Исетский непутёвый писака

Белая яма. 8 часть

11

На стоянке, как вода в артельном котле, кипит работа. Ребята под
командой звеньевого умётывают балаганы. Ионин с вилами в руках
похаживает в этой круговерти, успевая делать замечания своим подчинённым:
– Навильник подними над головой и плавно опусти на балаган;
вилы потяни на себя, а потом раза два прихлопни ими уложенное
сено. Вон, смотри, как Сашка ловко орудует тройчатками.
– По-нят-но! Спасибо за науку…
– Андрей, а ты зачем ухватил целую копну? Бери понемногу, хребёт тебе в жизни ещё пригодится.
– Дак я с тебя пример беру, дедушка Дмитрий.
– С меня брать пример тебе рановато – подрасти сначала. Вон к Шурке примеривайся. Видишь, он по своей силе навильник тащит…
– Ви

Белая яма. 7 часть

9

Девушки из звена Ионина на косьбе держались вместе. Двигались
по своим прокосам плотно, едва не подкашивая пятки впереди идущих подруг. Останавливались, правили литовки, посматривали на епифановских девиц, которые обкашивали соседний куст.
Упёршись в очередной раз в заросли черёмушника и шиповника,
покосницы вернулись на исходные позиции – довольно большому
клину, дыбившемуся цветущим разнотравьем.
– Эх, сама бы ела! – Феоктиста вдохнула в себя густой запах свежескошенной травы и молодого сена, выдохнула и добавила: – Да вот
беда – скотине не хватит.
– Витаминное сено будет, – поддержала подругу Надя, – для овечек
– самая первая еда.
– Феша, а когда мы переберёмся? – по

Белая яма. 6 часть

8

У Белой Ямы таловчане обосновались с момента первой аренды
сенокосных угодий. Разрасталась деревня – ширились покосы. И постепенно становище оказалось в самом эпицентре сенокосных баталий.
Водоём был невелик. Доброхоты, измерявшие окружность озерка
саженью, насчитали всего пятьсот пятьдесят мерок. Берег озерка с
севера, востока и юга был чистым и торным. В меженное время он
возвышался над уровнем воды не более чем на пол-аршина. С западной стороны к нему примыкало болотце, поросшее тростником, тальником, шумихой и осокой. В нём селились гагары, чомги, выпи, камышовки, тростниковые овсянки. По берегам болота обитали кулики, коростели, трясогузки, чеканы, лазоревки, варак

Белая яма. 5 часть

7

После отхода парома с последней партией скородумцев Паньшин
собрал покосников и объявил:
– Теперь будет переправляться наша бригада. Первыми на паром
заводят подводы Дмитрий Михайлович и Епиха. За ними становятся
упряжки с бестарками. Вторым заходом отправится вся молодёжь, а
третьим – переправимся мы с Бурдиным, – бригадир строго посмотрел на ухмыляющихся ребят. – Сразу после переправы езжайте на стан, меня не ждите. Понятно?
– Как не понять, – откликнулся Дмитрий Михайлович, – дело привычное.
Для покосников-первогодков всё ново, всё необычно. Лёвка пристально, с неослабным вниманием следит за паромом, приближающимся к причалу. Вот загорелый дочерна, похожий на цыгана

Белая яма. 4 часть

6

Слобода Бешкильская прижата к Исети полукольцом лесных массивов. С западной стороны к ней подступают берёзовые редники с чистыми солнечными еланями, по окрайкам которых, между зелёными островками вязиля, золотятся соцветья зверобоя, ярятся льнянка и канареечник, а на солнцепёке плотным изумрудным ковром разрослась клубника. Редники смыкаются с реликтовым сосновым бором, который прикрывает посёлок от стылых северных ветров. По восточной стороне бора – лента старинного торгового тракта, вбегающего в селение на полуденную сторону. В центре слободы, напротив белокаменной церкви, он круто заворачивает влево и по главной улице уходит в восточную сторону, петляя среди лиственны

Белая яма. 3 часть

5

Петя Сухоручкин разыграл выездной спектакль как по нотам. Всё
получилось по его задумке, и он оказался в повозке рядом с ненаглядной Нюшенькой.
Пока разговор шёл на общие темы, всё было прекрасно: ему
улыбалось яркое утреннее солнце; любвеобильные голубки провожали его кротким воркованием; быстрокрылые ласточки, пролетая над ним, обещали долгую счастливую любовь, а дорога изумрудно-серебристой лентой стелилась под колёса повозки и вела его прямо к желанному венцу.
Незабудковые очи Нюшеньки ласкали, бальзамировали и окутывали бархатистой пеленой его истерзанное сердце. Её милое плечико касалось его руки, и волны нежности накатывали на него, баюкая мятущуюся душу.
Алые

Белая яма. 2 часть

3

Усадьба, на которой располагался конный двор, до коллективизации принадлежала богатому мужику Сысою Коптяеву. Она осталась
такой же, как при бывшем хозяине, только за четверть века дворовые
постройки изрядно обветшали, а на месте разобранных стай и заплотов скотного двора появился выгульный двор для лошадей, обнесённый жердёвым пряслом.
В северо-восточном углу хозяйственного двора стоял большой
крестовой дом с обширной верандой. Все окна дома были обращены
во двор: четыре – на закат, четыре – на полдень и кутнее окно – на
восход солнца.
С востока двор ограждали высокие бревенчатые заплоты, в проёмы которых были встроены большие двустворчатые ворота и небольшие пешеходн