Исетский непутёвый писака

Лихолетье. 4 часть

7

После заутрени Васюха Тоболкин и Настя Саранчина, отпросившись
у родителей, упорхнули на ярмарку. Для начала поколыхались на
качелях, а, проголодавшись, направились к обжорным рядам. Бежали,
шли, продирались сквозь торговые ряды кузнецов, бондарей, гончаров,
шорников. Где-то рядом зычный, уверенный голос выкрикивал:
«Ай да квас! С мядком с лядком! С винной брагой! Горло серебрит,
волосы ершит!..». Молодые люди замедлили ход, огляделись. Ярмарка
шумела, звенела, работала. Мимо, горланя и смеясь, текла толпа...
Рядом били по рукам продавцы и покупатели - делавцы и купцы...
- Кажись, обжорный ряд, - Василий остановился.
Анастасия, успокаиваясь, прикрыла веками глаза. Шум

Лихолетье. 3 часть

4

В пять часов утра Михаил Иванович был уже на ногах. Он разбудил
работников, спавших во флигеле на полатях, накормил собак, проверил
замки на амбарах, с зажжёнными фонарями обошёл конюшни
и стаи. Осмотрел и оглядел каждую животину. Стельным коровам и
жерёбым кобылам заглянул в подхвостье, пытаясь определить день и
час прибавления столь желанного потомства. Чистопородного заводского
жеребца потрепал по крутой шее, из кармана потёртой рабочей
шубейки достал кусок ржанины. Конь благодарно ткнулся хозяину в
руку бархатистыми губами и осторожно забрал угощение...
Пока работники одевались, умывались, крестили в переднем углу
лбы и кланялись в сторону иконостаса, Евдокия Ниловн

Белая яма. 31 часть

29

На следующее утро после отъезда косцов на стан к таловчанам
приехал скородумский бригадир Агей Марков и не один, а с Евдокией. Поздоровался с Иониным и повёл разговор:
– Дмитрий Михайлович, тут такое дело: мы отметались и сёдни
уезжаем домой, а Дуняша ехать не хочет – просит остаться у вас. Вот
такое дело.
Ионин улыбнулся вышагнувшей из-за спины Акима девушке и сказал:
– Дуню мы всегда рады приветить, если у неё есть такое желание,
– звеньевой подошёл к девушке и приобнял её за плечо. – Назначаю
тебя, Дунюшка, в помощницы к Капитолине – не возражаешь?
– Дмитрий Михайлович, а можно я поработаю в вашем звене?
– Можно и так, – улыбнулся Ионин, – подменишь хоть ту же Любу

Белая яма. 30 часть

28

Пелагея Ваниха хотела встать пораньше, но, как всегда, проспала, досматривая сны из времён молодости, которые одолевали её все
послевоенные годы. А снился ей ненаглядный Ванюша, с которым
и прожила-то она всего-навсего два предвоенных годочка. Сны приходили цветные, весёлые, завлекательные, с ласками и поцелуями на сеновалах, на весенних полевых станах, в копнах сена на дальних покосах. Ванечка в эти сны приходил молодой, красивый, осязаемый.
Целовал горячо, страстно, и душа её, трепеща, улетала в небесные
выси, к ярким частым звёздам… Она просыпалась, ощупывала постель, ночную рубаху, и непрошенные слёзы крупными горошинами скатывались по её помятым от сна, увядающим

Белая яма. 29 часть

Мужики один за другим переключались на жареных, с золотистой
хрустящей корочкой, карасей. Ели, похваливая рыбаков и угодившую
им повариху: «Рыбаки наши не доспали, но нас напитали». – «Чё и
говорить: рыбу на стол, так и стол престол, а рыбы ни куска, так и стол
доска». – «Иван Прокопьевич, хоть не о рыбе поговорка, но к месту
сказана – молодец!» – «А я вот чё скажу тебе, Василий Захарович:
«Хорош тот, кто поит да кормит».
Капитолина, добавлявшая хлеб в тарелки, тут же ответила хвалой
едокам: «А и тот не худ, кто хлеб-соль помнит». – «Тут, Капушка, ты
права. Кто нас помнит, того и мы помянем».
Иван, расправившись с карасем, звучно отпыхнул и тут же попал
под двусмысленны