КАК ЭТО БЫЛО В ГЕРМАНИИ:

ВОСПОМИНАНИЯ ВАСИЛИЯ ЧЕПИКА
Въехали мы прямо на танках в Берлин и продвигались по таким разваленным улицам, что я таких нигде не видел, город был весь в развалинах. Стояли одни кирпичные стены от домов. Прибыли на какой-то пункт, нам отдали приказ рассосредоточиться, мы получили задание, какой кому участок, по отделениям. Мое отделение всегда бросали на тяжелые участки, мы шли и воевали. Немцы же мобилизовали всех кого только можно на оборону своей столицы, в том числе молодых мальчишек, хотя лично мне "Гитлерюгенд" не попадался.
Наша рота, в ней оставалось человек сто, вошла в пригород Берлина по сосновому лесу, это был небольшой лес в парке. Было утро, только чуть свет, встретиться с немцами не ожидали, но разведку надо было послать вперед, и вот моему отделению был отдан приказ: рассыпаться и идти вперед. Мы идем, оружие держим на изготовку, немцев вроде нет, но местность оказалась такая - взгорок, и оттуда, оказывается, также как мы шли немцы. И как раз на вершине возвышенности мы встретились с точно таким же передовым охранением. Немцы сразу: "Стой, Иван (они нас всегда называли Иванами, а мы их фрицами), сдавайся!" Я в ответ: "Нет, вы, фрицы, сдавайтесь!" А наши еще далеко, и я вижу, что с той стороны немцы так же идут, разбившись на небольшие группки. На взгорке начали собираться наши и немецкие солдаты, напряжение растет, но пока не стреляем, тогда немцы кричат: "Ладно, Иван, вы идите направо, куда вам надо, а мы пойдем налево, куда нам надо". Все понимают, что если сейчас начнется бой, то перебьем друг друга. Я быстренько человека послал к нашей основной группе, командиру доложили, и командир сказал: "Правильно сделали, поворачиваем направо!" Разошлись мирно, конец войны, они ведь пошли куда-то из Берлина, а мы в Берлин, зачем нам с ними драться было.
За парком стоял дом, стены кирпичные, очень большой толщины, в них окна были закрыты железом, в окнах прорези, и немцы оттуда по нам стреляли. Позже оказалось, что в доме скрывалось около 400 человек немцев, и наша задача заключалась в том, чтобы этот дом взять. Сколько туда наших не лезло, ну никак не могли взять этот дом, потом подвезли пушки и с близкого расстояния, может, метров с 300, обстреляли хорошенько этот дом, послали людей подкоп сделать, саперы заложили большие мины, которые вырвали огромные куски металла и кладки. Тогда мы сразу ринулись в пролом, внутри началась борьба, в итоге захватили это здание.
Дальше пошли в город, каждый бой за дом похож один на другой, непрерывная череда стычек, и дня за 3 до конца войны мы подбили немецкий танк. Прорвалось мое отделение в подземелье, где шла в это время городская жизнь, мы шли под землей, одно отделение в 10 человек. И я нашел немца, который знал русский язык, сказал ему: "С нами пойдешь, будешь первым идти, посредине пути, если влево или вправо повернешь, то будем стрелять". А мы знали, что где-то впереди располагался немецкий танк "пантера", который не давал нашей пехоте последний рывок к центру Берлина осуществить. Немец согласился помогать, стоял перед нами, вышел, посмотрел, вернулся к нам и подтвердил, что впереди есть танк. Мы засели в подземном проходе, потом слышим: "тык-тык-тык", это значит, что по улице идет танк, подождали, я приготовил 2 фауста, отделение так расположилось, чтобы по прикрывающей танк пехоте огонь дать. Ждем, прошли немцы, появляется танк, он медленно шел, я на мушку его взял, "пантера" до середины улицы дошла, оставалось до нее метров 30, не больше. И я выстрелил, танк сразу взорвался, пехота немецкая кинулась тикать, и прямо к нам в подъезд забежала, мы их сразу всех длинными очередями расстреляли. Кто-то доложил начальству о произошедшем, и меня наградили третьим Орденом Славы 1-ой степени, но выдали его только через 49 лет. Так что, с первого боя до последнего я беспрерывно воевал в течение полугода.
1 мая битва за Берлин закончилась, я расписался на Рейхстаге, когда нас водили к нему на экскурсию, но что там смотреть: обгоревшее здание, кто, где мог, там и расписался. И 1 мая, в мой день рождения, мы с командиром батальона случайно встретили командарма-1 Катукова, и, так как у меня было день рождения, то он мне в качестве подарка вручил свой танковый шлем, он у меня до сих пор хранится. Так что войну я закончил гвардии мл. сержантом, командиром отделения мотострелкового батальона в составе 19-й гвардейской механизированной Лодзинской ордена Ленина Краснознаменной Ордена Суворова, Ордена Богдана Хмельницкого бригаде.
- Какое отношение до войны было к людям, уже отслужившим в армии?
