На что не хватает времени рассказать на экскурсиях.

Светлейшая княжна Мария Меньшикова. Берёзовский ангел.
*Мария Меньшикова - вариант написания фамилии. В более современных, претенциозных источниках - источниках - вариант фамилии без мягкого знака.
Жизнь подарила ей бессмертие. Вечные восемнадцать лет. Она умерла в день своего рождения, оставшись навсегда жить на картине прославленного русского художника Василия Сурикова. То ли как воспоминание о его безвременно погибшей красавице жене, то ли как образ печального ангела в истории русской. Ангела с лицом, исполненным «мучительной прелести» и страстной печали. Её звали Мария Александровна Меньшикова.
Светлейшая княжна, дочь всесильного властителя - пирожника Александра Даниловича, худощавая, молчаливая, с тончайшими чертами лица и мягким голосом, она с малых лет отличалась сдержанным характером при большой способности испытывать страстные и глубокие чувства. Как отмечают современники она не умела ласкаться даже к матери, но в своего жениха, графа Петра Сапегу с десяти лет влюбилась страстно, и, как ей казалось, навсегда, повесила в комнате у себя его парсуну, тщательно учила литовский, польский, читала легенды в старинных книгах, училась танцам и этикету, с усердием и прилежностью, а также игре на музыкальных инструментах. Государыня императрица Екатерина Алексеевна, благоволя к Марии княжне, обещала ей пышную свадьбу: сто тысяч рублей золотых приданного, дом в Петербурге, имения. Граф Сапега с благословения и поощрения батюшки - тестя, князя Александра Даниловича, жил в Петербурге, ожидая терпеливо, когда невеста войдет в брачный возраст. Пять лет так пролетело.
И все уже назначено было, и день свадьбы, и день отъезда в курляндские именья, но вздумалось Екатерине Первой, свет Алексеевне, как то по особенному взглянуть на графа Петра, чтобы вмиг все переменить: сделать его своим фаворитом, осыпать подарками, милостями, а Машеньке предложить другого жениха, особой милостью: внука своего Петра Алексеевича, будущего императора, да еще и в духовной своей закрепить, что всем при дворе вменяется в обязанность способствовать браку светлейшей княжны и юного императора.
Марии Александровне, даровался титул императорского высочества, свой двор на содержание которого отпускалось тридцать четыре тысячи рублей, сумма невиданная. Светлейший князь Меньшиков был вполне удовлетворён такой «сатисфакцией» от государыни, княжна же Мария, при известии о наречении себя «императорскою невестой» упала в обморок.
И уже через неделю после смерти императрицы Екатерины состоялось обручение Марии Меншиковой и Петра II, которому в ту пору исполнилось только двенадцать лет. А потом мельница судьбы «ея нечаянного высочества» завертелась еще прихотливее.
Всесильный батюшка князь Меньшиков вдруг остро захворал оспою, а враги его не преминули слабостью князя воспользоваться, обвинив светлейшего в пособничестве тайному большому заговору против императора, и тотчас почти добившись от юного государя отречения его от невесты и скорейшей высылки семейства опального князя в ссылку, подалее от столицы. Правда, за ними следовала прислуга, возы с провиантом и имуществом.
Вот что писал об этом Владимир Соловьёв, историк в одном из своих эссе:
«За ними следовало сто двадцать семь человек прислуги, за бывшей императорской невестой – гофмейстер, паж, четыре конюха весь ее прежний штат. Правда, насчет самой Марии последовало распоряжение: «чтобы впредь обрученной невесты, при отправлении службы Божией, не упоминать, и о том во все государство отправить указы от Синода». Гофмейстер и паж это как насмешка, гримаса судьбы над бедною Маленькой? Она не знала, что думать, но вскоре махнула рукою. Просто перестала улыбаться совсем. Последняя веселость спала с её лица.
Поселились Меншиковы в собственном доме в маленьком городке Рязанской губернии Раниенбурге. Но пробыли там недолго. Не заставил себя ждать высочайший указ, по которому Меншикова с женой, сыном и дочерьми должно сослать в далекий городок Березов (тогдашнюю крайнюю северную точку России) Тобольской губернии. Все имущество отобрать, оставить прислуги десять человек.
Потянулись по весенней распутице три кибитки, обтянутые рогожей: в первой – князь с ослепшей от потрясения женой, во второй – сын, и в последней – дочери, Мария с Александрой. Каждую кибитку охраняли по два солдата. Не успел печальный поезд отъехать, как их догнал капитан с приказом обыскать путников – не везут ли чего лишнего. Лишнего нашлось так много, что Меншикова оставили лишь в том, что на нем было надето. У княжон отобрали все теплые вещи. Марии оставили тафтяную юбку, штофный черный кафтан, белый корсет и на голове белый атласный чепчик. Посомневавшись, на случай холодов – тафтяную шубу. Из посуды – медный котел, три кастрюли, несколько оловянных плошек и тарелок и ни одного ножа, ни одной вилки.
