Деревенька моя

Знакомство

К ночи спала жара, день рабочий к концу, Наступила пора отдохнуть молодцу. Трактор я заглушил, в ушах гул-перезвон, И домой поспешил, вряд поесть да и в сон. На столе предо мной: огурцы да лапша, Черствый хлеб привозной, больше нет ни шиша. Я с устатка хватил самогона стакан, Телевизор включил, ем, смотрю на экран. Бородатый шельмец и графинчик в руке, Точно ухарь-купец, где-нибудь в кабаке. Мне с экрана мигнув и, как делалось встарь, Он, в сторонку дыхнув, опрокинул стопарь. Бутерброды с икрой, ухмыляясь, жуëт, И довольный собой, мне советы даёт. Как церковный елей у него голосок, Нет, не наших полей он, видать, колосок. И такие слова слышу я не впервой: «Хлеб — всему голова, ну и я... с головой!» Изобилье всего: икру — кошка не ест! Знать, снабжает его не райпо, а инвест. «Стоит прыть проявить, да сноровку свою, Надо акций купить — будешь жить, как в раю!» Ох и здорово гнёт, не страшна нам беда! Он на Капри махнëт, нy a я-то куда? Ах ты, чёрт расписной, под глазами мешки, Значит ты с головой? А я что, без башки? Ты обуй сапоги, второпях покури, Покрути рычаги от зари до зари! Испытай-ка ты, плут, сельский труд мужика, Когда пот и мазут по лицу как река. С запчастями — хоть вой и с соляркой беда. Вас таких вот «с икрой» не загонишь сюда! На какие шиши я создам себе рай? Коль зарплату – гроши́, не давали за май? То ли в мозг мне туман самогон напустил — Я с размаху в экран огурцом запустил! Ведь допёк же, шельмец — телек чуть не разбил, Небольшой огypeц, только вялый он был. И сидел сам не свой но, кажись, обошлось, Хорошо под рукой молотка не нашлось! 1994 год

Когда приехал в деревню и передумал быть собакой Теперь перед вами чистокровная "свиняка"

Берёза с лицом

К ночи спала жара, день рабочий к концу, Наступила пора отдохнуть молодцу. Трактор я заглушил, в ушах гул-перезвон, И домой поспешил, вряд поесть да и в сон. На столе предо мной: огурцы да лапша, Черствый хлеб привозной, больше нет ни шиша. Я с устатка хватил самогона стакан, Телевизор включил, ем, смотрю на экран. Бородатый шельмец и графинчик в руке, Точно ухарь-купец, где-нибудь в кабаке. Мне с экрана мигнув и, как делалось встарь, Он, в сторонку дыхнув, опрокинул стопарь. Бутерброды с икрой, ухмыляясь, жуëт, И довольный собой, мне советы даёт. Как церковный елей у него голосок, Нет, не наших полей он, видать, колосок. И такие слова слышу я не впервой: «Хлеб — всему голова, ну и я... с головой!» Изобилье всего: икру — кошка не ест! Знать, снабжает его не райпо, а инвест. «Стоит прыть проявить, да сноровку свою, Надо акций купить — будешь жить, как в раю!» Ох и здорово гнёт, не страшна нам беда! Он на Капри махнëт, нy a я-то куда? Ах ты, чёрт расписной, под глазами мешки, Значит ты с головой? А я что, без башки? Ты обуй сапоги, второпях покури, Покрути рычаги от зари до зари! Испытай-ка ты, плут, сельский труд мужика, Когда пот и мазут по лицу как река. С запчастями — хоть вой и с соляркой беда. Вас таких вот «с икрой» не загонишь сюда! На какие шиши я создам себе рай? Коль зарплату – гроши́, не давали за май? То ли в мозг мне туман самогон напустил — Я с размаху в экран огурцом запустил! Ведь допёк же, шельмец — телек чуть не разбил, Небольшой огypeц, только вялый он был. И сидел сам не свой но, кажись, обошлось, Хорошо под рукой молотка не нашлось! 1994 год