- Очень уважительное, в техникуме мы даже ходили посмотреть на ветеранов, кое-кто уже медали получил за финскую войну, все радовались, к ним было очень большое уважение.
- Не отправляли Вас в Киеве на работы по укреплению обороны города?
- Обязательно, мы рвы копали. Выдавали нам на 1000 человек большие лопаты, каждому определяют выкопать метр, и вот 1000 метров за день мы делаем. И девки, и хлопцы, при чем позже просили приходить с лопатами, хотя потом тем, кто не принес ничего, там давали лопаты. Командовали работами наши начальники железнодорожные.
- Не видели ли Вы наши войска, проходившие по улицам Киева?
- Видел я и войска, идущие на фронт, и унылые лица наших солдат, отступающих из Киева. Очень они унылые шли.
- Не сталкивались ли Вы с добровольцами, пошедшими на службу к немцам?
- Было и такое. В нашей компании на сахарном заводе был пацан из фольксдойче по фамилии Ананиев, немцы его взяли к себе в концлагерь под Белой Церковью учиться, фольксдойче вообще везде поблажка была. После он нам рассказывал, что им на расстрел приводили русских пленных, отпускали их бежать, а он должен был убить его. Но Ананиев признавался нам, что он с перепугу не попадал. Кроме того, на нашем заводе был отряд украинских националистов, человек 17, при чем там в основном были наши местные русские и украинцы. Кстати, нам удалось внедрить в эту группу двух наших подпольщиков. Также расскажу такой эпизод: мы побывали на свадьбе Ананиева с дочкой директора завода, фольксдойче пригласил нас, в компании было человек 10. Также за столом сидело четверо немецких офицеров,они тогда все до одного на каждом месте говорили, что победят нас. А мы им на свадьбе тоже говорим: "Да, мы победим!" Мы победим, понимаете? И мы победили.
- Как обстояло дело с питанием в оккупации?
- Я был одинокий, когда дядю Мишу забрали, я перешел на квартиру к одной семье. Спасал сахар, с завода мешок стащишь, поделишь в семье по 10 кг на человека, и его меняли на еду и на самогон. Также немцы за работу в конце месяца платили 80-100 украинских оккупационных гривен, полпуда крупы ячневой или еще какой, и сахару два кг. Вот такой был скромный, очень скудный паек. Но в принципе хватало, особенно с наворованным.
- Было ли Вам в период оккупации известно о больших потерях в Красной Армии? Об отступлениях?
- Конечно, когда наши войска откатывались назад, когда сражались под Киевом, мы все видели, что потери у нас очень большие, ведь видно все было, такое не скроешь. Но все равно все были уверены, что мы победим. Пусть с массовыми жертвами, но победим.
- Какое было отношение в войсках к партии, Сталину?
- Самое что ни на есть героическое, я положительно относился, хотя в партии тогда еще не состоял. В моем отделении были коммунисты и комсомольцы, человека 3-4, они действительно шли в бой вперед, своим примером увлекали за собой. А к Сталину было отношение как к родному отцу.
Как Вы поступали с пленными немцами?
- Как они с нами, так и мы с ними, один раз расстреляли немцы 400 русских, мы также отобрали 400 человек из немцев, вывели и расстреляли. И все, а так относились к немцам, как бы сказать, по-людски, негативное отношение было только к эсесовцам, поэтому они прятались, снимали с себя шинели и выбрасывали. А вот к освобожденным из плена бельгийцам и французам у нас было хорошее по-настоящему товарищеское отношение.
- Какое в войсках было отношение к старшим офицерам?
- Я видел Жукова в Берлине, на параде Победы, там подбирали людей для Москвы. Нормальный человек, порядочный. А вот с Чуйковым столкнуться не пришлось. О Жукове же в войсках говорили одно - это хороший командир, его бросали на самые опасные, ответственные участки фронта.
- Как складывалось взаимоотношение с мирным населением в Польше, Германии?
- Мирное население в Польше нас встречали хорошо, как освободителей, а немцы постоянно пробовали под касками, есть ли рога. И сильно удивлялись, когда не находили рогов на голове, говорили: "А нам сказали, что у вас всех рога, вас бояться надо!"
- Отправляли посылки домой из Германии?
- Да, когда мы взяли Берлин, нам разрешили запаковать в посылку 8 кг, и послать домой, но что я, солдат, если Жуков, понимаешь, эшелоны домой отправлял, я же нашел ящичек, барахлом каким-то наполнил, уже не помню чем, и отправил. А так трофеи собирали, было дело, у нас у каждого в карманах часов было по несколько штук, это была настоящая разменная монета, все ведь менялись между собой.
- Что было самым страшным на фронте?
