По многочисленным документам установлено, что А.А. Полторацкая большие средства тратила на благотворительность. В частности, больница и школа в Торжке были построены на её деньги. В 1795 г. умер Марк Фёдорович (похоронен в Санкт-Петербурге). Агафоклея Александровна стала полновластной хозяйкой огромного состояния, пережив мужа на 27 лет. Любимым сыном её был Дмитрий Маркович, статский советник, человек, увлечённый проблемами русского земледелия. Дмитрий Маркович знакомил с основами агрономии крестьян, что съезжались к нему с окрестных поместий. Его сын Сергей Дмитриевич был увлечённым библиофилом. С ним дружил А.С. Пушкин. Младший сын владельцев имения Константин Маркович Полторацкий 1782-1858 гг.) после смерти матери в 1822 г. унаследовал имение Грузины и внёс свою лепту в его преобразование. Боевой генерал участвовал в отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии. В Париже попал в плен и беседовал с самим Наполеоном. По отзывам близких, знавших его, это был идеально добродушный человек, прекрасный рассказчик. Правда, бывал он здесь нечасто в силу своей занятости на посту Ярославского губернатора. Гораздо чаще приезжал после выхода в отставку в 1842 г.
В первых числах марта 1829 г. в Грузинах встречали желанного гостя. Он спешил в Москву, но в Торжке решил «своротить направо». Вскоре тяжёлая петербургская коляска остановилась у ворот роскошной усадьбы. В подорожной, выданной Пушкину, Грузины не значились. Что же заставило поэта изменить маршрут? Вероятнее всего, желание встретиться с кем-то из Полторацких. Но с кем? Он хорошо знал многих представителей этого большого и интересного семейства, знакомство с которым началось в петербургском доме Алексея Николаевича Оленина. Жена его – Елизавета Марковна – была дочерью Марка Фёдоровича Полторацкого. Эта женщина была религиозной. Он не питала симпатий к Пушкину и была отрицательно настроена против возможного брака поэта с его дочерью Анной. Но именно она была той первой ниточкой, которая связала Пушкина с Полторацкими. В период южной ссылки он часто встречался с офицерами Алексеем и Михаилом Полторацкими, братьями Анны Олениной и даже посвятил им стихотворение «Друзьям». В петербургском доме Олениных Пушкин познакомился и с отцом Анны Керн – Петром Марковичем Полторацким. Затем знакомство продолжилось в Малинниках и Бернове осенью 1828 г. «…Он был очень остёр и шутки его были очень метки»,- вспоминала Анна Керн. Более тесные узы связывали поэта с Сергеем Дмитриевичем Полторацким – литератором, журналистом, библиографом. С.Д. Полторацкий опубликовал статью о Пушкине в одном из французских журналов. Его заметки об оде «Вольность» и стихотворении «Деревня» послужила причиной гонения на него; Полторацкий был уволен со службы и выслан в деревню под надзор полиции. Между молодыми людьми установились дружеские отношения. Пушкин подарил Сергею Полторацкому экземпляры поэм «Цыгане» «Полтава» с авторскими надписями, высоко ценил его глубокие, смелые статьи о русской литературе. Вероятнее всего, желание повидаться с Сергеем Дмитриевичем и привело поэта в начале весны 1829 г. в Новоторжский уезд. К сожалению, свидетельств их встречи не сохранилось. 3-ий по счёту приезд Пушкина в Тверскую губернию стал известен благодаря встрече с другим человеком, Алексеем Алексеевичем Раменским. Он собирал для Н.М. Карамзина материалы по Тверской губернии для создания им «истории Государства Российского». Для этого он объездил все монастыри Ржева, Старицы, Зубцова, Торжка, где хранились старинные книги и рукописи. В благодарность за это Карамзин подарил в 1821 г. Алексею Раменскому первое собрание своих сочинений… В то время, когда Пушкин навещал Старицкий и Торжокский уезды, А. Раменский был учителем в с. Мологине. В Грузинах они встретились, возможно, случайно, но оба были рады встрече. Отправляясь на Кавказ, поэт взял в дорогу несколько книг. Одна из них - «Айвенго» он подарил Алексею Алексеевичу. Эта книга в будущем стала драгоценной реликвией, счастливой находкой. Книга, однажды исчезнувшая на несколько лет, отыскалась 133 года спустя после того, как была подарена в Грузинах А.А. Раменскому, «Мологинская находка» вызвала сенсацию среди пушкинистов.
