Предыдущая публикация
Житель Уфы Махмут Булатов - ветеран Великой Отечественной и Советско-Японской войн, участник Битвы за Ленинград, освобождения Прибалтики, Белоруссии, Польши и Манчжурии.
Добровольцем уйдя на войну, воевал на пяти фронтах: Ленинградском, Волховском, 3-м Прибалтийском, 1-м Белорусском и Забайкальском. Четыре раза был ранен, три раза контужен.
"17 января 1945 года при освобождении Варшавы я угодил под танк. Как? Рассказываю. Моему отделению дали задание - уничтожить пулемет, который был расположен в двухэтажном кирпичном доме на перекрестке. Но путь преграждал немецкий «Тигр». По правилам я должен был «пропустить через себя» танк и, как учили, вслед ему бросить таковую гранату. На деле получилось все иначе.
Только вышел я из-за угла, «Тигр» дал очередь из пулемета и пополз на меня. Я заметался в поисках убежища. Сбоку оказалась неглубокая траншея, пришлось упасть на нее. Танк на меня наехал, посыпалась мерзлая земля, и я услышал хруст собственных костей. Искры в глазах...и все!
Очнулся я только через неделю в гипсовом корсете с переломанной ключицей и смещением шейных позвонков в Ленинградском военном госпитале. Повезло, что граната не взорвалась, хорошо, что не успел снять чеку. Мои косточки собирали в нескольких ленинградских госпиталях, и к весне 1945 года я опять был в строю. Дальше была Советско-Японская война".
Махмут Мухамадиевич Булатов родился 25 ноября 1925 года в селе Каргалы Благоварского района Башкирской АССР. По национальности татарин. Окончил седьмой класс средней школы в деревне Карталы Благоварского района, когда началась Великая Отечественная война. Его два старших брата наряду с остальными взрослыми ушли на фронт, и колхозные работы легли на плечи ребят допризывного возраста, которым было уже не до учебы. в ноябре 1942 года, все, кому исполнилось 17 лет, явились в военкомат. Тогда-то и «забраковали» новобранца Булатова.
"Я обратился в военную комиссию, чтобы выяснить причину моей непригодности. Оказалось, что из-за физических параметров: в армию брали призывников ростом не менее 150 сантиметров, а я был только 149. Из одиннадцати призывников-односельчан одного меня признали непригодным к военной службе. Это было возмутительно и очень обидно, ведь в наше время считалось, что тот, кто не служил в армии, тот не мужчина, а тут вообще шла речь о призыве на войну"
«Но мне же только 17 лет исполнилось, я вырасту еще, подумаешь, один сантиметр!» – не было предела моему возмущению. Члены военной комиссии переглянулись и сказали: «Ладно».
Через неделю Булатов получил повестку на фронт.
В числе прочих призывников вначале он прошел курс молодого бойца, а затем школу младших командиров в городе Кувандык Оренбургской области.
«Небольшой рост определил мою судьбу», – считает Булатов. Впоследствии он изо всех сил старался делать все безукоризненно, боялся оказаться хуже других: что в Тоцких военных лагерях, что в школе младших командиров. В итоге и там, и там Булатов оказался в числе отличников боевой и политической подготовки. По окончании школы командиров выпускникам-красноармейцам сказали: «Все, ребятки, курс окончен, вы готовы к боям, поедете на фронт. А Булатов, как отличник, останется, будет готовить к фронту следующих призывников».
- Это же надо: снова всех на фронт, а меня в тыл! – до сих пор с волнением вспоминает былое ветеран.
Я опять сильно обиделся и говорю: «Конечно, в армии приказы не обсуждаются. Но как я буду выглядеть перед своими сверстниками? Ведь последние два месяца я был комсоргом роты, всех призывал хорошо учиться, осваивать боевую технику, чтобы на фронте показать, что мы сильные. А вы мне предлагаете в тылу отсиживаться. Я хочу воевать!»
Майор выслушал мою пламенную речь, удивился, мол: многие наоборот просят оставить их в тылу, а этот парень сам просится под пули. Так 17-летний сержант Булатов в июне 1943 года оказался в самом пекле военных действий – на Волховском фронте.
