Светлана Калмыкова

Тамара Александровна подняла голову. Она посмотрела на сына, на невестку, на внука, тот протягивал ей салфетку. И вдруг сквозь слезы начала смеяться. Хрипло, нервно, но искренне. — Богиня хаоса... Надо же. А звучит! Она высморкалась в салфетку. — Ладно. Жизнь продолжается. И... спасибо вам. Вы спасли меня. Лариса улыбнулась. — Всегда пожалуйста, мама. Она впервые назвала её мамой. И это слово прозвучало не как формальность, а как подписание мирного договора. Навсегда. После ухода жениха домочадцы почувствовали усталость. Недоеденная «Птица счастья» остывала на блюде и напоминала о разбитых надеждах. Луноход, выполнил свою задачу, мигал диодом в углу и готовился к новым сражениям. Поздний вечер перетек в ночь, но спать никто не ложился. Кухня превратилась в штаб психологической разгрузки. На столе стоял чайник с ромашковым чаем. Тамара Александровна уже смыла боевой раскрас. Без туши и «Вавилона» на голове она вдруг показалась очень маленькой и старенькой. Без привычной брони из нахальс

Альберт поперхнулся, но быстро восстановил самообладание. — Пенсия — это для стариков, милая леди. Я — инвестор. Криптовалюта, антиквариат, редкие металлы. Сейчас работаю над стартапом по добыче алмазов из... атмосферного углерода. Прорывные технологии! Тамара Александровна слушала его с открытым ртом и подкладывала добавки. — Какой ты умный, Альбертик... Алмазы из воздуха! — Именно! — Альберт накрыл её руку своей ладонью. — И мне нужен лишь надежный тыл. Женщина, та, кто поверит. Тамара, душа моя... У меня к вам серьезный разговор. Но сначала... Он полез во внутренний карман пиджака. Лариса напряглась. Неужели кольцо? Но Альберт достал не кольцо. Он достал сложенный вчетверо лист бумаги, похожий на... договор? — Мы с партнерами организуем закрытый клуб инвесторов. Входной билет — сущие копейки. Но для семьи... — он обвел взглядом домочадцев и задержался на Тамаре. — Я готов сделать исключение. Лариса переглянулась с Олегом. Тот едва заметно кивнул. «Ну нет, — подумала Лариса. — Только

Она встала и подошла к окну. — Нахальство — это инструмент, Ларочка. Как скальпель. Им можно спасти жизнь, а можно и полоснуть по горлу. Ты сегодня рубила с плеча, и тебе это понравилось. Кухню захлестнула свинцовая тишина. Олег сидел и молчал. Он наклонил голову, не вмешивался и понимал, что этот урок Ларисе предстоит пройти самой. Лариса смотрела на спину свекрови, ей обидно до слез. Она ждала триумфа, а получила ушат холодной воды. — Вы несправедливы, — сказала она дрожащим голосом. — Я защищала свое. Я стала сильной, как вы хотели. Тамара Александровна обернулась. В её глазах мелькнула искра прежнего огня. — Сильной — да. Жестокой — не надо. Бойкая свекровь — это роль, Лара. Маска. Чтобы выжить. Но под маской необходимо оставить сердце. Не превращайся в Веронику. Или в Жанну. Она подошла к столу, взяла леопардовый шарф и накинула его обратно на плечи Ларисы. — Оставь себе. Носи. Но помни: хищник убивает только от голода. А не ради забавы. — Мам, — вмешался Олег. — Лара просто защищ

— Я хочу уточнить, — спокойно промолвила Лариса прямо с места. Голос её звучал бесстрастно, как учил Олег (а его в свою очередь Тамара Александровна). — Жанна, ты упомянула партнера в Твери. «Тверь-Полимер», верно? — Э-э... да, конечно, — Жанна чуть запнулась, но сохранила улыбку. — Отличные ребята. — Согласна, — кивнула Лариса. — Но у них специфическая технология переработки. Они используют гидролиз. Скажи, пожалуйста, как ты планируешь решать вопрос с утилизацией кислотного остатка? В презентации об этом ни слова, а по новому экологическому законодательству штраф за неправильную утилизацию — пять миллионов. Это съест всю нашу «оптимизацию расходов». Переговорную захлестнуло молчание. Финансовый аналитик перестал писать и поднял голову. Аркадий Борисович нахмурился. — Кислотный остаток? — переспросил он и повернулся к Жанне. — Жанна, что скажешь? Пять миллионов — это серьезный риск. Жанна побледнела. Красное платье вдруг перестало казаться победным флагом, теперь оно напоминало сигнал

В четверг утром Лариса проснулась с ощущением, что она может свернуть горы. Она смотрела на спящего мужа и видела в нем перемены: даже во сне его лицо расслабилось, исчезла привычная морщинка между бровей. «Раз Олег смог, то и у меня получится», — подумала Лариса и встала с постели. Сегодня переломный день. В её компании распределяли бонусы за квартал и назначали руководителя нового проекта «Эко-Лайф». Лариса работала над этой концепцией три месяца. Она ночами рисовала презентации, считала сметы, искала поставщиков биоразлагаемой упаковки. Это превратилось в её детище. Но существовала загвоздка, и звали ее Жанна. Она коллега Ларисы. Яркая, громкая, с безупречным маникюром и отсутствием совести. Она умела две вещи: пить кофе с начальством и виртуозно присваивать чужие идеи, причем подавала их под соусом «нашего общего мозгового штурма». Лариса вошла на кухню. Там уже царила Тамара Александровна. Она стояла у плиты в своем «сценическом» халате и жарила сырники. Настоящие, жирные, с мукой

