— Ходите с оглядкой, стукачи.

Ирина Ас

Тишину взорвал грохот, будто уронили шкаф с железными тарелками. Маша, только что уснувшая на руках у Ирины, вздрогнула и пронзительно закричала.

— Опять! — Ирина стиснула зубы. Глаза у нее были красные, влажные от бессилия. — Артем!

Муж лежал на диване, уставившись в телефон. Он не шевельнулся, только веки его дернулись.

— Артем, ты слышишь? Иди поговори с ними!

— О чем говорить? Сколько можно, — его голос был уставшим. — Они же не люди. Бесполезно это.

— Я не могу больше! — Ирина заткнула ухо ладонью, прижимая к груди орущую дочь. — Я сейчас сама взорвусь! Им-то что, им хоть бы что!

Сверху послышался хриплый мужской смех, затем женский визг. Затопали ноги, заиграла тяжелая, громкая музыка.

Артем медленно поднялся с дивана, прошел на кухню, взял со стола деревянную скалку. Вернулся в зал. Подошел к стене, соседствующей с их прихожей. И начал методично, с размаху, бить скалкой по стене. БАМ. БАМ. БАМ.

Музыка на секунду притихла.

— Ах, мать вашу! — донесся сверху голос Семена. — Что шумовые атаки!

— Ты охре.нел? — закричала Ирина в потолок, подбрасывая на руках Машу. — Ребенок спит! Вы задолбали?

— А ты свою дитятю успокой! — проорала в ответ Марина. — Она вечно орет, как резаная! Мы же не возмущаемся!

У Ирины перехватило дыхание. Она посмотрела на Артема с таким бешенством, что он отступил на шаг.

— Вот видишь? — прошипела она. — Видишь, какие они твари? Они сознательно грохочут!

— Я позвоню участковому, — без особой веры сказал Артем, опуская скалку.

— Звони! Он с ними опять «поговорит», а они опять посмеются!

Артем набрал номер. Долго ждал, потом заговорил вяло, неуверенно: «Да, снова шум. После одиннадцати. Да, знаю. Нет, не открывают. Адрес тот же».

Он положил трубку.

— Говорит, если через час не утихнет, приедет.

Через час музыка все еще играла. Участковый не приехал.

***

Утро было серым и мрачным. Артем пил кофе, стоя у окна. Ирина, с синяками под глазами, пыталась впихнуть в Машу кашу.

— Я не выдержу, — тихо сказала она. — Я сойду с ума. У меня рука сама тянется к ножу, когда я слышу их топот.

— Купим беруши, — предложил Артем.

— Беруши? Тебе смешно? Ребенку тоже беруши вставить? Она постоянно недосыпает, как и мы.

— Я что, виноват?

— А я виновата? — она швырнула ложку в раковину. — Мы живем как в аду, в собственной квартире. А они там, как тараканы, бегают и радуются.

Раздался звонок в дверь. Артем вздохнул и пошел открывать.

На пороге стоял Семен, тот самый сосед сверху. От него пахло перегаром и потом. Он ухмыльнулся.

— Ну что, стукачи, жалуетесь на нас?

— У нас ребенок, Семен, — сказал Артем, стараясь говорить спокойно. — Мы спим по три часа в сутки.

— А мы здесь при чем? — Семен развел руками. — Мы живем полной жизнь. Не нравится покупайте частный дом.

Из-за спины Артема послышался сдавленный всхлип Ирины.

— Пошел вон, — тихо сказал Артем.

— Ага, щас. Ты мне тут не угрожай. Еще раз нажалуетесь — мы вам такую музыку включим, что ваш ребенок до совершеннолетия спать не будет.

Он развернулся и побрел наверх.

Артем захлопнул дверь, обернулся к жене. Она стояла, прижав лоб к косяку, и плакала.

— Все, — сказал Артем. — Я их убью.

— Не говори ерунды.

— Я не шучу. Я реально кого-нибудь из них прибью. Или сам повешусь.

— Прекрати! — она вытерла лицо. — Просто… просто переждем. Они же не железные. Устанут.

— Они не устанут. Они получают кайф. Видят, что мы сходим с ума, и им это нравится.

***

Война продолжалась. Они пробовали все. И молча терпели, и орали в ответ, и стучали по батареям. Писали заявления.
Участковый, усатый мужчина с безразличным взглядом глазами, проводил беседы. Однажды даже выписал Семену штраф. После этого на двери квартиры Артема и Ирины появилась записка: «Ходите с оглядкой, стукачи».

Они стали бояться выходить из дома. Боялись оставлять Машу одну, даже когда дочка спала.

Однажды ночью, после очередной порции грохота, Ирина села на кровати.