К тому времени блокада Ленинграда была прорвана, образовался коридор, соединяющий город с большой землей. Этот коридор длиной около 10 километров просматривался, простреливался и бомбился немцами.
- В таких условиях наши бойцы за одиннадцать дней по коридору проложили железнодорожную колею – настоящий всенародный подвиг, – отметил Махмут Булатов. Наконец, пришел поезд с большой земли на Финляндский вокзал с продуктами и боеприпасами.
- Конечно, немцы не могли смириться с этим обстоятельством и вели ожесточенные бои за коридор. В самом его начале со стороны Волховского фронта стола 311-я стрелковая дивизия, куда я и попал в качестве пополнения. Меня и еще нескольких сержантов направили в 201-ю отдельную роту разведки при той самой дивизии.
По словам Махмута Мухамадиевича, им объяснили, что разведрота – особое подразделение, которое требует специальной подготовки. Его бойцы должны владеть приемами рукопашного боя, самбо, уметь распознать и обезвредить любые взрывные устройства, разбираться в оружии не только отечественного, но и немецкого производства.
На плечи вчерашних школьников возлагалась огромная ответственность. «Если в линейных войсках боец отвечает за себя и за товарища, то вы отвечаете за всю дивизию», – внушали им наставники. – Кроме того, у нас нет ни отдельного мееста, ни отдельного времени для вашего обучения, так что специальную подготовку будете проходить в боевых условиях».
«Натаскивали» новичков опытные разведчики. Первое боевое задание Булатова и его товарищей – наблюдать в течение дня за обороной противников, следить, какие там происходят изменения.
Ночами новоявленная разведка ползала по нейтральной полосе, стараясь держаться ближе к переднему краю противника, определяя, где и какое вооружение стоит, сколько у врага техники и живой силы. Когда ребята приобрели необходимую сноровку, перед ними уже ставили задачи посложнее: например, проникнуть в тыл противника и изучить там все, вплоть до распорядка дня.
- Так я в составе разведроты за полгода проползал сотни километров волховских болот, ведь разведка больше ползала, чем ходила. Были успехи и неудачи, потому что как ни планируй, а во время военных действий случаются непредвиденные обстоятельства.
- Потерял много боевых товарищей, сам чуть не погиб. Во время очередного задания на стороне противника меня ранило осколками гранаты, но ребята не бросили, вытащили оттуда, – рассказал Махмут Мухаммадиевич.
«7 октября 1943-го ходили за «языком». Ночь прошла в засаде. Но захватить не получилось – проходили усиленные наряды. К утру противник обнаружил нас на нейтральной полосе и тут же открыл огонь. Черное небо осветилось ракетами. Обратный путь был отрезан, приближался рассвет. Нам пришлось затаиться в болотных кочках между первой и второй обороной немцев. К счастью, немцы нас не заметили. Окоченевшие под мокрым снегом, в сырой и промерзшей одежде, под обстрелом, смогли вернуться на нейтральную полосу. Но без стычки не обошлось, вернулись с потерями: трое раненых из группы прикрытия, а я – с осколками гранаты в ноге. В армейском госпитале мне исполнилось 18 лет. В свою роту вернулся в конце декабря…».
«Наша дивизия стояла в болотах за Нарвой. Пулеметчики занимали позиции на переднем крае. Вокруг – снег, кустарники. Окапываться нельзя, что-то постелить тоже, чтобы не заметили немцы. Все вокруг нестерпимо белое: мы, четверо, в белой одежде, выкрашенный белой краской пулемет. Даже кирзовые сапоги покрасили в белый цвет! А холод был нестерпимый. Противник стоял рядом, каждый день обстрелы, поэтому вставать было нельзя – только ползти. Так и пролежали мы три недели на снегу. Кормили нас раз в сутки, ели и спали по очереди. Через 21 один день пришла смена. Я отполз, встаю – а ноги не слушаются: промерзли, мышцы атрофировались. В медсанчасть доставили на плащ-палатке, полтора месяца лечился в госпитале. Одну ногу хотели ампутировать, но обошлось».
