История казачьего обмундирования.

Черкеска.
Мнение о черкеске представителя "Степовых Войск", оренбургского казака Л.Н. Доможирова, высказанное им в форме статьи в журнале "Вестник русской конницы", № 9 и 11 от 1907 года.
Об авторе: Лев Николаевич Доможиров - офицер Оренбургского казачьего Войска, в будущем генерал - майор.
---------------------------------
"Форменные донские чекмени, спрятанные в цейхгаузах, хранились только на случай смотров и парадов. Походный же вседневный костюм казака Баклановского полка составляла азиатская черкеска — прочная, дешёвая…" (В. Потто, "Я.П.Бакланов").
...В течение последних 30 - 40 лет наша казачья форма готовится претерпеть третью перемену. В конце 60-х годов длиннополые казачьи кафтаны, после долгах и больших споров, заменены были короткими мундирчиками. В начале 90-х эти мундиры, вследствие полной уверенности в их совершенной непригодности, заменены были нынешними чекменями. Не успели, что называется, "башмаков износить", как говорят о новой форме и, как слышно, собираются опять дать 12 лет тем забракованным кургузым мундирчикам, которые всем нравятся, кроме самих казаков.
С полной уверенностью можно сказать, что не пройдёт новых 12 годов, как эти мундирчики, и на прежних же основаниях, признают неудовлетворительными и дадут вместо их... опять те же чекмени, или что-нибудь в этом роде. Словом, степовая казачья форма меняется ничуть не реже моды на дамские платья и каблуки. Между тем, не упуская ни на минуту из виду то обстоятельство, что всякие, даже на первый взгляд пустые перемены в нашей форме, отзываются тяжело на тощем обывательском казачьем кармане, следовало бы к вопросам о форме подходить с большей осторожностью, с большей вдумчивостью.
"По причине частых перемен в обмундировании казаки, неуверенные в долговечности формы, покупают всю сбрую лишь в ту минуту, когда им нужно в наряд, а если раньше, то только по принуждению; но в этом нельзя их и обвинять; при таком одновременном расходе, разумеется, надо иметь порядочный запас средств, чтобы не расстроить хозяйства. Если бы не частая изменчивость формы, то казак-отец поберёг бы для сына и мундир, и седло с прибором, или заготовил бы вещи исподволь и при наряде купил бы одну лошадь" (справедливые слова эти выписаны из статьи "Военного Сборника" за 1871 год и Дукмасова "Необходимость реформ в Казачьих Войсках"). Из неё видно, что и 30 лет тому назад вопрос о форме степовых казаков пребывал в том же колеблющемся состоянии, как и в настоящее время. Сама эта неустойчивость прежде всего и больше всего служит доказательством, что в казаках чувствуется необходимость, даже потребность в какой-то иной одежде и все испытанные до этого формы доказательно непригодны и что, переодевая казаков опять в короткие мундиры, мы, просто начнём "сказку про белого бычка". Между тем, выход из этого заколдованного круга имеется и, до очевидности простой.
Мы бьёмся, ищем, изобретаем какую-то новую казачью форму, а она у нас у всех на глазах: мы говорим о форме двух старых казачьих Войск — Терском и Кубанском, о форме, и вместе с тем одежде их, существующей уже несколько столетий, о непригодности которой за этот долгий промежуток времени ни разу не поднималось даже разговора. Из данных исторических видно, что и донские казаки, приходя в соприкосновение с кавказскими, сдавая свои чекмени в цейхгауз, надевали черкески, находя их более пригодными. И делалось это одним из самых видных представителей, носителей славы, чести и традиций донского казачества — Я. П. Баклановым.
И если в настоящее время мы взглянем на вопрос о казачьей форме с чисто теоретической точки зрения и сравним наши чекмени с кавказской одеждой, то мы и теперь придём к тому же выводу, к которому боевым опытом пришёл 60 лет тому назад Бакланов.
Из курса "Элементарной тактики" известно, что всякая военная форма должна по возможности удовлетворять трём условиям:
1) она должна быть удобна,
2) дёшева и,
3) красива.
