Не такой уж серьезный психолог

Я встретил Ирину случайно. Коллега Света пригласила меня на концерт классической музыки — сказала, что у неё лишний билет, а сидеть одной скучно. Я согласился, хотя обычно отказывался от таких приглашений. Мне пятьдесят шесть, я инженер, разведён двенадцать лет, сын взрослый, живёт в другом городе. Привык к одиночеству. Даже полюбил его. Но в тот вечер в антракте Света подвела меня к женщине лет пятидесяти: — Андрей, познакомься, это Ирина. Моя подруга. Тоже обожает Баха. Ирина улыбнулась. У неё была тёплая улыбка, спокойные глаза, негромкий голос. Мы разговорились о музыке, потом о работе, о жизни. Концерт закончился, мы вышли вместе, я проводил её до машины. — Было приятно познакомиться, — сказала она. — Мне тоже, — ответил я. — Может, как-нибудь ещё встретимся? Она кивнула. Мы обменялись номерами. Через два дня я позвонил. Предложил чай. Она согласилась. Потом было кино. Потом прогулка в парке. Потом ужин в ресторане. Ирина была такой... удобной. Не в плохом смысле. Просто с ней бы

Мне сорок восемь лет. Женат на Марине тринадцать лет. Ей тридцать девять. Один сын, одиннадцать лет. Живём в Екатеринбурге, работаю инженером на заводе, Марина — бухгалтер в торговой компании. Год назад Марина ездила в командировку. В Казань. На бухгалтерскую конференцию. Десять дней. Я остался дома с сыном — водил в школу, готовил, помогал с уроками. Она вернулась другой. Совершенно другой. Когда я заметил перемену — и не понял, что случилось Я встретил Марину на вокзале вечером в пятницу. Она вышла из поезда с чемоданом, улыбнулась, подошла, поцеловала в щёку. Но поцелуй был формальным. Таким, каким целуют дальних родственников на похоронах. Без тепла. Без радости встречи. Я обнял её: — Соскучился. Как всё прошло? — Нормально, — коротко ответила она, доставая телефон из сумки. Мы сели в машину. Я попытался разговорить: — Ну рассказывай, как конференция? Интересно было? — Да, нормально. Много докладов. Устала. — А город? Гуляла? — Немного. Андрей, извини, я правда очень устала. Давай

Прошлой весной, сидя в кабинете кардиолога после очередного приступа, я услышала фразу, которая изменила всё: — Татьяна Сергеевна, ваш организм кричит о помощи. Он больше не хочет жить в том режиме, который вы ему навязываете. Вы убиваете себя образом жизни и молчанием. Мне пятьдесят пять лет. Двадцать четыре года в браке. Двое взрослых детей. Работа, которую ненавижу. Муж, с которым мы стали чужими людьми лет десять назад. И ощущение, что я проживаю чужую жизнь. В тот день, выйдя из клиники, я села на лавочку в парке и заплакала. Не от жалости к себе. От злости. На себя. За то, что столько лет терпела. Молчала. Делала вид, что всё нормально. Когда понимаешь: так больше нельзя За две недели до визита к врачу случился разговор, который стал последней каплей. Мой коллега Виктор, сорок шесть лет, холостяк, живущий с матерью, раздавал советы за обедом: — Таня, ну чего ты хмурая ходишь? Тебе пятьдесят пять, двое детей взрослых. Радоваться надо! Скоро внуки будут, вот их и нянчи. А не ходи