— Знаешь, о чем я думаю? — ее голос был странно спокоен. — Я думаю, вот бы они сдохли.

— Мечтай, — проворчал Артем, поворачиваясь на другой бок.


Это случилось в пятницу. Или уже в субботу, потому, что была глубокая ночь

Сверху начался обычный ночной кошмар. Громкая перепалка, пьяные крики Марины. Грубый ответ Семена. Потом что-то тяжелое потащили, уронили. Прозвучал особенно оглушительный удар, будто упал шкаф.

Ирина, дремавшая в кресле с Машей на руках, вздрогнула и открыла глаза.

— Что это было?

— Уронили тушку, — мрачно пошутил Артем с кровати.

Они замерли, ожидая продолжения. Прислушивались.

Но продолжения не было.

Сверху царила оглушительная тишина. Не слышно было ни шагов, ни голосов, ни музыки.

— Уснули, сво.лочи, — прошептала Ирина. — Избили друг друга и уснули.

Маша, к удивлению, не проснулась. Она посапывала, прижавшись к груди матери.

— Ладно, — Артем натянул одеяло на себя. — Спим, пока есть возможность.

Утром было странным. Они проснулись от звонка будильника, а не от крика или грохота. Маша проспала шесть часов подряд. Небывалое дело.

Ирина ходила по квартире на цыпочках.

— Тишина, — сказала она, и в ее голосе было суеверное благоговение.

— Да, — согласился Артем. — Уехали, наверное, на дачу.

Они боялись говорить громко, чтобы не спугнуть тишину.

День прошел в непривычном спокойствии. Они спокойно поели, Артем посмотрел футбол со звуком. Ирина спела Маше колыбельную, не переходя на крик.

К вечеру тревога вернулась.

— Слушай, что-то как-то слишком тихо, — сказал Артем, глядя в потолок.

— А тебе грохота и криков не хватает? — огрызнулась Ирина. — Хочешь, чтобы опять началось?

— Нет, но… Может, сходить, постучаться? Проверить, все ли в порядке?

Ирина резко обернулась. Ее лицо исказила гримаса страха и злости.

— Не смей! Слышишь? Не смей туда лезть! Чтобы там не случилось, это не наше дело. Хочешь, чтобы этот ад быстрее начался? Хоть чуточку спокойствия.

— Я просто…

— Ничего! Сиди дома и наслаждайся. Мы заслужили немного покоя!

Артем не стал спорить. Мысль о том, что дверь откроет Семен с пьяной ухмылкой, была невыносима.

На третий день тишины в подъезде появился слабый запах. Сладковатый, неприятный.

Артем встретил на лестничной клетке Анну Степановну, соседку с нижнего этажа. Она несла мусор.

— Что-то соседи ваши не выходят, — сказала она, кивая наверх. — И машина их на месте уже третий день стоит.

— Может, уехали, — неуверенно сказал Артем.

— На такси? — старушка фыркнула. — Машина Семена возле подъезда стоит. Нет, что-то тут не то. И пахнет… Вы не проверяли?

— Нет, — быстро ответил Артем. — Не проверяли.

Он зашел в квартиру, плотно прикрыл дверь. Запах чувствовался и здесь, в прихожей.

— Слушай, там пахнет, — сказал он Ирине. — И бабка с первого этажа говорит, что машина Семена на месте.

— И что? — Ирина сжала губы. — Тебе заняться нечем? Мусор, наверное, не вынесли. Там у них всегда свинарник.

Она отвернулась и стала упрямо складывать пеленки.

На пятый день запах стал тяжелым. Он пробивался через вентиляцию, пропитывал одежду. Маша начала капризничать.

Артем не выдержал. Вышел на лестницу, глубоко вдохнул и поднялся наверх. Постоял у двери. Пахло так, что сводило скулы. Он нажал на кнопку звонка. Из-за двери не донеслось ни звука. Ни шагов, ни шороха. Только гулкая тишина.

Он спустился вниз, зашел в квартиру.

— Никто не открывает, — сказал он.

— И слава богу, — отрезала Ирина, держа на руках Машу и качаясь из стороны в сторону. — Значит, нет их.

— Ирина, там пахнет мертвечиной.

Она резко остановилась.

— Молчи! Не говори этого слова!

— Я позвоню. В скорую и в полицию.

— Нет! — она подошла к нему вплотную. Глаза ее горели. — Артем, подумай! Если они… если что-то случилось, то так им и надо? Тишина. Понимаешь?

Он смотрел на нее, не узнавая. Это была не его жена, а измученное, озверевшее существо.

— Они же люди, — слабо сказал он.

