. Карина не испугалась, она погладила бабушку по худенькой ручке и по впалой щечке, по которой тут же покатилась слеза.
Потом мачеха орала на девочку так, что та описалась. Что же отец, спросите вы? Яков всегда боялся больниц, больных, покойников. Он был благодарен Валентине, что она оградила его от забот о матери.
А вскоре начались в стране шатания конца восьмидесятых годов. Яков работал на винном производстве, его уволили. И хотя важным моментом была пенсия матери, нервозность в семье достигла пика.
Карина слышала как отец с мачехой орали друг на друга, а потом бабушка куда-то делась. Карина пожила какое-то время у крестной, а потом вернулась. Бабушки будто и не было. Спустя лет десять пьяная Валентина сама рассказала, как они с ее отцом ночью перетащили кровать с Таисьей Федоровной в сарай, наглухо закрыли, и открыли только через две недели. По словам Валентины, «лежала она высушенная как мумия, но с чистым белым лицом и даже губы были розовые, короче, красивая лежала».
***
Карина, рассказывая мне это, уже вовсю плакала:
- Бедная моя бабулечка умерла от голода и жажды. Не от холода, погода стояла теплая. Думаю, отмучилась, и Господь ее к Себе забрал. Я жалею об одном. Я слишком маленькая была, чтобы вмешаться. А ведь понимала, что неправильное происходит. Еще я очень боялась мачехи. И потом я перестала расти. Это так странно. У меня в близком родстве все высокие, выше ста семидесяти сантиметров. А я… сами видите… С гормонами все в порядке. Когда на меня орали, я очень хотела стать маленькой, как мышка, или чтобы меня вообще не было. Говорят, психосоматика еще и не то может.
Как бы не хотелось поддержать плачущую Карину, я поглядываю на часы:
- О чем вы хотели меня спросить?
Карина словно очнулась:
- Простите, есть продолжение.
Она набирает полную грудь воздуха и выдает следующее.
***
Когда умерла Таисия Федоровна, Яков и Валентина стали пить. Карине пришлось тяжело. Но тут объявилась одинокая, материально обеспеченная тётя ее родной матери, взглянула на обстановку и забрала девочку к себе в Москву. За деньги все быстро решалось. Здесь, в Москве, Карина стала с тетей регулярно ходить в храм. «Иначе невыносимо»,- сказала Карина, в крещении Екатерина.
Из-за смерти бабушки и последующих запоев Карина к отцу относилась плохо. Она ничего о нем не знала, пока не поступила в институт. Ее будущей профессией стала журналистика, и она посчитала необходимым первое журналистское расследование провести в собственной семье.
Карина приехала в город детства после первого курса университета. Домик на окраине представлял из себя руины, в которых еле-еле теплилась жизнь. Там была одна Валентина. Она выглядела чудовищно, как всякая спившаяся женщина. Она вырвала из рук Карины деньги и побежала за водкой.
В тот страшный вечер из пьяного бреда Карина узнала, как Валентина издевалась над бабушкой и как они с отцом по обоюдному согласию убили ее беспощадным бездействием.
На вопрос, где же отец, Валентина долго не отвечала, а потом с усмешкой сказала, что он «меня бросил, а теперь сдыхает в больнице».
Карина до утра просидела на улице, боясь спать в одном доме с пьяной до невменяемости женщиной. А утром рванула в больницу.
Отца она нашла с трудом. И совсем не узнала. Вместо сильного высокого мужика в постели лежал субтильный лысый старичок.
- Яков Борисович, это ты? - решила уточнить Карина.
Старик разлепил глаза и уставился на посетительницу, а потом медленно спустил с кровати ноги:
- Ты кто?
- Дочь твоя, Карина.
- Почему мелкая такая?
- Да вот не выросла. Нервы, говорят.
И тут старик захохотал противным, скрипучим голосом. Хохот быстро перешел в истерику:
- Нервы у них! Какие цацы! А я тут сдыхаю! Рак у меня! Все перекрыл! Есть не могу! И пить! Через вену кормят! Мне бы водочки с огурчиком, и с колбаской, а еще яишенку на сале… А я есть не могу! Ты знаешь, что это такое?! За что же я такие муки терплю?!
