– Давно орет?

– Дима пригладил давно не стриженые волосы пятерней и подошел к кроватке сестры. – Ты ж моя горластая! Что ты голосишь так, а? Мамы нет. Еще рано. Она только утром придет. Иди сюда!
Машка была уже почти бордовой от крика. Дима ловко вытащил сестру из кроватки, кивнул Саше, который уже тащил чистый подгузник и прижал к себе ребенка.
– Ух, ароматная ты моя! Все правильно! По делу орешь! Только можно и потише! Еще не все соседи тебя услышали? Сейчас я все сделаю, потерпи немножко.
Девочка, услышав хорошо знакомый голос и правда чуть притихла, а через несколько минут уже бодро зачмокала смесью из бутылочки, которую приготовил брат.
– Обжора! – Дима коснулся губами лба малышки таким привычным жестом, что гадать не приходилось – это далеко не в первый раз и градусник ему, для того, чтобы понять, если ли у сестры температура, ни к чему совершенно. – Не могла маму подождать? Хотя, правильно и сделала. Она придет уставшая, а тут мы еще. Давай, доедай и будем досыпать, пока есть время. Санек! – Дима глянул на брата и улыбнулся. – Вот, кто у нас правильный! Уже спит! Не то, что мы с тобой, да, Машка?
Полугодовалая Маша сонно причмокнула еще раз и выпустила изо рта соску. Дима осторожно, чтобы не раскричалась снова, уложил сестру к себе на плечо и принялся ходить по комнате, поглаживая по спинке.
– О! Молодец! Теперь можно и в кроватку! – Дима осторожно уложил сестру и глянул на часы.
Ложиться или нет? До подъема еще час с небольшим, но у него трояк по биологии и двойка по физике. Он, конечно, сам виноват, надо было не в морской бой с Валеркой играть на уроке, а слушать, что там физичка вещала. Глупо получилось. Но, спросить-то она теперь точно его должна. Так что, надо, наверное, повторить последние пару параграфов, а то мало ли. Через две недели родительское собрание и вовсе не хочется, чтобы маме пришлось краснеть из-за него. Такого удовольствия он классной не доставит. Она и так вчера пристала к нему как незнамо кто!
– Дмитрий! Это совершенно никуда не годится! Ты постоянно опаздываешь! Еще раз и пойдешь в кабинет директора!
Как будто можно ей объяснить, что опаздывает он вовсе не по своей прихоти, а потому, что маму задерживают иногда на работе. И тогда Димке приходится оставаться с Машкой, а потом бежать бегом, чтобы отвести Сашу в садик. Разве можно детей бросать одних дома? Только говорить об этом нельзя. Иначе у мамы будут неприятности. Что сделаешь, если так все получилось? Был бы жив папа – проблем бы не было. Мама сидела бы дома, как это было и с самим Димкой, и с Сашей. И ей не приходилось бы работать, для того, чтобы их не выгнали из квартиры, которую родители снимали с тех пор, как бабушка выгнала их из дома.
Про бабушку Димке думать не хотелось. Он не знал, из-за чего начались у них скандалы с мамой, но догадывался. Бабушка всегда была крикливой и в выражениях не стеснялась. После поминок она пришла к ним, и подождав, пока мать выпроводит детей из комнаты, набросилась на нее с упреками.
– Это ты во всем виновата! Нарожала целый выводок, как крольчиха, а ему что делать было? Приходилось вкалывать! Вот и доработался! Какое сердце такое выдержит, а? Я тебя спрашиваю? Совести у тебя нет! Это ты виновата в том, что сына моего больше нет! Ты!
Димка тогда не выдержал. Он выскочил из комнаты и, уже не обращая внимания на заплаканную мать, которая пыталась остановить его, подскочил к бабушке.
– Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь! И маму не обижай! Папа нас любил! Поняла? И Машку любил, и Сашу тоже. И хотел их он, а не мама. Она его отговаривала! Говорила, что помощи нет никакой, а только упреки все время да ругань! Нельзя детей в такой обстановке растить! А ты… Ты всегда только ругаешься! Зачем ты приходишь к нам? Мы больше не живем с тобой! Вот и не ходи сюда!
Дима до сих пор помнил тот тяжелый взгляд, которым смерила его бабушка. Как несколько раз она открыла и закрыла рот, раздумывая над тем, что ответить. И как потом все-таки сказала:
– Мал еще, чтобы голос на меня поднимать…
– Больше за маму теперь заступиться некому. А я ее обижать никому не дам, поняла?
Он сказал это и не сразу понял, куда смотрит бабушка. А смотрела она поверх его головы на Димкину мать. Смотрела странно, как будто даже грустно. А потом покачала головой и ушла, чтобы больше у них не появляться. Димка иногда видел ее в городе, но делал вид, что не знает. А она останавливалась каждый раз, когда замечала его и долго смотрела вслед, не делая попытки окликнуть. Разговаривать с ней Димка бы и не стал. Он боялся, как бы она не пришла в то время, когда его не будет дома, потому, что понимал – матери лишние нервы совершенно ни к чему. Она и так Машку кормить не смогла, после того, как не стало отца – молоко пропало. А если и дальше будет все время плакать, так и вовсе плохо будет. Он ведь прекрасно понимает, что будет, если кто-нибудь нажалуется на их семью.
Плохо будет, это точно! Совсем как с Полинкой из сорок третьей квартиры. У нее мать пьет не просыхая. И к ним сначала все комиссии какие-то ходили, потому, что соседи жаловались. А потом Полину забрали в детский дом. Димка как-то пробрался туда с пацанами. Забор там хлипкий и пара дырок есть, куда спокойно пролезть можно. Они тогда засели в кустах и долго караулили, пока Полина не вышла с остальными на прогулку. Ох, и ревела она! А он не знал, как ее успокоить. Все конфеты, которые мать купила им на двоих с Сашкой, отдал тогда Полинке. Но, мама не ругалась. Погладила его по голове и сказала, что гордится тем, какой у нее сын. Только вот… Чем тут гордиться, если помочь Полинке он все равно не смог? Она так и живет там, в детском доме. Рассказывает, что привыкла и все хорошо. А сама шепнула ему как-то, что мечтает, чтобы мама перестала пить и забрала ее, наконец, домой.
Мама Димкина, конечно, не пьет, но мало ли поводов придумать можно… Вон, тетя Рая, соседка, опять жаловалась, что Машка кричит сильно. А что он сделать может? Сестра еще маленькая. У нее то животик болит, то зубки режутся. Машка у них ранняя. Так врач сказал. У нее уже целых три зуба есть. Она даже...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: https://ok.ru/group/70000041708424