— Итак, дубль два! — скомандовала свекровь. — Я — Петр Сергеевич. Я давлю. Она снова вошла в роль, выпрямилась и напустила на себя вид мерзкого начальника. — Олег! Ты что, оглох? Я сказал — срок сдачи завтра! Если не сделаешь — вылетишь отсюда без выходного пособия! Ты меня понял? Олег посмотрел на мать. Потом на жену, та одними губами прошептала: «Пауза. Ценность. Риски». Он набрал в легкие побольше воздуха. Посчитал до трех. Раз. Два. Три. Он не опустил глаза. Олег смотрел прямо в переносицу «Петру Сергеевичу». — Петр Сергеевич, — начал Олег. Голос звучал ровно, но в нем слышалась непреклонность. — Угрозы — это неэффективный менеджмент. (Лариса одобрительно кивнула). Мой текущий проект в критической стадии. Если я переключусь на задачи Сидорова, компания потеряет контракт на два миллиона. Вы готовы взять на себя ответственность за этот убыток перед акционерами? Лично? Тамара Александровна от неожиданности даже вышла из образа. Очки сползли на кончик носа. — Ого... — выдохнула она. —

Во вторник Олег обычно возвращался с работы с видом побитой собаки, но сегодня он напоминал другую собаку. Ту что не только поколотили, а еще и лишили будки. Он вошел в квартиру тихо, почти бесшумно и надеялся проскользнуть в ванную. Ему не терпелось смыть с себя унижение рабочего дня. Но в доме, где жила Тамара Александровна (заслуженная артистка Сызранского драмтеатра в прошлом), незамеченным проскользнуть практически невозможно. Свекровь сидела в кресле в гостиной, величественно листала модный журнал (его Лариса купила для вдохновения, но так и не открыла). На Тамаре надет шелковый халат с драконами и тот самый тюрбан. Она выглядела как стареющая дива в гримерке перед выходом на бис. — Не верю, — произнесла она своим глубоким, грудным голосом и не оторвалась от страницы. Олег застыл с одним ботинком в руке. — Что, мам? Тамара Александровна медленно опустила журнал и посмотрела на сына поверх очков. — Твоей походке удивляюсь, сын. Ты идешь так, будто у тебя не позвоночник, а веревочк

Платон поднял голову. В его глазах отразился салатовый метеор, что летел на него. Он не успел увернуться. Тамара Александровна затормозила пятками в песок. Поднялась туча пыли, она накрыла и Платона, и его идеальный куличик, и стоящую по соседству Веронику. — Опа! Приехали! — весело объявила Тамара и выплюнула изо рта песок. Вероника закашлялась. Её бежевое кашемировое пальто покрылось серым налетом. — Это... безобразие! — взвизгнула она и захлопала себя по бокам. — Вы чуть не убили моего ребенка! Лариса! Сделай что-нибудь со своей... родственницей! Лариса подбежала к месту катастрофы. Ей хотелось исчезнуть, раствориться, стать молекулой. — Прости, Вероника! Прости, пожалуйста! Тамара Александровна, вставайте! Мы уходим. Немедленно. Но Тамара Александровна не спешила менять положение. Она сидела в песочнице, Она развела ноги в стороны и выглядела абсолютно довольной. — Чего кричишь, милая? Никого мы не задели. Вон, пацан живой. Эй, профессор! Она толкнула локтем ошарашенного Платона. —

Лариса подошла к мужу, взяла у него коробку с эклерами и заглянула внутрь. — Это с заварным кремом? — Д-да... — Олег начал заикаться. — С глютеном. И сахаром. Я выкину. — Не надо, — Лариса достала один эклер и откусила большой кусок. Олег смотрел, как жена смаковала пирожное с суеверным ужасом и восхищением. — Лара, ты меня пугаешь. Что они с тобой сделали? — Они вывернули меня наизнанку, Олег, — проговорила она с набитым ртом, и в её голосе звучала странная свобода. — А потом склеили. Как тот луноход. И кажется, теперь я езжу лучше. Из детской выкатился жужжащий луноход, преодолел препятствие из тапка и врезался Олегу в ногу. — Атака! — закричал Павлик и выбежал следом. В этот вечер в стерильном раю Ларисы стало грязно, шумно и по-настоящему уютно. Кажется, семья обрела гармонию. В субботний день «идеальные мамы» района выводили своих отпрысков на прогулку в парк «Гармония». Это не обычное место с горками и песочницей, а настоящий подиум. Здесь оценивали бренды колясок, чистоту комбин

Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый камень, брошенный в стеклянную витрину. «Я тебя не люблю». Самый страшный кошмар любой матери. Лариса побледнела так, что стала похожа на мраморную статую. Тамара Александровна перестала жевать. Она медленно положила бутерброд на пол (прямо на паркет!). Впервые за все время на её лице исчезла насмешливая ухмылка. — Павел, — голос бабушки прозвучал низко и строго. — А ну закрой рот. Она покряхтела, но встала быстро. Подошла к внуку, взяла его за плечи и развернула к себе. — Ты что несешь, салага? Мать — злая? Да она сдувает с тебя пылинки с рождения! Она тебе жизнь посвятила, дураку! Павлик растерялся. Он ждал, что бабушка его поддержит. Что они вместе против «злой мамы». — Но она... она не дает играть... — пробормотал он и шмыгнул носом. — И правильно делает! — неожиданно рявкнула Тамара Александрорвна. — Потому что ты берегов не видишь! Я тебе волю дала, а ты её в хамство превратил? На мать орать?! Она отвесила ему легкий, но обидный подзатыльн