Сердце его откликалось на все прекрасное, на все, что близко человеку.                                                                                                                  А.Н. Майков

Автопортрет (с пуделем).. Рисунок. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Федор Петрович Толстой – признанный мастер медальерного дела, скульптор и живописец, превосходный рисовальщик и гравер, он предстает в истории русской культуры самым значительным и известным мастером малых камерных форм изобразительного искусства.

Надежда.. Аллегория. 1796. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Классицизм, ведущий стиль начала XIX века, считал античность эталоном совершенства искусства.

Автопортрет. 1804. Акварель. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Морской офицер представил себя светским, изящным молодым человеком в штатском – он уже окончил полный курс в Академии художеств, он – великолепный наездник, прекрасный танцор, которому знаменитый Шарль Дидло прочил блестящую артистическую карьеру; страстный охотник биться на рапирах, которые требуют не только проворства, но большей тонкости и умения угадывать в глазах и выражении лица намерения противника.

Нептун. 1800. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. «Не только что почти все наши родные (окроме моих родителей), но даже и большая часть посторонних нам господ вооружились против меня за то, что я первый из дворянской фамилии, имеющей самые короткие связи со многими вельможами, могущими мне доставить хорошую протекцию, и имея титул графа, избрал для своей деятельности дорогу художников.

Вилла на озере и обгорелый край бумаги. 1796. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. И везде говорят, что я, унизив себя до такой степени, наношу бесчестие не только своей фамилии, но и всему дворянскому сословию», – вспоминал Толстой.

Вид Бергена. 1801. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. В 1810 году Толстой женился на Анне Федоровне Дудиной, дочери небогатого коммерции советника.

Автопортрет с семьей. 1812. Барельеф. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Граф Федор Толстой предстал в портрете художником и скульптором. Его полный непринужденности облик исполнен чувства собственного достоинства. Рядом с ним те, кто ему дороги, – любимая жена Анна Федоровна и «небесная радость», дочь Лиза.

Семейный портрет. 1830. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Творец, Муза и дочери – Мечтательница и Строптивица – с кудрявыми головками и в одинаковых платьицах. Решая профессиональные задачи, Толстой неожиданно создал картину своего семейного счастья и той атмосферы аристократизма и уюта, которая царила в его доме на Васильевском острове.

Федор Толстой (?). В комнатах. За шитьем. Государственная Третьяковская галерея, Москва. В одном из залов Третьяковской галереи экспонируется маленькая картина В комнатах. За шитьем. Картина не подписана, не датирована и ждет своего исследователя. На подрамнике сохранилась надпись, утверждающая, что принадлежность этого произведения кисти Толстого удостоверена его дочерью, Екатериной Юнге. Миловидность девушки, грациозность ее движений, ясность пространственного построения и холодок пространства напоминают образы и интонации искусства Толстого. Может быть, действительно, это произведение Толстого?

В комнатах. 1830-е. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. В 1835 году умерла Анна Федоровна. Через пять лет в 1840 году Толстой женился на дочери армейского офицера Анастасии Ивановне Ивановой. В семье графа появились еще две дочери – Екатерина и Ольга.

Первый шаг императора Александра за пределы России в 1813 году. 1821. Барельеф. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Толстой мастерски владел возможностями скульптуры. Пластикой фигуры человека, ее движениями и жестами рук, поворотом или наклоном головы, композицией двух-трех фигур, распределением масс, напряжением форм он мог выразить разнообразные и тонкие оттенки чувств.

Пир женихов Пенелопы. 1814. Барельеф. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Пир женихов Пенелопы, созданный Толстым, – это воплощение его любви и грез – величавая, изысканная, чарующая Древняя Эллада. С виртуозным мастерством на маленьких (12 х 23,5 см) черных аспидных досках скульптор вылепил розовым воском рельеф, самая высокая точка которого поднимается над плоскостью всего на пять миллиметров. Просвечивающий тончайший слой воска скульптор превратил в легкую драпировку и дворец Одиссея с высокими колоннами, украшенными рельефами стенами.

