La Critique

Представьте: фильм собрал в прокате $16 миллионов при бюджете $25 миллионов. Критики его хвалили, но зрители не шли. Актёры не могли объяснить друзьям, как называется картина. Режиссёр стоял в пустом зале на премьере. А через 10 лет этот же фильм возглавил рейтинг IMDb и держится на первом месте уже 16 лет. Как «Побег из Шоушенка» стал культовым случайно — и что это говорит о том, как работает слава в кино? Когда название фильма — худший враг Осень 1994 года. «Побег из Шоушенка» выходит в прокат одновременно с «Криминальным чтивом» Тарантино и «Форрестом Гампом». Бюджет — $25 миллионов. Режиссёр Фрэнк Дарабонт и продюсер приходят на премьеру в легендарный кинотеатр Голливуда на 900 мест. Зал пуст. Картина открывается на 33 экранах и собирает жалкие $16 миллионов. Финансовая катастрофа. Главная проблема? Название. Люди его не запоминали. Морган Фриман рассказывал, как его поздравляли с ролью в «Shimshank» и «Shankshaw». Одна женщина назвала фильм «Hudsucker Reduction», перепутав с коме

Пока Голливуд штампует очередные сиквелы «Заклятия», в Аргентине сняли хоррор, который переворачивает все правила жанра. «Одержимые злом» — фильм, который не боится убивать надежду зрителя. Рейтинг 96% на Rotten Tomatoes, восторженные отзывы критиков, сравнения с Карпентером и Кроненбергом. И при этом — полная тишина в русскоязычном интернете. Почему о нём молчат? И стоит ли его смотреть? Когда Аргентина обыгрывает Голливуд в его же игре «Одержимые злом» (When Evil Lurks) вышел в 2023 году и мгновенно стал культовым среди любителей жанра. Режиссёр Демиан Рунья, уже прославившийся хоррором «Terrified» (2017), которым восхищался сам Гильермо дель Торо, создал фильм, о котором западные критики говорили как о лучшем хорроре года. Премьера прошла на кинофестивале в Торонто в секции Midnight Madness — там, где показывают самое жёсткое и смелое. В США картина вышла в ограниченном прокате, затем появилась на Shudder. Metacritic поставил 75 баллов, Rotten Tomatoes — 96%. Критики сравнивали Рун

Споры о том, кто лучше сыграл Шерлока Холмса — Ливанов, Камбербэтч или Дауни-младший — напоминают дискуссию о национальных кухнях: бессмысленную, но страстную. Потому что каждая эпоха и культура создают своего детектива. СССР подарил миру интеллигентного друга, Британия XXI века — высокофункционального социопата, а Голливуд — супергероя с кулаками. Давайте разберёмся, почему это произошло и что каждый Холмс говорит о времени, в котором он родился. Когда детектив важнее загадки, а друг — дороже успеха Советский Шерлок Холмс, снятый режиссёром Игорем Масленниковым с 1979 по 1986 год, стал культурным феноменом не только в СССР, но и в Великобритании. Британцы признали эту экранизацию одной из лучших, а Василий Ливанов в 2006 году получил орден Британской империи — случай уникальный для русского актёра. В чём секрет? Ливанов создал Холмса, которого хочется не восхищённо изучать, а пригласить на чай. Его сыщик — интеллигент старой школы, человек с тёплым сердцем и острым умом. Да, он эксце

Листаете каталоги фильмов полчаса, а потом ставите что-то проверенное? Понимаю. Но иногда стоит рискнуть — и наткнуться на фильм, который запомнится надолго. Вот три истории, которые вытащат вас из этого замкнутого круга. Великобритания/Ирландия реж. Мартин МакДонах Два киллера прячутся в средневековом бельгийском городке после провального заказа. Рэй (Колин Фаррелл) в депрессии и считает дни до самоубийства. Кен (Брендан Глисон) пытается его развеселить экскурсиями по башням и музеям. А потом звонит босс и даёт приказ: убей напарника. Почему стоит смотреть: Забудьте про боевики с Фарреллом. Это экзистенциальная комедия под соусом Тарантино, только с ирландским акцентом и совестью. Диалоги настолько живые, что кажется, будто подслушиваешь настоящий разговор двух уставших от жизни профессионалов. Город Брюгге здесь не просто декорация — это метафора чистилища, где герои разбираются с грехами. Чёрный юмор перемешан с настоящей болью, а финал бьёт неожиданно сильно. Почему не стоит: Перв

Представьте фильм о мести, где сначала показывают расправу, потом — преступление, а в финале — счастье жертвы. Абсурд? Гаспар Ноэ так не считал. В 2002-м его «Необратимость» заставила 250 человек сбежать из зала на Каннском фестивале. Не из-за жестокости — из-за того, что режиссёр отнял у нас право радоваться возмездию. Начнём с очевидного: кино о мести построено по железной формуле. Герой страдает, ищет виновного, карает — зритель выдыхает с облегчением. Эта механика работает от «Убить Билла» до «Джона Уика» и любого боевика с Лиамом Нисоном. Мы эмоционально инвестируем в боль персонажа, сопереживаем его потере, а когда он наконец находит того самого злодея — испытываем катарсис. Справедливость восстановлена, мир снова в порядке. Голливуд превратил месть в развлечение, и в этом нет ничего плохого. Это древний механизм, старый как греческие трагедии — только там богини мщения наказывали преступников, а здесь герой берёт всё в свои руки. Мы знаем, что насилие порождает насилие, но в ки

