Тропинка, которая меняет направление

Ульяна Степановна, деревенская знахарка, жила на самом краю Ольховки, там, где деревенские дома уступали место старому лесу. Местные шёпотом рассказывали, что она может отводить болезни, снимать порчу и даже знает, как говорить с духами леса. Приезжих, которые посмеивались над этими "деревенскими суевериями", Ульяна не лечила, говорила, что не поможет тому, кто не верит.

Тимофей приехал в Ольховку к бабке, когда городские врачи развели руками: "Депрессия. Попейте таблетки, отдохните". Но таблетки не помогали, а отдых превращался в бесконечное разглядывание потолка. После развода и потери работы мир для Тимофея окрасился в серые тона.

Бабка Нина, у которой он остановился, покачала головой, глядя на внука:

— Сохнешь на глазах. Тебе к Ульяне надо. Она таких, как ты, лечит.

— Бабуль, ты же знаешь, я не верю в этих ваших... Знахарок, — устало возразил Тимофей.

— Не веришь, так сходи просто прогуляйся, — не уступала бабка. — Она тебе тропинку покажет. Особую.

Тимофей вяло отмахнулся, но на третий день бесцельного лежания на диване сдался. В конце концов, какая разница, где именно страдать — дома или в лесу?

Дом Ульяны Степановны выделялся среди других: стены окрашены в небесно-голубой цвет, а наличники украшены резными узорами с птицами и цветами. У калитки росли высокие кусты шиповника, цветущего, несмотря на то, что его время давно прошло.

Ульяна оказалась сухонькой старушкой с пронзительными светлыми глазами, совсем не похожей на тех ведьм, что описывали в книжках.

— Знала, что придёшь, — сказала она вместо приветствия. — Чай будешь?

Не дожидаясь ответа, она провела Тимофея в дом. Внутри пахло травами и мёдом. Стены увешаны пучками сушёных растений, в углу стоял старинный сундук, а на столе — глиняная миска с чем-то, похожим на золу.

За чаем из трав, вкус которых Тимофей не мог определить, Ульяна долго смотрела на него, а потом сказала:

— Душа твоя заблудилась. Ходит кругами, выхода не видит.

Тимофей хотел возразить, но слова застряли в горле. Внезапно захотелось плакать — впервые за долгие месяцы.

— Есть у нас тут тропинка особая, — продолжила Ульяна, словно не замечая его состояния. — Старики говорят, что ещё прадеды о ней знали. Она каждый день в новое место ведёт. Сегодня пойдёшь — к реке выйдешь, завтра — к полю, потом, может, к старому кладбищу или к озеру. А иногда и вовсе туда, чего в наших краях нет и никогда не было.

— Как так? — скептически спросил Тимофей, справившись с эмоциями.

— А вот так. Тропинка волшебная, да только не всем показывается. Обычные люди пройдут мимо, не заметят. Только те, у кого душа потерялась, видят её. — Ульяна встала из-за стола. — Идём, покажу. Если увидишь, значит, твоя дорога. Если нет... Что ж, таблетки пей, что доктора прописали.

Она вывела его на задний двор и указала на лесную опушку:

— Вон там между двумя берёзами с раздвоенными стволами она начинается. Видишь?

Тимофей пригляделся. Сначала он не видел ничего особенного — лес как лес. Но потом... Между двумя берёзами словно заколыхался воздух, и он увидел узкую тропку, уходящую вглубь. Странно, но раньше её будто не было.

— Вижу, — прошептал он. — Что мне делать?

— Иди по ней. Каждый день в одно и то же время. И смотри внимательно. Тропинка покажет, что душе твоей нужно.

— А если я заблужусь?

Ульяна усмехнулась:

— На этой тропинке заблудиться нельзя. Она сама решает, куда тебя привести. Единственное правило — не сходи с неё. Каким бы манящим ни казалось то, что увидишь справа или слева.

Тимофей кивнул. Ему вдруг стало любопытно, впервые за долгое время он испытал что-то, кроме апатии.

— Спасибо, Ульяна Степановна.

— Иди, — она повернулась к дому, но у порога остановилась.

— Да, и возьми с собой щепотку вот этого. Если страшно станет, брось перед собой.

Она протянула ему маленький холщовый мешочек. Внутри оказалась серая пыль, пахнущая чем-то древесным и пряным.

