Деревенька моя.

Ну здравствуй дом мой обведшалый...

Ну здравствуй дом мой обведшалый,
родной, что завещала мать.
О боже - ты такой усталый, совсем пустой ...
А скрип ступенек ... Ты присядь.
Теперь рассказывай ... Так что стряслось,
в края родные потянуло?
Там места разве не нашлось, прижало сильно ...
Да кольнуло.
Здесь всё твоё ... Не стой ... Входи,
И не смотри на сад увядший.
А лучше вспомни детства дни,
Весёлый смех ... Давно пропавший.
Как пахнет по утрам сирень,
Росу, траву, босые ноги, весну, караблики, капель,
ну что стоишь всё на пороге.
Ты молча вспомни - коль не лень.
Да ... Вижу режет тебе глаз,
Бурьян, крапива, тишина, забор Скосившейся в овраг,
А вместо ... Только бузина.
Так что Москва ...

В родстве.

Чахлый кустик вереска, ящерки в траве,
С каждою былинкою состою в родстве,
С дядькой Венькой – шкалики прячет между дров:
Баба сыщет – выплеснет, норов – будь здоров.
С Валькой-почтарихою тоже не чужи.
Ой, смешлива бабица – палец покажи.
Маня, тётка батина, ходит на задах,
Рвет мокрицу борову, чистит в бороздах.
Санька, брат двоюродный, едет на обед –
Тарахтит по улице старенький мопед.
Вон подруга школьная – а загар какой…
Разлеглась на солнышке – что ей, городской?
Рядом с экой дамою страшно постоять:
Важная, холёная – где она, где я?
Заболит сердечушко, засвербит – до слёз:
Будут веки вечные лужи да навоз,
Летом – гнус привязчивый, пару дней – жара.
Эх, житьё несладкое здес

Синий таксофон.

Синий молчаливый таксофон
В зарослях крапивы тихо дремлет,
Несколько избушек без окон
Сами по себе уходят в землю.
Сохнет, сохнет тополь-великан,
Утром петухи не будят солнце,
Рваной цепью хлещет по доскам
Журавель над стареньким колодцем.
Не были поруганы дома,
Нет следов жестокого сраженья,
Оспа, неужели, иль чума
Выбила народонаселенье?
Где-то в кабинетах, высоко,
Приняты великие законы:
Ну зачем деревне молоко?
Ей куда важнее таксофоны!
Нет больниц, нет клубов, нет дорог,
Всюду телефонные заботы.
Люди покидали свой порог —
Уезжали в поисках работы.
Скорбное молчание ворон
На высоких высохших деревьях,
Спит в крапиве синий таксофон
В русской умирающей деревне.
Автор

Захолустье.

Пускай говорят: захолустье.
Пусть машут с усмешкой рукой,
Чужим не понять светлой грусти,
Неведом им здешний покой...
Я счастлив в своём захолустье,
Знакомо мне всё с детских лет.
Из русской печи с чёрным устьем
Крестьянский обычный обед.
Кому-то и впрямь захолустье.
Кто любит другие края —
Житьё здесь покажется тусклым,
Хоть та же на небе заря...
Но есть красота в захолустье!
Не пальмы, не море, не пляж...
Кому-то и грядки с капустой
Любимый для сердца пейзаж.
Здесь нет для меня захолустья,
Пусть нет трёхэтажных домов.
Зато унесу свою грусть я
К могилкам родных стариков...
И спросят немые портреты:
"Как жизнь в захолустном краю?"
"Спасибо" — смогу я ответить:
"Душою, почти