В истории советского кинематографа трудно найти более узнаваемый образ, чем Шурик. Наивный блондин в очках, вечный студент, собиратель фольклора и изобретатель машины времени. Этот персонаж стал национальным героем, символом целой эпохи. Но для человека, подарившего нам эту улыбку, Александра Сергеевича Демьяненко, всенародная любовь обернулась профессиональным проклятием и личной трагедией. Как получилось, что роль, о которой мечтали сотни артистов, сломала жизнь талантливого драматического актера. В начале 60-х Леонид Гайдай искал главного героя для своего нового фильма «Несерьезные истории» (будущая «Операция "Ы"»). На роль пробовались звезды первой величины: Виталий Соломин, Евгений Петросян, Андрей Миронов. Но режиссеру нужен был другой типаж — интеллигентный недотепа. Когда Гайдай увидел Демьяненко, он понял: это попадание в десятку. На тот момент Александр был уже состоявшимся актером, сыгравшим в сильных драматических картинах («Мир входящему», «Карьера Димы Горина»). Он был б

Вы сидите в уютном кресле, пьете чай и слушаете историю старого друга. Он рассказывает так искренне, с такими деталями, что вы проживаете каждое событие вместе с ним. Вы киваете, сопереживаете, злитесь на его обидчиков. А в самом конце, когда чашка уже пуста, он вдруг улыбается и тихо говорит: «Знаешь, на самом деле ничего этого не было. Я всё выдумал». Вас охватывает странное чувство. Смесь легкого возмущения и восхищения тем, как ловко вас обвели вокруг пальца. Именно это чувство дарит нам прием «ненадежный рассказчик». Кино — это искусство доверия. Когда вы включаете фильм, вы заключаете негласный контракт: «Я верю всему, что вижу». Вы привыкли, что камера — это объективный свидетель. Если герой видит на столе стакан воды, значит, стакан там есть. Режиссеры, использующие ненадежного рассказчика, пользуются вашей добротой. Вы «надеваете» на себя шкуру главного героя. Вы смотрите на мир его глазами. Вы чувствуете его страх, его подозрения, его боль. И именно здесь захлопывается ловуш

Представьте, что гул машин исчез навсегда, а уведомления в телефоне больше никогда не звякнут. Остался только скрип ржавых качелей и ветер, гуляющий в пустых глазницах небоскребов. Становится неуютно, но отвести взгляд невозможно, правда? Мы привыкли, что апокалипсис в кино — это взрывы, беготня и спасение мира за пять минут до титров. Но есть другой жанр. Тихий. Созерцательный. Здесь катастрофа уже случилась, и на руинах нашей цивилизации проросло что-то новое. Странное, пугающее, но совершенное в своей эстетике. Это фильмы, где «смерть» человечества показана как величайшее произведение искусства. Режиссер: Дени Вильнев Это не просто фантастика, это опера для глаз. Вильнев и оператор Роджер Дикинс создали мир, где экологическая катастрофа стала главным художником. Выжженные пустоши Калифорнии здесь не выглядят мертвыми — они величественны. Вспомните сцену в Лас-Вегасе. Город грехов утонул в оранжевом песке. Гигантские статуи эротических танцовщиц застыли в вечном безмолвии, словно ант

Если бы граф Орлок из фильма 1922 года увидел Эдварда Каллена, он бы сгорел не от солнца, а от стыда. Представьте эту встречу: лысое, крысоподобное существо с длинными когтями смотрит на напомаженного подростка, который сверкает на солнце, как диско-шар. История вампиров в кино — это история того, как человечество перестало бояться темноты и захотело с ней переспать, а потом — просто посмеяться над ней. Давайте разберемся, как величайший хищник превратился в посмешище, и почему это лучшее, что могло с ним случиться. В начале был «Носферату». Макс Шрек, сыгравший графа Орлока, не был «загадочным». Он был омерзительным. В 1920-е годы, когда мир еще помнил ужасы «испанки» и Первой мировой, вампир был воплощением заразы. Он приносил с собой крыс, чуму и смерть. У него не было харизмы, только голод. Это было существо, которое не говорит, не чувствует и не влюбляется. Это был паразит. Зритель того времени не мечтал, чтобы вампир укусил его в шею. Зритель хотел заколотить окна и молиться. Вам

Пальто «как у Саши» было пределом мечтаний любого подростка, а клятву «мы с первого класса вместе» цитировали даже те, кто предавал друзей при первой возможности. Прошло больше 20 лет. Эпоха малиновых пиджаков давно стала историей, а романтизация Саши Белого никуда не делась. Зумеры нарезают его цитаты в TikTok, а взрослые мужики со слезами на глазах пересматривают сцену на Воробьевых горах. Почему так происходит? И почему эта любовь на самом деле опасна? Давайте честно: в 2002 году «Бригада» стала не просто сериалом. Это был взрыв. После десятилетия чернухи и безнадеги нам вдруг показали не просто урок криминальной хроники, а настоящую сагу. «Однажды в Америке» на русский лад. Режиссер Алексей Сидоров сделал гениальную и страшную вещь: он поселил зло в теле самого обаятельного парня страны. Сергей Безруков сыграл не отморозка. Он сыграл лидера, друга, любящего сына и страстного мужчину. Мы прощаем Саше Белому убийства, потому что он красиво улыбается и искренне любит маму. В этом и кр