Край лермонтовского детства — Тарханы. Их легко узнать в этих строках и сейчас.
Войти в стоящий на полугоре усадебный дом, в котором помещается теперь лермонтовский музей, подняться по внутренней деревянной лестнице на второй этаж и через две лермонтовские комнаты выйти на большой балкон — и вот оно, это село, старые Тарханы, современное Лермонтово, дымится в утренний час за прудом, который во влажных осоках, поросший тростником, камышом и рогозом лег в извилистые берега, дремлет, не отошедший от ночного сна.
На зеленых берегах Большого пруда с весны до осени и на льду зимой вместе с деревенскими мальчишками предавался забавам юный Лермонтов. Здесь же, на льду Большого пруда, он видел жаркие кулачные баталии местных любителей померяться силой и удалью. Впоследствии Лермонтову, наверное, виделись с детства знакомые картины, и особенно волнующая—начало кулачного боя. В «Песне про купца Калашникова» она вылилась в такие яркие строки: Как сходилися, собиралися
Удалые бойцы московские
На Москву-реку, на кулачный бой.
С утра и до вечера, зимой и летом, день за днем и год за годом родные Тарханы простирались во всем своем великолепии перед поэтом как на ладони.
Их много, неисчислимо много радующих глаз, волнующих сердце и воображение картин. И каждая из них с детских лет врезалась в память поэта, утешала его «в минуты трудные», напоминала о минувших годах. И нередко в своих произведениях он обращался к милым Тарханам, создавал удивительные по своей лаконичности и красоте целые полотна.
Комментарии 4