В Вышнем Волочке изгнанники получили приказ разоружить свою челядь, в Твери – отослать обратно почти всех слуг, в Клину – отобрать у бывшей невесты обручальное кольцо…
Матушка Марии, светлейшая княгиня Дарья Михайловна, занемогла, ослепла от слез и не выдержав тягот изгнания, скончалась по дороге в ссылку на руках у Александра Даниловича, в крестьянской избе в селе Услоне около Казани. Там её и похоронили и далее добирались уже осиротев, до места.
Березов в ту пору представлял собой малолюдный городок среди непроходимых болот. Летом – комары и гнус, зимой – мороз в 50 градусов. Сначала Меньшиковы жили там в остроге, потом перебрались в дом, срубленный самим Александром Даниловичем.
«Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии, – пишет о быте Меньшиковых вездесущий А. Дюма в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань...». – Вторая дочь, которая позднее вышла замуж за сына герцога де Бирона, чинила одежду, стирала и отбеливала белье. Молодой человек, князь Александр, охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меньшиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырех крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор. Кроме этого, Меншиков завел огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву»./ Цитаты из путевых заметок А. Дюма взяты в открытом доступе./
После роскоши и блеска петербургской жизни зимние вечера при лучине в промерзающем насквозь доме казались особенно тягостными. Дети читали отцу Священное Писание, а он рассказывал им о своей жизни. Получая десять рублей в день на свое содержание, Меншиковы на себя тратили очень мало и поэтому вскоре смогли построить в бедном городке деревянную церковь. Александр Данилович и его тринадцатилетний сын вместе с плотниками своими руками строили храм. Молодые княжны шили в это время покровы для алтаря и одежды для священника. Вот так текла жизнь изгнанников. В ноябре 1729 года на пятьдесят шестом году жизни Меншиков скончался от апоплексического удара (по другим сведениям, умер от лихорадки). Похоронили его в церкви, им же построенной. Через месяц умерла княжна Мария – как раз в день своего рождения. Ей исполнялось восемнадцать лет. Умерла «не столько от оспы, сколько от печали». За десять дней до ее смерти Петр II распорядился освободить из ссылки Меньшиковых-детей. Сына предполагалось записать в полк, а дочерей поселить в деревне, дав им «на кормленье» сто крестьянских дворов. Но милость императора опоздала: Марию похоронили возле отца.
Весть об этой кончине застала юного эгоиста - императора в самый разгар бального веселья. Бывший жених не соизволил даже вздохнуть...
Кстати, историки так и не смогли договориться между собой, кто умер раньше – отец или дочь... Часто сообщают о том, что Мария ушла из жизни раньше Меньшикова. А вот как описывает эти события Вс. Соловьев в своем романе-хронике «Юный император»:
«А в это время новая княгиня Долгорукая, Мария Александровна, готовилась стать матерью. Смерть отца на нее сильно подействовала – она преждевременно разрешилась от бремени двойней и через день умерла; умерли и дети. Так и похоронили ее в одной могиле с ними. Было это 26 декабря, и в этот день ей исполнилось восемнадцать лет от роду».
Есть предположение, что в Березов вслед за Меньшиковыми приехал под чужим именем князь Федор Долгорукий, давно влюбленный в Марию. Здесь они тайно обвенчались.
Когда в 1825 году искали могилу Меньшикова, нашли два маленьких гробика с костями младенцев. Гробики стояли на большом гробу из кедра, в котором лежала женщина, покрытая зеленым атласным покрывалом. Это была Мария.
После смерти Федора Долгорукого в березовскую церковь прислали, по его завещанию, золотой медальон с прядью светло-русых волос. Прядь принадлежала, по всей видимости, Марии Меньшиковой.
О картине Василия Ивановича Сурикова, на которой юная княжна Машенька Меньшикова изображена укутанной в шубу, современный художнику критик писал так: «Лицо этой несчастной, дважды обрученной невесты надолго остается в памяти...Другого женского лица, столь мучительной прелести, Суриков не создал в своих картинах. В лице этой женщины есть что-то манящее, страстное. Но это далеко не небесная страсть, не великая «ревность о Боге Спасе моем», которой дышит лицо боярыни Морозовой... Не испытав счастья сама и не дав его другому любимому человеку, умирает эта загадочная красавица, больная, истерзанная горем».
А мне всегда думалось, когда я смотрела на картину, что сидит у ног Меньшикова случайно залетевший в тёмную избу ангел, озябший, но пытающийся изо всех сил скрыть душевные терзания и горе.
Так оно и есть, наверное. Мария и была каким то хрупким чудным ангелом, не прижившимся в этом мире. Ведь только ангелы умирают в день своего рождения. Не иначе.
Расписание экскурсий: https://b24-taqr8n.bitrix24.site/