Мне сорок девять лет. Женат на Елене восемнадцать лет. Ей сорок два. Живём вместе, двое детей — сын шестнадцать, дочь тринадцать. Две недели назад она уехала. К подруге Ирине. После ссоры. Сказала: "Переночую и вернусь". Не вернулась. Как всё началось — и где я облажался Обычный вечер среды. Я пришёл с работы уставший — завал на проекте, начальник давил. Настроение на нуле. Захожу домой — на кухне пусто. Холодильник открываю — там йогурт и огурец. Всё. Звоню Елене: — Привет, ужин будет? — Игорь, я на курсах английского. Говорила же утром. Вернусь в девять. Я раздражённо: — Ага, курсы. А поесть когда? — Приготовь себе сам. Макароны свари. Я повесил трубку. Сел на диван. Злой. Когда Елена вернулась в девять тридцать, я встретил её с претензией: — Ну что, курсы важнее семьи? Я голодный весь вечер сидел. Она посмотрела на меня долгим взглядом: — Игорь, ты серьёзно сейчас это сказал? — Что не так? Я весь день работал, пришёл домой — жрать нечего! — А руки у тебя есть? Или ты разучился вклю

Всё началось с уведомления на его телефоне. Мы сидели на кухне, пили чай, обсуждали, куда поехать в отпуск. Телефон Андрея завибрировал, он взглянул на экран и быстро убрал его в карман. — Кто? — спросила я машинально. — Мама, — ответил он коротко. — Потом перезвоню. Я не придала значения. Его мать звонила часто, это было нормально. Но вечером, когда он принимал душ, телефон снова завибрировал. Лежал на столе, экран светился. Я случайно увидела уведомление от банка: "Поступление 500 000 рублей от Кузнецовой Тамары Ивановны". Пятьсот тысяч. От свекрови. Я замерла с чашкой в руках. Когда Андрей вышел, я спросила: — Твоя мама перевела тебе деньги? Он остановился, вытирая волосы полотенцем: — Да. Увидела уведомление? — Полмиллиона. Зачем? Он сел напротив, избегая взгляда: — Сказала, что на будущее. Просто так. — Просто так никто полмиллиона не переводит. Что она имела в виду? — Ничего особенного. Хочет помочь. — Андрей, мы пятнадцать лет вместе. Я знаю, когда ты что-то скрываешь. Он вздох

Мне сорок шесть лет. Женат восемнадцать лет. Жена Ольга, сорок один год. Двое детей — мальчик пятнадцать лет, девочка двенадцать. Обычная семья. Работа, быт, дети, редкие походы в кино. Три месяца назад Ольга начала канючить: — Игорь, ну пусти меня хоть раз отдохнуть нормально. Я так устала. Восемнадцать лет дети, работа, готовка. Хочу на море. Неделю. С Катей. Просто пляж и море. Катя — её подруга. Тоже замужем, двое детей. Адекватная женщина, думал я. Месяц она меня уговаривала. Каждый вечер: — Ну Игорь, ну пожалуйста. Я правда устала. Я сдался: — Хорошо. Но чтоб без клубов, без мужиков. Просто пляж. Она обрадовалась, обняла: — Спасибо, родной! Я быстро, неделю и вернусь. Я купил ей путёвку в Турцию. Она уехала. Когда она вернулась — и я заметил перемену Неделю я сидел с детьми. Готовил, убирал, водил на кружки. Уставал, но справлялся. Ольга вернулась в воскресенье вечером. Зашла в квартиру — и я не узнал её. Загорелая, сияющая, глаза блестят. Улыбается, обнимает детей, целует меня.

Я встретил Марину на выставке современного искусства. Ей тридцать четыре, мне тридцать восемь. Она стояла перед абстрактной картиной, хмурилась, что-то записывала в блокнот. Я подошёл, пошутил про то, что художник, наверное, был пьян, когда писал это. Она засмеялась. У неё была красивая улыбка — открытая, без фальши. Мы разговорились. Она дизайнер, работает на себя. Я финансовый консультант, привык всё просчитывать, раскладывать по полочкам. Обменялись номерами. Через неделю встретились в кафе. Ещё через неделю — в кино. Постепенно начали встречаться регулярно. На третьем свидании она сказала: — Слушай, мне нужно тебе кое-что сказать. У меня есть дочка. Ей десять лет. Если это проблема, давай сразу честно. Я замер с чашкой кофе в руках. Не ожидал. Но посмотрел на неё — она сидела напряжённая, ждала реакции. И я понял: она боится, что я откажусь. А мне не хотелось её терять. — Не проблема, — ответил я. — Дети — это нормально. Она выдохнула с облегчением. Мы продолжили встречаться. Когд