— Нет! — она почти выкрикнула это слово. — Они не люди! Они животные! Они мучили нас месяцами, радовались нашим страданиям! Они хотели, чтобы наш ребенок сходил с ума! Какая разница, что с ними? Какая разница?!

Она расплакалась, давясь слезами. Маша на руках тоже начала хныкать.

Артем посмотрел на дочь. На ее бледное личико. Он представил себе будущее, без этого кошмара. Будущее, где он спит ночами, где не боится приходить домой.

Он медленно достал телефон.

— Я все равно позвоню.

Ирина не стала его останавливать. Она просто стояла и плакала.


Дверь вскрыли участковый и два медика в синих костюмах. Артем и Ирина стояли на лестничной клетке, не дыша.

Через пятнадцать минут вышел врач. Он был бледен.

— Мужчина, похоже на инфаркт, — отрывисто сказал он. — На полу в прихожей. Женщина… в комнате. Травма головы, видимо, упала. Мужчина, видимо, распереживался, пошел к двери и там его настиг сердечный приступ. Это мои предположения, вскрытие покажет. Но одно понятно точно, мужчина умер не сразу, а гораздо позже женщины. Скорее всего, дня два пролежал. Можно было спасти, вызови кто-нибудь нас раньше.

У Артема подкосились ноги, он прислонился к косяку.

— Сознание он не терял? — тихо спросил он.

— Сложно сказать. Но встать не смог, доползти до телефона тоже.

Поднялась Анна Степановна.

— Я все слышала, — сказала она участковому. — В ту ночь они сильно скандалили. Потом был страшный грохот. И все стихло. Я думала, угомонились. А оно вон что.

Участковый вздохнул, сделал пометку в блокноте. Он посмотрел на Артема и Ирину.

— А вы? Ничего не слышали?

Артем открыл рот, но Ирина перебила, ее голос был хриплым, но твердым:

— Слышали. Грохот, потом тишина. Мы подумали, уснули.

— И не проверили? Не позвонили?

— Мы с ними не дружим, вы сами знаете, — сказала Ирина. — Они нам жизнь отравляли. Мы рады были, что наконец тихо.

Участковый кивнул, ничего не записывая. Ему было все равно.

— Ну, понятно. Скорее всего, естественная смерть. Будут делать вскрытие. Вам, — он кивнул Артему, — как заявителю, потом дадут показания подписать.

Они уехали вместе с телами. В квартире наверху осталась мертвая, звенящая тишина. И сладковатый запах, который, казалось, въелся в стены навсегда.

Артем закрыл дверь, прошел в зал. Ирина стояла у окна, спиной к нему, и смотрела на улицу. Маша тихо играла в манеже.

Он подошел к ней.

— Они знали, что мы слышим, — прошептал он. — Семен лежал и знал, что мы слышали грохот. Не могли не слышать. Он лежал и надеялся на помощь. А мы...

Ирина резко обернулась. Ее лицо было жестким.

— Хватит, — отрезала она. — Все кончилось. Ты понял? Мы не в чем не виноваты, это закономерный итог их жизни.

— Но мы же могли…

— Что могли? — ее голос сорвался на крик. — Спасти их? Вызвать помощь для тех, кто желал нам зла? Ты бы это сделал? Скажи честно!

Он молчал. Честно? Нет. В тот момент, когда стало тихо, он почувствовал только облегчение.

— Они сами виноваты, — тише, но с той же железной уверенностью сказала Ирина. — Вели себя как скоты и умерли как скоты. В грязи, в пьяном угаре. Это их выбор.

— А наш выбор? — спросил Артем.

— Наш выбор — жить и растить дочь. Забыть их, как страшный сон.

Она отвернулась и пошла на кухню, делать чай. Движения ее были резкими, нервными.

Артем остался стоять посреди комнаты. Он поднял голову и посмотрел на потолок. Там теперь было тихо.

Он прислушивался к своим чувствам. Думал, что почувствует вину, ужас, раскаяние. Но чувствовал он только одно: всепоглощающую, оглушительную тишину. Она давила на барабанные перепонки, звенела в ушах, заполняла голову.

Он понял, что это и есть их наказание. И их общая тайна. Они получили то, чего так хотели. И теперь будут жить с этим. Всегда.

Ирина вернулась с двумя кружками. Протянула одну мужу. Их пальцы случайно соприкоснулись. Он вздрогнул, она тоже.

Их взгляды встретились. И в них не было ни облегчения, ни радости. Они были соучастниками.

Она первая отвела глаза.

— Иди есть, — сказала она. — Суп остынет.

Он кивнул и медленно пошёл на кухню. Тишина шла за ним по пятам.