Карина не выдержала. Она не хотела так, наотмашь, но сказала:
- А это тебе, папочка, за бабушку. И не говори, что не знаешь. Ты ее голодом заморил. Теперь не жалуйся. Мне Валентина все рассказала.
«И тут у него будто глаза почернели, такая темнота из них глянула, просто ужас», - сказала Карина.
- Валька? Жива, гадюка? И жрет, и пьет? Вот кого надо было удавить! Она во всем виновата!
И только тут смертельно уставшая, взволнованная Карина, увидела, что в палате находятся еще трое мужчин и все с негодованием смотрят на дедка по имени Яков. Он застеснялся, опустил глаза и пробормотал:
- Охохонюшки… Грехи наши тяжкие…
Карина ушла. Она не смогла видеть. У нее была мысль батюшку привести, чтобы поисповндовал, причастил. Но опустились руки. Полное отсутствие раскаяния. Жгучая ненависть и зависть.
Но Карина не ушла просто так. Она подошла к пожилой медсестре на посту, в очередной раз удивила, что она не ребенок, и спросила:
- У вас есть священник, если пациент захочет исповедоваться?
- Конечно, - медсестра явно обрадовалась этому вопросу, видно, верующая женщина. - Есть у нас отец Димитрий, молодой, очень внимательный. Он сам по палатам ходит, о Боге разговаривает. Многих причащает, соборует. В восьмую палату регулярно заходит, там Семенов верующий.
«Ну и слава Богу! - подумала Карина. - Если раскается, у него есть возможность». Больше Карину ничего в том городе не удерживало. И она уехала.
Хотя нет, она попыталась найти на кладбище могилу бабушки, и не нашла.
***
Карина молчала, а я молился по четкам.
Разлитая боль висела в воздухе.
Карина, наконец, нарушила молчание:
- Я выхожу замуж, только сейчас. Мой любимый мужчина ждёт меня шесть лет. А я боялась. Как вы считаете, с такой духовной наследственностью я могу родить ребенка?
- Конечно. Вы верующий человек. Ваша молитва, ваша богобоязненная жизнь - это важнейшая духовная основа. Ваш избранник православный?
- Да, у него в роду есть священники и долгожители.
- Ну и слава Богу! Родите, с Божьей помощью, ангела. Окрестите. Будете регулярно причащать. Расскажете ему о Боге. И будете любить его всем пламенем материнского сердца.
- А потом, когда я стану больной и немощной, он отдаст меня в дом престарелых, - грустно сказала Карина.
- Нет! - это я сказал так громко, что ко мне обернулись несколько человек. - Нет! Не сравнивайте себя с бабушкой. Бабушка любила, но была в совершенно другом духовном пространстве. Она ведь не верила, молитв не читала? Иконы в ее доме были?
Карина отрицательно покачала головой.
- И не только это, - продолжил я. - Мы веруем, что Господь обустраивает жизнь человека так, чтобы духовно наиболее приблизить его к Царствию Небесному, чтобы после смерти привести его в рай. Бабушке вашей для спасения души потребовалась тяжелая болезнь и мучительная смерть из рук единственного сына. Никаким другим способом ее в рай привести было невозможно. Понимаете? Если вам для спасения души потребуется дом престарелых, вы там окажетесь. Не в наказание. Для спасения. Но вы, в отличие от своей бабушки, осведомленный человек. Вы будете заботиться о своей душе, не дожидаясь болезней и последних приютов.
И тут объявили посадку на наш самолет. Мы с задумчивой Кариной в самолете сели вместе. Половину полета я дремал, а половину - разглядывал в ее планшете изумительные фотографии из разных городов и весей. Фотожурналистика стала для Карины вторым призванием.
Я обратил внимание, что на фотографиях много пожилых и старческих лиц - усталых от жизни, но невероятно красивых перед лицом Вечности.
Слава Богу за всё!
Священник Игорь Сильченков. Крым. https://t.me/silchenkovigor