"ТЫ ДОЛЖЕН БОГУ КАЖДЫЙ ДЕНЬ СВЕЧКУ СТАВИТЬ ЗА ТО, ЧТО ОН ТЕБЯ ОТ ЭТОГО

"СОКРОВИЩА " CПАС. ИНТЕРЕСНЫЙ РАССКАЗ. ОТКРОЙТЕ ВСЮ ТЕМУ, ДОРОГИЕ МОИ!

В тот день, когда Кирилл впервые увидел Анну, он решил, что Господь, наконец, ответил на все его молитвы. Она была живым воплощением его мечты о тихом семейном счастье, света, которого так не хватало в его одинокой жизни. Он молился о ней с такой силой, с какой, наверное, молятся только о спасении души. Но Бог, казалось, медлил. Это молчание Небес стало для Кирилла самым горьким разочарованием в жизни. Он не знал, что на самом деле это было — самое милосердное Его молчание. Для Кирилла молитва всегда была диалогом. Простым, ясным, почти бытовым. Он говорил, Господь — отвечал. Не голосом с небес, конечно. Но делами. Нужна работа — нашлась. Заболела мать — поправилась. Этот невидимый, но прочный контакт с Небом был стержнем его жизни. И когда он увидел Анну на клиросе, в луче света, падающем из узкого окна, он был уверен: это — ответ. Она была всем, о чём он просил. Красивая той тихой, некричащей красотой, что так идёт к православному платку. Скромная. Из хорошей, верующей семьи. Он начал ухаживать за ней. Неумело, робко, но со всей силой своей первой, настоящей любви. Он дарил ей цветы, встречал после службы, говорил о том, как они вместе будут читать по вечерам Евангелие. А она… она была вежлива. И холодна. Этот холод был вежливым, добрым, но от этого — ещё более невыносимым. Он не понимал. Он, тридцатилетний, серьёзный, верующий парень. Не пьёт, не курит, к рукам не лезет. Что ещё нужно? Он начал молиться так, как никогда не молился прежде. Он читал акафисты, брал на себя посты, падал на колени в своей пустой комнате и почти требовал: «Господи, ну почему? Я ведь впервые в жизни прошу о своём.» А потом в их храме появился он. Другой. Яркий, шумный, уверенный в себе. Из «бывших», как говорили, но теперь, вроде, исправившийся. И Анна растаяла. Через полгода они поженились. Для Кирилла это была катастрофа. Не шумная, не истеричная. Тихая, внутренняя. Он стоял на их венчании в самом дальнем углу храма, и мир вокруг него стал беззвучным. Пение хора, возгласы священника — всё это превратилось в белый шум. Он чувствовал только одно — тупую, ноющую боль в груди. Боль не от неразделённой любви. Боль от того, что его предали. Не она, нет. А Тот, с Кем он всю жизнь вёл свой диалог. Он не перестал ходить в храм. Но его молитва изменилась. Она стала сухой, формальной. Он больше не просил. Он просто вычитывал положенное, как солдат, который разучился верить своему командиру, но продолжает нести службу по уставу. Он смирился. Но внутри, на самом дне души, остался маленький, холодный осколок непонимания. Прошли годы. Он так и не женился. Жил тихо, работал, заботился о стареющей матери. Иногда, через общих знакомых, до него долетали обрывки новостей о жизни Анны. Сначала — восторженные: «Ах, как они живут! Он её на руках носит!». Потом — всё тревожнее. «Что-то у них не ладится… Характер у неё, оказывается, тяжёлый…». «Он от неё ушёл. Говорят, она его просто заела своими придирками и ревностью». А однажды, лет через семь, он случайно встретил его. Мужа Анны. В супермаркете, у полки с алкоголем. Это был уже не тот яркий, уверенный в себе красавец. Это был осунувшийся, уставший мужчина с потухшими глазами. Они разговорились. — Знаешь, Кирилл, — сказал он, горько усмехнувшись. — Ты, наверное, до сих пор думаешь, что я увёл у тебя сокровище. А я тебе скажу… ты должен Богу каждый день свечку ставить за то, что Он тебя от этого «сокровища» спас. Я думал, женюсь на ангеле. А оказалось… Он не договорил. Просто махнул рукой и пошёл к кассе со своей бутылкой. А Кирилл остался стоять посреди этого гудящего, суетливого магазина. И стена, которую он выстроил в своей душе семь лет назад, вдруг рассыпалась в прах. Вся горечь, вся обида, всё его «почему?» — всё это вдруг показалось ему таким мелким, таким глупым. Он смотрел сквозь полки с продуктами, сквозь витринное стекло, и в его душе рождалось не злорадство. Не торжество. А безмерное, ошеломляющее чувство благодарности. Господь не был глух. Он не молчал. Он кричал ему. Он кричал этим вежливым холодом в её глазах, её быстрым выбором, всей этой ситуацией. А он, в своей гордыне, в своей уверенности, что он «знает, как лучше», просто затыкал уши. Он молился о яде, принимая его за мёд. А Бог, как любящий Отец, просто не дал его своему неразумному дитя. Он не просто отказал. Он спас. Кирилл вышел из магазина. Моросил мелкий, осенний дождь. Он не пошёл домой. Он пошёл в храм. Встал в своём углу, на своё привычное место. И впервые за семь лет он молился не по уставу. Он плакал. И шептал только одно слово: «Спасибо…». Самая великая милость, которую может оказать нам Господь, — это не исполнить наши самые горячие и, как нам кажется, самые праведные молитвы. Потому что только Он один видит всю картину целиком. И порой, отказывая нам в том, чего мы так отчаянно просим, Он на самом деле просто спасает нас от нас самих.)+