Душенька любуется собою в зеркало. 1821. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. В рисунке "Душенька любуется собою в зеркало"  Душенька и прелестна, и женственна, и величава. Сильным нажимом пера художник рисовал орнаменты рам, узоры, украшающие стены и потолок спальни, цветы в вазах, плитки пола и, конечно, саму Душеньку, а чуть заметными, легкими прикосновениями – призрачный зеркальный мир, в котором отражения множатся и перекликаются.

Пастораль. 1820. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Слава тонкого изящного рисовальщика сопровождала Толстого в течение всей его долгой жизни. Нежными акварельными переливами созданы Пасторали.

«Под игру Амура Юность предается забавам, а Время засыпает». Рисунок. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Рыцарь Лебедя, отдающий в жертву своего первого ребенка. 1841. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Возвращение. Сцена из рыцарских времен. 1857. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Сцены из рыцарских времен могли бы стать иллюстрациями рыцарских романов. Толстой, действительно, был чуток к особенностям разных эпох, но, обращаясь к ним, каждый раз воссоздавал по-своему и мир Греции, и готики, и Ренессанса.

У окна в лунную ночь. 1822. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. В рисунке гуашью "У окна в лунную ночь" призрачный лунный свет преображает интерьер, заставляя неодушевленные предметы казаться оживающими. Девушка в белом платье у венецианского окна – Александра, младшая сестра первой жены художника. А за окном таинственной и уютной комнаты – завораживающая бесконечность неба и застывший торжественный город. Художник сделал зримым ощущение томления романтической души, поверяющей свои тайные мечты звукам и волшебной красоте ночи.

Архитектурный пейзаж под прозрачной бумагой. 1837. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Созданные магией белил и туши на белом листе бумаги смутно различимые очертания деревьев, старинных зданий, чьих-то одетых в белое фигур, манят своей таинственностью, вызывая желание приподнять закрывающий их лист бумаги. Но увидеть то, что скрыто листком, не дано. Что было важнее для художника: иллюзия реальности листка, сквозь который чуть виден пейзаж с башнями, или сам архитектурный пейзаж, который лишь чуть угадывается и должен остаться тайной?

Aethea Frutex. 1837. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Герань. 1837. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Ягоды красной смородины. 1818. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Нарисованные им веточки красной и белой смородины очень понравились императрице Елизавете Алексеевне, и она выразила свое восхищение, подарив художнику бриллиантовый перстень. Этот перстень дал возможность семье Толстого переехать из домика около Смоленского кладбища, перед окнами которого каждый день следовали скорбные похоронные процессии, в дом на Петербургской стороне.

Впоследствии всякий раз, когда императрица хотела подарить что-то особо изящное своим высочайшим родственникам, она просила Толстого нарисовать ей точно такую же смородину. Художнику и самому рисунок с веточками смородины очень нравился, и он с удовольствием и артистизмом повторял его много раз и получал в награду бриллиантовый перстень. "Тяжело мне приходилось, да меня тогда моя смородинка выручала!.. Если бы не она, не знаю, как бы я вывернулся... Можно не шутя сказать, что целая семья питалась одной смородиной", – не раз рассказывал художник.

Бабочка. 1821. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Ветка винограда. 1817. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Натюрморты с цветами и ягодами Толстого называют «обманками». Создать абсолютную иллюзию сходства, чтобы зритель принял изображение за реальный предмет, обмануть взгляд – вот что предполагает «обманка».

Цветок, бабочка и мухи. 1817. Акварель. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Подписывая натюрморты, Толстой каждый раз указывал, что рисовал с натуры.

Букет цветов, бабочка и птичка. 1820. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Для художника в конкретной точности изображения заключено особое чувство зрительной выразительности.

Нарциссы. 1817. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Выбирая для натюрморта цветок, ягоды, ветку или жучка, Толстой находит самый совершенный экземпляр и воссоздает его красоту на листе бумаги. Так появляются на его рисунках гибкие длинные листья и нежный атлас белых лепестков, окружающих резной узор хрупкого венчика нарцисса, сочная соблазнительная мякоть клубники, невесомость крылышек стрекоз и мушек, родниковая прозрачность сияющих капель росы, металлический отблеск птичьих перышек...

Птичка в кольце. 1819. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Художник любил писать натюрморты на цветной бумаге красками, которые приготавливал сам, чрезвычайно мелко растирая тщательно очищенные минеральные краски.