На следующее утро Тимофей стоял между двумя берёзами с раздвоенными стволами, глядя на узкую тропинку. Она выглядела обыкновенно, просто примятая трава, уходящая в лес. Но было в ней что-то притягательное, заставляющее идти вперёд.

Первый день тропинка привела его к маленькой речке с кристально чистой водой. Тимофей не знал, что в окрестностях есть такая. Он сел на берегу, глядя на прозрачные струи, и впервые за долгие месяцы почувствовал покой. Он просидел там до заката, а потом легко нашёл обратную дорогу, тропинка словно светилась в сумерках.

На второй день та же тропинка повела его совсем в другом направлении. В какой-то момент лес внезапно расступился, и Тимофей вышел на широкое поле, покрытое высокими травами и полевыми цветами. В центре стоял одинокий дуб, раскинувший ветви, как гигантский шатёр. Под ним сидела девушка в белом платье, вплетающая цветы в венок.

Когда Тимофей приблизился, она подняла голову.

— Здравствуй, путник. Я Забава. Ты нашёл мою тропинку?

— Забава? Странное имя, — сказал Тимофей, садясь рядом. — Мне тропинку показала Ульяна. Знахарка из Ольховки.

Девушка улыбнулась.

— Ульяна... Хорошо, что она ещё помнит старые пути. Немногие теперь видят эту тропинку, ещё меньше решаются по ней идти.

— Куда она ведёт? — спросил Тимофей.

— Куда нужно душе, — просто ответила Забава. — Иногда к исцелению, иногда к забвению, иногда к новому началу. Тропинка знает, что тебе нужно увидеть.

Они говорили до самого вечера. Вернее, говорил в основном Тимофей — о своей жизни, о разводе, о потерянной работе, о пустоте внутри. Забава слушала и не перебивала, только иногда задавала вопросы, от которых что-то переворачивалось в душе.

На третий день тропинка привела его к старому кладбищу. Тимофей хотел повернуть назад — зрелище заброшенных могил нагоняло тоску. Но что-то заставило его идти дальше. В центре кладбища на холме стоял старый, покосившийся крест. Когда Тимофей подошёл ближе, то увидел своё имя на полустёртой табличке.

Ужас охватил его. Он бросил перед собой щепотку серой пыли, подаренной Ульяной. Древесная пыль рассеялась в воздухе, и наваждение исчезло. На кресте уже не было никакого имени, просто выцветшее дерево. Но урок Тимофей понял. Путь, которым он шёл в своей жизни, вёл к медленному умиранию души.

На четвёртый день тропинка привела его к озеру — круглому, как блюдце, с водой цвета неба. На берегу Тимофей снова встретил Забаву. Она улыбнулась ему, как старому знакомому:

— Ты продолжаешь свой путь. Это хорошо.

— Я не понимаю, что происходит, — признался Тимофей. — Каждый день я иду по одной и той же тропинке, но она ведёт меня в разные места. А вчера я видел свою могилу...

— Тропинка показывает то, что должна увидеть твоя душа, — ответила Забава. — Иногда это прекрасно, иногда страшно. Но всегда правдиво.

Она протянула руку и коснулась его сердца:

— Здесь ещё много боли. Но уже есть место для нового. Продолжай идти.

В тот вечер, возвращаясь в деревню, Тимофей впервые за долгое время ощутил голод — настоящий, требовательный. Он с аппетитом поужинал бабкиными пирожками, а потом крепко заснул без привычных таблеток.

На пятый день тропинка превратилась в каменистую горную дорогу. Она вела вверх, становясь всё круче. Тимофей карабкался, обливаясь потом, срывая ногти о камни. Несколько раз он хотел повернуть обратно, но что-то толкало его вперёд. Когда он наконец добрался до вершины, перед ним открылся вид такой красоты, что перехватило дыхание — горные хребты, уходящие вдаль, как волны застывшего океана.

Рядом с ним на камне сидел старый человек с длинной седой бородой и смотрел вдаль.

— Трудный путь, да? — спросил он, не оборачиваясь.

— Очень, — признался Тимофей, переводя дыхание.

— Так всегда бывает, когда идёшь к вершине. Но только оттуда можно увидеть настоящую картину мира.

Тимофей посмотрел на горизонт. Там вдалеке виднелся его родной город, но он казался таким маленьким, таким незначительным в масштабе гор и неба.