Раменский бережно хранил подарок среди наиболее ценных сокровищ своей обширной библиотеки, которая передавалась по наследству из поколения в поколение. Последним её владельцем стал учитель Мологинской школы Николай Пахомович Раменский. В 1933 г. он передал всё собрание книг и рукописей своему внуку – студенту Московского университета Антонину Аркадьевичу Раменскому. Собрание было обширно и уникально: в них хранились рукописи Радищева, Пушкина, Карамзина. В 1938 г. он передал Ржевскому музею большую часть архива и библиотеки. И как жаль, что все эти исторические ценности погибли в огне войны. Среди книг, переданных в Ржевский краеведческий музей, пушкинского подарка не было: как семейная реликвия он остался в Мологине среди других предметов коллекции. Когда в 1941 г. фашисты уже захватили Ржев и приближались к Мологину, А. Раменский, работавший на строительстве оборонительных сооружений под Москвой, сумел на несколько часов заглянуть в родное село. Он сумел взять только ценные вещи и предметы, принадлежавшие поэту. Но книгу не взял. Спешил очень. Вернулся через 3 года, в 1944 г., когда село лежало в руинах. Узнал у местного пастуха, что после взрыва все книги из окна выбросило. Лежали они возле церкви. Мужики самокрутки из них делали. Почти 2 года занимался Раменский раскопками. Среди найденных в подвале церковной сторожки остатков нашёл он книгу, измазанную мазутом, со склеенными страницами. Привёз в Москву, переехав туда на постоянное место жительства. Ещё несколько лет пролежала книга, пока не раскрыла свою тайну. При тщательном осмотре Антонин Аркадьевич установил, что это тот самый «Айвенго», который был подарен Пушкиным. Но не сразу удалось прочесть автографы поэта: листы пострадали от воды и грязи. Некоторые надписи не сохранились. Сотрудники фотолаборатории Института марксизма-ленинизма произвели фотографирование листов с автографами в ультрафиолетовых лучах, восстановили страницы, хранящие след пушкинского пера. На них оказалась дарственная надпись, строки из раннего варианта «Русалки», дата «1829», написанные рукой поэта и потом им же зачёркнутые строки. Рисунок казнённых декабристов. Схема дороги из Петербурга в Москву. После проведённого исследования перед учёными оказался фрагмент 10-ой строфы главы романа «Евгений Онегин»:
Одну Россию в мире видя, Преследуя свой идеал, Хромой Тургенев им внимал И, плети рабства ненавидя, Предвидел в сей толпе дворян Освободителей крестьян.
Строки эти в отличие от дарственной надписи и четверостишья из «Русалки», набросаны Пушкиным наспех, скорописью, скорее всего, написаны они в дороге на одной из почтовых станций. Даже в дороге, как это у него бывало часто, пришли новые мысли. А записать не на чем: не оказалось бумаги. Тогда он взял книгу «Айвенго», благо поля в старых изданиях были широки! Поэт не предполагал, конечно, что вскоре подарит этот том, а с ним - онегинские строки. Он использовал книгу как путевой блокнот. Отдавая книгу Раменскому, вероятно, забыл об этом наброске и не переписал его. Эта запись интересна сама по себе и как одна из деталей творчества при создании поэмы «Евгений Онегин». И связана она с нашим селом Грузины. Так же на том томе «Айвенго» рукой поэта написаны строки из будущей поэмы «Русалка»: «Как счастлив я, когда могу покинуть Докучный шум столицы и двора, Уйти опять в пустынные дубровы, На берега сих молчаливых вод…»
В «Хронике» Раменских была запись о приезде Пушкина в Мологино в марте 1829 г. Этот визит поэта упоминается также в одном из писем М.П. Полторацкого. Цель поездки – поближе познакомиться с уникальным архивом, в котором хранились уникальные материалы, связанные с Емельяном Пугачёвым, знаменитый «Карамзинский сундук» с тверскими хрониками, летописями и их списками, сделанными А. Раменским для историка. Прогостив несколько дней у Полторацких в Грузинах, он побывал в Мологине, Бернове, Сверчкове и отправился в Москву: путешествие в Арзрум продолжалось. Пожалуй, это всё, что касается ещё одной тверской страницы в жизни Пушкина.
Комментарии 2