В отношении же казачьей формы не надо забывать ещё 4-го и для неё весьма существенного требования — это повседневность формы, то есть, чтобы военная обмундировка казака служила бы ему в домашнем обиходе обыкновенной одеждой. Живя в станице, мы как в будни, так и в праздничные дни, видим казаков одетыми в чём угодно, только не в форменной одежде. Нелюбовь эта, приводящая в уныние наших патриотов, прежде всего и самым положительным образом доказывает непригодность в качестве домашней одежды как теперешних чекменей, которые редко когда можно встретить в станице, так и коротких мундиров в особенности: эти последние с самого прихода казака со службы куда-то исчезали с горизонта и деньги на их заведение казались расходом совершенно непроизводительным.
Поэтому необходимо дать казакам такую форму – одежду, на заведение которой деньги даром не пропадали бы, а чтобы казак, придя со службы домой, мог износить её до последней нитки, что он и делает со своей одеждой. При этом только условии деньги, потраченные на заведение форменного обмундирования, не будут считаться брошенными на ветер.
Обратившись же, после изложенного, к рассмотрению существующих форм казаков Степовых и Кавказских и приложив к ним упомянутый теоретический масштаб, посмотрим, насколько ему отвечают, удовлетворяют как та, так и другая форма.
Верхняя одежда, вместе с тем и военная форма Кавказского казака состоит из бешмета и черкески. Бешмет шьётся из тонкой, лёгкой материи: шёлка, мира, ситца, мадеполама. Вне службы бешмет у казаков служит постоянной домашней одеждой, а у офицеров заменяет тужурку.
Где позволяет климат, бешмет надевается непосредственно на тело и служит рубашкой. Черкеска шьётся обыкновенно из разных сортов сукна и оригинальность её выкройки заключается в том, что она имеет вырезанную грудь и не имеет воротника. Этой остроумной выкройкой достигается в высшей степени важное преимущество: шея и грудь кавказского казака испытывают давление только одного тонкого, по лёгкости не превосходящего простой рубашки, бешмета. Идея эта резко выражена в покрое формы Екатерининских времён, в том числе и казачьей,— что легко заметить, обойдя Суворовский музей. Из нынешних наших войсковых форм соблюдена также, хотя и не в такой заметной степени, в форме Гвардейских стрелков.
Вырезанная грудь черкески и отсутствие в ней воротника имеют ещё то громадное преимущество, что совершенно развязывают руки и предохраняют от разрывов рукава. При самом поверхностном сравнении черкески с каким угодно мундиром, недостатки в смысле удобства последнего вне сомнения. Мундир только тогда хорош, когда сшит не мешком, а более или менее в обтяжку. Это же обстоятельство ведёт за собой стеснение груди, а следовательно и дыхания. А чтобы рукава и воротник мундира при владении, например, оружием, не стесняли рук, надо непременно, чтобы он вышел из мастерской отличного портного. Поэтому неудивительно видеть наших казаков с вечно продранными рукавами, с оторванными петлями и крючками на воротниках и на груди мундиров. Неудобство длинных пол, так ненавистных нашим доморощенным европейцам, в черкеске очень остроумно устранено: серединный борт её и бешмета позволяет совершенно свободно при езде расходиться полам. Последнего, конечно, нельзя сказать про наши теперешние мундиры, несмотря ни на разрез сзади, ни на запахивание с правой или левой стороны. Ещё большие преимущества будут на стороне кавказской формы, если мы будем сравнивать стоимость её и нашей. Заметим, что, к сожалению, на эту сторону вопроса обращается внимание не в достаточной степени. Ни на минуту не надо забывать, что казакам при сборах на службу часто приходится вытягивать из своего скудного бюджета положительно последние гроши. У кого из наблюдавших в станицах сборы на службу, не обливалось сердце кровью при виде одинокой вдовы, собирающей сына, иногда даже не первого, или бедняка - казака, имеющего 3—4 сыновей и обязанного каждому завести всё форменное обмундирование — до последней иголки!
Как часто, за недостатком 2-х, 3-х рублей у вдовы или у этого бедняка, Атаман ведёт со двора последнюю кормилицу-корову! Поэтому большой грех берут себе на душу офицеры и начальники всех степеней, рассматривая казачью форму только с точки зрения личных удобств или вкусов: надо постоянно помнить за своей спиной десятки тысяч своих братьев, которым часто каждая добытая копейка достаётся кровавым потом. Поэтому ни в каком случае вопрос о казачьей форме не следует давать в руки Гвардии, состоящей из офицеров часто обеспеченных, оторвавшихся в большинстве случаев от казачьей жизни, и из казаков, одетых на казённый счёт..."