— Я Светозар, — представился старик. — Хранитель этого места.

— Это место реально? — спросил Тимофей. — В смысле, эти горы действительно существуют?

Светозар усмехнулся:

— А что такое реальность? То, что можно потрогать? Или то, что трогает тебя изнутри?

Он протянул Тимофею маленький кристалл, сверкающий в солнечных лучах:

— Возьми. Это кусочек горы. Когда будет трудно, сожми его в ладони и вспомнишь, как широк мир и как малы наши беды в его масштабе.

На шестой день тропинка повела Тимофея через тёмный лес. Деревья смыкались над головой, почти не пропуская свет. Тропинка становилась всё уже, всё неприметнее. Несколько раз Тимофей думал, что потерял её, но потом снова находил.

В самой чаще леса тропинка привела его к крошечной избушке, такой старой, что она, казалось, вросла в землю. Из трубы шёл дым, а в окне мерцал свет.

Дверь открылась, и на пороге появилась Ульяна Степановна:

— Заходи, путник. Я ждала тебя.

— Как вы здесь оказались? — изумился Тимофей.

— Я всегда здесь, — загадочно улыбнулась Ульяна. — Это мой дом в лесу. Там, в деревне, — только тень.

Внутри избушки было тепло и пахло травами. На столе стояли две чашки с дымящимся чаем.

— Ты почти прошёл весь путь, — сказала Ульяна, когда они сели. — Завтра тропинка приведёт тебя туда, где начинается твоя новая жизнь.

— Что это значит?

— Увидишь, — Ульяна протянула ему маленький мешочек, точно такой же, как тот, что она дала в первый день. — Это тебе в дорогу. Когда придёт время выбора, брось щепотку этого порошка в огонь. Поймёшь, какая дверь твоя.

На седьмой день тропинка была едва заметна, Тимофей скорее чувствовал, чем видел её под ногами. Она вела его через незнакомый лес, потом через поле, потом снова через лес, но совсем другой, светлый, берёзовый.

Наконец тропинка привела его к поляне, в центре которой горел костёр. Вокруг костра стояли семь дверных проёмов, за которыми виднелись разные пейзажи. За одной был его родной город, за другой — морской берег, за третьей — горы, похожие на те, что он видел раньше...

Рядом с костром сидела Забава. Она улыбнулась Тимофею:

— Ты дошёл до конца пути. Теперь выбирай.

— Куда ведут эти двери? — спросил Тимофей.

— В разные жизни, — ответила Забава. — Все они твои возможные пути. Все они реальны. Выбирай тот, что зовёт твою душу.

Тимофей растерянно смотрел на двери. Как выбрать? Как понять, какой путь правильный?

Вспомнив слова Ульяны, он достал мешочек и бросил щепотку серого порошка в костёр. Пламя взметнулось вверх, и вдруг все проемы, кроме одного, стали прозрачными, как дымка. Остался только один проход, за которым был виден скромный деревянный дом на берегу озера, окружённый цветущим садом.

— Это твой путь, — сказала Забава, вставая. — Твоё истинное место в мире.

Тимофей шагнул к двери. Обернувшись в последний раз, он увидел, что костёр погас, остальные двери исчезли, а Забава превратилась в столб света, медленно растворяющийся в воздухе.

— Спасибо, — прошептал он и шагнул через порог.

Когда Тимофей не вернулся с прогулки, бабка Нина всполошила всю деревню. Искали его три дня — и в лесу, и у реки, и на старом кладбище. Не нашли.

Ульяна Степановна только качала головой, когда к ней приходили с расспросами.

— Не ищите. Он нашёл свою тропинку. Теперь он там, где должен быть.

В деревне ещё долго шептались об этом странном исчезновении. А через год кто-то из охотников, забредший далеко в лес, рассказывал, что видел на берегу неизвестного озера деревянный дом, окружённый цветущим садом. А в саду работал человек, очень похожий на пропавшего Тимофея, только совсем другой — спокойный, с ясными глазами и лёгкой улыбкой. Рядом с ним была девушка в белом платье.

Охотник хотел подойти ближе, но внезапно поднялся туман, а когда рассеялся — ни дома, ни озера, ни людей уже не было.

А между двумя берёзами с раздвоенными стволами до сих пор иногда появляется едва заметная тропинка. Но видят её только те, чья душа заблудилась и ищет дорогу домой.