Цветок «Кавалерская звезда». 1828. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Движения кисти его часто не различимы, он умело писал сплавленными мазками, создавая гладкую поверхность. Иногда мазки его красок, как мелкие стежки, но не шелковых ниток, а эмалевых, выпуклых – так художник иногда рисовал перышки у птиц.

Толстой вспоминал, что попробовать рисовать цветы ему предложила императрица Елизавета Алексеевна. Императрица получила в подарок альбом с изображением цветов работы знаменитого парижского художника и пожелала узнать мнение Толстого о его работе.

Цветы настурции и герани. 1824. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Отметив мастерство и «французский шик» работы живописца, Толстой заметил, что «желание блеснуть эффектом» сделало цветы одинаковыми. Тогда же Толстой сформулировал свое представление о работе с натуры: «Со строгой отчетливостью переводить с натуры на бумагу копируемый цветок, как он есть со всеми малейшими подробностями, принадлежащими этому растению».

Ветка липы в цвету. 1831. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Толстой исполнил серию рисунков стрекоз для императрицы Марии Федоровны,

Стрекоза. 1821. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. серию рисунков бабочек для императрицы Елизаветы Алексеевны.

Он создавал большие, нарядные натюрморты, объединяя цветы, фрукты, птичек, бабочек – все, что так красиво и так радует глаз, и на отдельных листах, и в альбомах.

Цветы, фрукты, птица. Крышка стола. 1834. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Пушкин в романе Евгений Онегин упоминает эти альбомы: ...Великолепные альбомы, Мученье модных рифмачей Вы, украшенные проворно Толстого кистью чудотворной Иль Баратынского пером...

Ветка крыжовника. 1821. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Художник удивительно чувствовал структуру природы. Все формы его натюрмортов очерчены и отточены, выступают на листе почти как барельеф, сохраняя определенный, локальный цвет.

Ветка малины, бабочка и муравей.  Гуашь. Толстой ценил вечное и прекрасное. Однажды он написал: "...беспечно любуюсь я прелестью природы и в самых ничтожных ее произведениях..."

Францесбад. Типы и сцены. 1845. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Из Италии Толстой писал Василию Григоровичу, конференц-секретарю Академии художеств: «Я восхищен всем, но все-таки скучно здесь. Я нахожу у нас во многом лучше совсем не по одной только привычке к своему, но тщательно вникая во все (климат и памятники откладывая в сторону, это другое дело), взвешивая везде, где я был, хорошее и дурное с нашим дурным и хорошим, скажу, что по моему уразумению и совести у нас в России в несколько крат лучше... Я не дождусь времени, когда буду иметь радость вернуться в отчизну».                                                                                       Записки графа Ф.П. Толстого.

Вид в Парголовском саду. 1841. Акварель. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Судьба была благосклонна к Федору Петровичу. Щедро одарив его талантами, энергией, решительностью, силой характера, упорством, ловкостью, вкусом к жизни, она подарила ему девяносто лет жизни. С годами здоровье ухудшалось, угасали силы, но граф не терял интереса к жизни общества и искусства.

Пашущий крестьянин. 1811. Рисунок. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Сказывались долгие годы кропотливой работы, часто с лупой, он быстро терял зрение, в последние годы жизни был почти слеп и плохо слышал. Но красота души не подвластна времени. "Как не было в отце моем гордости и важничания, так не было и низкопоклонства, – отмечала дочь. – В манерах его была та врожденная спокойная уверенность, не допускающая возможности каким-нибудь внешним действием унизить свое достоинство, та благосклонная обходительность, дающая человеку возможность найтись во всякой среде, всегда поставить себя на уровень с теми людьми, с которыми приходится сталкиваться, те, никогда, ни в какой обстановке не изменяющие себе вежливость и деликатность".

Муза. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Толстой и в старости сохранил ясный ум, интерес к жизни, искреннюю веру в прекрасное будущее России и всего человечества: "Все на земном шаре растет как в физическом мире, так и моральном. Так дорастет и человечество до должного своего положения – до счастья".

Ветка сирени и канарейка. 1819. Гуашь. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Информация взята из книги Елизаветы Аносовой "Федор Толстой".

Ночь. Аллегория. 1855. Рисунок. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Портрет Фёдора Петровича Толстого работы С. К. Зарянко, 1850. #рая