Мне пятьдесят один год. Женат на Светлане двенадцать лет. Ей сорок четыре. Детей нет, живём вдвоём. Месяц назад была наша годовщина. Двенадцать лет вместе. Я готовился неделю: забронировал столик в ресторане, купил цветы, подарок — серьги, которые она давно хотела. Приехали в ресторан. Сели за столик. Я поднял бокал: — За нас, Светик. За двенадцать лет. Она улыбнулась, чокнулась: — Спасибо, Денис. Я замер с бокалом в руках: — Что? Она моргнула: — А? Что-то не так? — Ты меня Денисом назвала. Она засмеялась: — Ой, серьёзно? Оговорилась, наверное. Устала сегодня. Я кивнул. Сделал вид, что поверил. Но внутри что-то щёлкнуло. Денис. Не Игорь. Денис. Когда я начал замечать детали — и понял, что не ошибся Остаток вечера Светлана была рассеянной. Смотрела в телефон, отвечала односложно. Я пытался разговаривать, она кивала, но слушала вполуха. Раньше она была другой. Внимательной, заинтересованной. А сейчас — будто её мысли где-то далеко. Я думал об этом всю ночь. Денис. Кто такой Денис? На сл

Когда в дверь звонят в одиннадцать вечера в среду, ждёшь кого угодно — соседей с жалобой на шум, курьера с перепутанным адресом, даже полицию по ошибке. Но не бывшую жену, которая год назад хлопнула этой же дверью так, что штукатурка посыпалась. Я открыл. Стоит Светлана. Без макияжа, в дешёвой куртке из масс-маркета, с потухшими глазами и драным чемоданом в руках. Та самая женщина, которая год назад уезжала на такси в кожаном пальто за сто тысяч и кричала на прощание: "Больше не могу жить в этой нищете!" — Привет, Володя, — сказала она тихо. — Можно войти? Я стоял на пороге и не верил глазам. — Адрес точно помнишь? — спросил я. — Квартиру не перепутала? Она опустила голову: — Не перепутала. Мне правда нужно поговорить. Я пропустил её внутрь. Не из жалости. Из любопытства. Потому что хотел услышать, что скажет женщина, которая променяла восемнадцать лет брака на мужика с толстым кошельком. Как всё начиналось — и почему она ушла Мне сорок семь лет. Светлане сорок четыре. Мы поженились, к

Когда тебе пятьдесят один год, и вдруг на тебя обращает внимание двадцатипятилетняя красавица, разум отключается. Ты начинаешь верить в сказки. Думаешь: вот оно, счастье. А потом просыпаешься и понимаешь: ты не мужчина. Ты кошелёк на ножках. Меня зовут Сергей. Владею маленьким бизнесом. Дела идут неплохо, зарабатываю стабильно. Года три назад нанял нового менеджера — Алину. Двадцать пять лет, стройная, яркая, улыбчивая. Она флиртовала со мной с первого дня. Называла "Серёжа", приносила кофе, задерживалась после работы. Я таял. Мне казалось: она видит во мне не возраст, а личность. Через два месяца мы стали встречаться. Ещё через четыре — женились. Мой друг Олег тогда сказал: — Серёга, ты спятил? Она тебе в дочери годится! — Не завидуй, — отмахнулся я. — Просто ты один уже десять лет. Я ошибался. Когда началось — и я не заметил После свадьбы Алина уволилась. Сказала: — Серёж, зачем мне работать, если ты обеспечиваешь? Я лучше дома буду, уют создавать. Я согласился. Подумал: нормально,