НЕБЕСНЫЕ СТРОКИ

НИКОЛАЙ  ЗАБОЛОЦКИЙ ЧЕРТОПОЛОХ Принесли букет чертополоха И на стол поставили, и вот Предо мной пожар, и суматоха, И огней багровый хоровод. Эти звёзды с острыми концами, Эти брызги северной зари И гремят и стонут бубенцами, Фонарями вспыхнув изнутри. Это тоже образ мирозданья, Организм, сплетённый из лучей, Битвы неоконченной пыланье, Полыханье поднятых мечей, Это башня ярости и славы, Где к копью приставлено копьё, Где пучки цветов, кровавоглавы, Прямо в сердце врезаны моё. Снилась мне высокая темница И решётка, чёрная, как ночь, За решёткой - сказочная птица, Та, которой некому помочь. Но и я живу, как видно, плохо, Ибо я помочь не в силах ей. И встаёт стена чертополоха Между мной и рад

ФЕЛИКС  КРИВИН * * * * * На солнце щурился малыш, вертя в руке кристалл: Вот так посмотришь — камень рыж, А так посмотришь — ал. А так посмотришь — камень жёлт... Малыш ещё не знал, Что мир, в который он пришёл, — один большой кристалл. И жизнь, что будет впереди, окажется такой: Из детства смотришь — цвет один, Из старости — другой.

ВЛАДИМИР НАБОКОВ ЛУННАЯ НОЧЬ Поляны окропил холодный свет луны. Чернеющая тень и пятна белизны застыли на песке. В небесное сиянье вершиной вырезной уходит кипарис. Немой и стройный сад похож на изваянье. Жемчужною дугой над розами повис фонтан, журчащий там, где сада все дороги соединяются. Его спокойный плеск напоминает мне размер сонета строгий; и ритма четкого исполнен лунный блеск. Он всюду — на траве, на розах, над фонтаном бестрепетный, а там, в аллее, вдалеке, тень черная листвы дробится на песке, и платье девушки, стоящей под каштаном, белеет, как платок на шахматной доске... 18 сентября 1918 Художники: 1. Андрей Огурцов, Украина. 2. И. К. Айвазовский, Рос

ГЛЕБ ГОРБОВСКИЙ Заиндевелые олени тебя везут на край земли. Огни призывные селений уже не вызвездят вдали. Пустыня кончится обрывом в широкогрудый океан. Твой воротник стоит, как грива, твоё шоссе — меридиан. Какие ищешь ты алмазы, когда они — в твоих глазах. А тьма набилась до отказа во все квадраты в небесах. В морозно-белом ореоле твоё лицо, как бы в венке. Опять не я, а ветер в поле тебя погладит по щеке. Заиндевелыми рогами олени машут на бегу... И всё, что было между нами, я уничтожить не могу. 1960 г.

ЯКОВ ТУБЛИН Погуляю с сестрой по дождю. Постою, покурю, подожду, Никуда, ни за чем не спеша. Пусть поплачет от счастья душа. Как под дождиком тополь красив! Слава Богу, что я ещё жив, Слава Богу – в тоске не сгорел! И почти ещё, кажется, цел… Слава Богу! Жене! И сестре, Что по этой осенней поре, По октябрьской, золотой, Я гуляю, почти молодой! Это утро. И дождик. И лес. Будто умер — И тут же воскрес.

БОРИС РЫЖИЙ Чёрный ангел на белом снегу — мрачным магом уменьшенный в сто. Смерть — печальна, а жить — не могу. В бледном парке не ходит никто. В бледном парке всегда тишина, да сосна — как чужая — стоит. Прислонись к ней, отведай вина, что в кармане — у сердца — лежит. Я припомнил бы — было бы что, то — унизит, а это — убьёт. Слишком холодно в лёгком пальто. Ангел чёрными крыльями бьёт. — Полети ж в своё небо, родной, и поведай, коль жив ещё бог — как всегда, мол, зима и покой, лишь какой-то дурак одинок. 1995 г.

НИКОЛАЙ РУБЦОВ КОЗА Побежала коза в огород. Ей навстречу попался народ. - Как не стыдно тебе, егоза?- И коза опустила глаза. А когда разошёлся народ, Побежала опять в огород.

ЗИНАИДА ГИППИУС УЗЕЛ Сожму я в узел нить Меж сердцем и сознаньем. Хочу разъединить Себя с моим страданьем. И будет кровь не течь — Ползти, сквозь узел, глухо. И будет сердца речь Невнятною для духа. Пусть, тёплое, стучит И бьётся, спотыкаясь. Свободный дух молчит, Молчит, не откликаясь. Храню его полёт От всех путей страданья. Он дан мне — для высот И счастья созерцанья. Узлом себя делю, Преградой размыкаю. И если полюблю — Про это не узнаю. Покой и тишь во мне. Я волей круг мой сузил. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но плачу я во сне,