- Для меня, например, бессонница, точнее все хотели спать, кушать у нас было, а вот спать не хватало. Как-то раз нас, 10 человек, послали штаб охранять, в километре от штаба проходила дорога, мы стояли рядом, а мои солдаты еле идут, спать хотят. Пришли на пост, обстановка вроде ничего, все спокойно, тогда я приказал: "Вы все ложитесь, и спите, а я буду ходить возле деревьев и никому места не уступим". Вот я хожу, а ребята спят, тут вдруг кто-то тихо зовет: "Иван, Иван". А автомат у меня висит на дереве, я безоружный, смотрю - фрицы. Ну, все, думаю, попался я, труба дело, они меня поймали, а ребят расстреляют сейчас. И тут фриц говорит: "Иван, мы в плен пришли". Немцев оказалось тоже немного, 11 человек, я быстро позвал: "Миша и Володя, а ну сюда". Те близко лежали, быстро подбежали ко мне, я распорядился забрать оружие у немцев. Фрицев же предупредил: "Сложите все оружие, и наше командование будет с вами хорошо обращаться!" Немцы все выполнили, мы их повели в штаб, где доложили, что привели 11 немцев. Там обрадовались, спрашивают: "Где это вы их нахватали?" Я ответил: "Мы их не хватали, они к нам сами пришли!"
- Как мылись, стирались?
- Как кто мог, но, конечно, вши были. Боролись с ними так: в баню заходит человек 12, и в бочку специальную одежду бросают, там вода кипяток, пары выходят, по полчаса она лежит, и все вши погибают. Но что сказать, я вшей чтобы так сильно не замечал, не до них было.
- Были ли какие-то приметы, предчувствия?
- Я, например, все время чувствовал, что война вот-вот закончится, уже конец, видно, как немцы отступают, в плен сдаются. Скоро-скоро все закончится. Это поддерживало сильно, при чем такое чувство было не только у меня, а у всех. А когда в Германию вступили, вот там мы и слышали, что "Гитлеру капут!" Это все немцы начали говорить, когда шли в плен.
- Как кормили?
- Кормили хорошо, обычно на 100 человек котел большой варится, и первое, и второе, и даже третье. Мяса много, в котел постоянно нарезалось. И потом, мы же не дураки, знали, где у немцев в домах стоят сухие фрукты, варенья в банках. Но было и такое, что немцы специально протыкали шприцем банки, чтобы нас отравить. Тогда мы делали так: кто-то съел одну или две банки, если плохо стало, сразу медиков вызывали. Кормили 2-3 раза в день, при чем бывало, что спим уже, а нас будят кушать. Мы тогда отмахивались, какое там кушать, дайте поспать. Кроме того, при вводе частей в прорыв обязательно выдавался сухой паек, в него входило: сухари и консервы, сахар. Консервы в основном были наши, там одни кости, но выжить можно.
- Наших убитых как хоронили?
- Как положено, в яму положим, и закопаем. Но по-разному, было и такое, что не успевали похоронить, оставляли следующим за нами частям.
- Женщины у Вас в части были?
- Были, отношение к ним было нормальное, по-простому. Это у нас, у солдат, а вот офицеры уже по-другому, они говорили так - иди сюда, романы пытались с ними заводить. У нас в батальоне была связистка и медсестра, а чем они занимались, кто их знает, я был молодой, 20 лет, не задумывался над этим.
- Встречались ли Вы со случаями применения немцами нашего оружия?
- Да, надо сказать, что немцы очень любили наши пушки, захватывали их и использовали против нас.
- Получали ли солдаты какие-нибудь деньги на руки?
- Нет, потому что на войне основные деньги одни - это патроны. И мы всегда стремились набирать патроны, про деньги и разговоров никаких не было.
- Приходилось ли Вам воевать с власовцами?
- Было дело. При пленении я у них спрашивал: "Чего ты поступил во власовцы?" В основном отвечали одно: "Чтобы жизнь сохранить". Но они разные были, кое-кто и до смерти за немцев сражались, приковывали себя к позициям. Что уж скрывать, против нас до миллиона власовцев сражалось. С пленными власовцами поступали по-разному: кого расстреливали, кого же отпускали служить в армию, в специальные части.
- Выделяли ли Вы по национальности тех, против кого воевали?
- Несмотря на конец войны, мне пришлось столкнуться как с частями румын, так и венгров, но они были слабее фрицев, если немцы до последнего сражаются, то эти быстро позиции бросают. Явно слабее немцев были.
- Что помогало выжить на фронте?
- Храбрость русского солдата. Это была основа основ нашей Победы.
- Ваше отношение к комиссарам?
- Положительное. С замполитом сталкивался часто, он приходил, рассказывал о событиях, что ждет нас впереди, как обстоят дела на фронте, в мире, на Родине, они важную роль выполняли, замполиты в войсках сильно нужны были.
- С особистами не сталкивались?
- Однажды довелось. Подошел ко мне как-то особист, отвел в сторонку и сказал: "Расскажи или напиши о своем командире роты". Имелось в виду что-нибудь плохое, недостатки какие-либо указать. А я плохого о командире не слышал, отказался наотрез. Больше он ко мне не подходил