Уже в госпитале Булатову исполнилось восемнадцать лет. В таком возрасте все быстро заживает, и после выздоровления он вернулся в разведроту. В декабре 1943 года шла подготовка к наступлению войск по освобождению Ленинграда от блокады. Дивизию, в которой служил Булатов, перебросили на левый фланг под Новгород и пошли по направлению Луги. Через неделю нам объявили, что освобождена значительная часть территории Ленинградской области и была полностью сняла блокада Ленинграда.
Конечно, война продолжалась, враг ожесточенно сопротивлялся. Булатов снова был ранен, снова выздоровел, после чего участвовал в боях по освобождению Эстонии (в том числе освобождении Нарвы и Таллина), Латвии, Беларуси, Польши, где получил очередное ранение.
После того как меня переехал танк в Варшаве я лежал в госпитале. Я еще не совсем выздоровел, когда пришел приказ: срочно подготовить группу радиоспециалистов, чтобы изучить новые виды радиосвязи для танков и самоходных орудий. Меня зачислили в Ленинградское военное училище связи, и, буквально через месяц, 27 апреля 1945 года несколько человек-отличников послали в Пушкино, где формировалась воинская часть из опытных фронтовиков, - продолжил свое повествование Махмут Булатов.
Пока новоиспеченные связисты ехали в поезде «Ленинград-Москва», пал Берлин. Шестого мая их зачислили в самоходный артиллерийский дивизион в качестве радиоспециалистов, а тут долгожданная победа!
Что творилось девятого мая, не описать словами. Но военное положение никто не отменял – два часа отсутствия в части приравнивались к дезертирству, а это – военный трибунал со всеми вытекающими последствиями. Командир дивизиона нас выстроил на плацу и сказал: «Дорогие мои! Поздравляю вас с Победой, но поймите меня правильно – я командир и выполняю приказ, вы должны находиться в казарме, несмотря на большой праздник. Но в полдень чтобы все как один были на плацу на линейке!».
Он это повторил несколько раз, потом спрашивает: мол, дошло? Мы хором: «Дошло!» И последовала команда: «Тогда – ррразойдись!» После чего командир тихонько добавил: «Вы пережили такую войну, поэтому поберегите себя и меня...»
Так мне посчастливилось отпраздновать Победу в Москве – целых два дня. Даже не знаю, что рассказать – все было, как во сне. И гражданские, и военные нас качали, обнимали, кормили, поили, все вместе мы танцевали, пели, плакали... – вспоминает ветеран. – Конечно, все прибыли вовремя, не подвели командира.
- Затем нас погрузили в воинский эшелон со всей техникой и отправили на Дальний Восток: якобы для передислокации войск. Только потом мы поняли, что это специальные формирования, которые должны были воевать с Японией. 3 сентября, когда наша часть находилась в Чаньчуне, на тот момент столице Маньчжурии, была объявлена победа над Японией. Тогда для нас закончилась Вторая мировая война и мой боевой путь.
Вернувшись на родину, фронтовик - инвалид 1-й группы должен был начать мирную жизнь с чистого листа. - Получил аттестат о среднем образовании, находясь в постели, - пояснил он, - но ничего, справился. Потихоньку поднялся, начал заниматься физкультурой, а потом и устроился электриком в цех контрольно-измерительных приборов «Туймазынефть». Потом закончил двухгодичные курсы мастеров КИП, автодорожный техникум, Всесоюзный юридический заочный институт, а затем получил партийно-политическое образование при обкоме КПСС.
- Конечно же, в этом помогла фронтовая закалка, - говорит он. – В передышках между боями все мы мечтали о мире. И уж если судьба меня хранила, решил прожить свою жизнь красиво и светло, помогая людям.
Махмут Мухамадиевич работал директором предприятия междугородних перевозок, конструктором, возглавлял партийную организацию. За все брался с умом, и все у него получалось.
Сегодня несмотря на боевые ранения и проблемы со здоровьем Махмут Мухамадиевич продолжает принимать участие в ветеранском движении Уфы.
Следующая публикация
Комментарии 17