Мысли юриста

очаровательные коты Рины Зенюк Прошло несколько лет. Ипотечная кабала, как называл её Ипполит в душе, была почти побеждена. Оставалось внести последние платежи, и квартира становилась бы их полной собственностью, вернее, снималось обременение банка. Но это детали. У Ипполита, благодаря его железной системе, скопился на отдельном счёте ещё один «неприкосновенный фонд», или, как он сам мысленно окрестил его, «фонд чёрного дня». День этот, по его расчётам, должен был наступить когда-нибудь от старости или поломки единственного дорогого компьютера. Но судьба, как водится, приготовила другой сюрприз. Однажды вечером Ипполит, довольный, сидел перед компьютером, проверяя свои программы. Дверь в комнату с треском распахнулась, и на пороге возникла Варвара. Вид у неё был апокалиптический: глаза заплаканы, волосы всклокочены, в руке она сжимала телефон, как гранату. — Всё! — крикнула она, не здороваясь. — Конец! Катастрофа! Ипполит медленно повернулся в кресле. Сердце его, наученное горьким опыт

очаровательные коты Рины Зенюк Ипполит, человек системный, за полгода до события завёл особый, отдельный конверт, и стал методично, как бухгалтер, откладывать туда десятую часть каждой зарплаты. Он присмотрел в одном хорошем магазине сервиз. Не просто сервиз, а, можно сказать, произведение искусства: фарфор тонкий, белый-белый, с позолотой по краешкам и с синими незабудками. Букетики маленькие, скромные, прямо как сама бабушка. Сервиз этот стоил, конечно, денег немалых, почти как неплохой компьютер, но Ипполит копил с радостью, с каким-то почти детским упрямством. Это был его личный, тайный проект, его бунт против всеобщей родственной круговой поруки. Он даже мысленно представлял, как бабушка, всплеснёт руками, как будет пить из этой чашки чай, осторожно держа её двумя руками. Эта картина грела ему душу лучше любого камина. И вот настал день Икс. Конверт потолстел до нужных размеров. Ипполит, потирая руки, решил зайти в магазин после работы и совершить долгожданную покупку. Он уже пред

очаровательные коты Рины Зенюк Вот, говорят, противоположности сходятся. Это, конечно, верно, особливо в жилищном и братском вопросе. Возьмите, к примеру, супругов Ипполита и Варвару. Союз, прямо скажем, удивительный, даже с научной, можно сказать, точки зрения. Ипполит, по профессии программист, был человек тихий, неказистый и, как теперь выражаются, интроверт. Сидел он целыми днями перед своим мерцающим ящиком, постукивал пальцами по клавишам и зарабатывал деньги. Зарабатывал исправно, в большом, надо сказать, количестве, уж поболее инженера на хорошем капиталистическом заводе, то есть отлично. Но по внешнему своему виду он напоминал скорее бухгалтера районной забегаловки: серенький такой, невыразительный. Ходил тихо, говорил мало, а если и говорил, то так, будто извинялся за беспокойство. В компании он обычно пристраивался в уголке и молчал, изображая из себя элемент интерьера — этакую этажерку скромную. Жизнь его протекала по точному алгоритму: работа, диван, чай с печеньем, сон. С

очаровательные коты Рины Зенюк Читала я на днях одну историю – прямо, можно сказать, роман финансовый в одном протоколе. И так меня это дело поразило, что я, отложив в сторону газету с курсом доллара, решила вам её пересказать. Не в судебных, понимаете ли, терминах, а по-человечески, чтобы вся суть ясна стала. Дело было так. Жила-была одна гражданка, назовём её для простоты Лизаветой Петровной. Особа образованная, из медиков. Зубрила, небось, анатомию, а сама, как выяснилось, к устройству человеческой доверчивости больше приспособлена была. Работала она врачом-дерматологом в одной московской поликлинике, где и свела знакомство с нашей главной героиней, ну, скажем, с Нурой. Ну, сели они, чай попили, поговорили о жизни. Лизавета Петровна и разоткровенничалась: - Не только врач я, но и удачливый дилер. Поставки у меня косметологических и медицинских аппаратов. Импортных: из Германии, из Кореи, а то и из Китая. Дело верное, прибыльное, как на дрожжах растёт. Только вот оборотных средств м

очаровательные коты Рины Зенюк — А что, ты мне внимания уделял? — парировала она, не сбавляя тона. — Детей завести — не хочешь. «Квартира тесная, денег нет». А на запчасти для этого железа деньги находятся. За собой следить не хочешь: ходишь в майке, на которой ещё в прошлом году пятно от борща было, усы неделями не бреешь — как у кота! Тебе проще с болтами разговаривать, чем со мной. Ивана, признаться, задело, особенно про борщ. Это была честная производственная травма, Иван тогда суп разогревал и нечаянно… Нов се же отстиралось, следов нет. — Это что за аргументы? — повысил он голос. — Борщ на майке? А твои телефонные тайны? А эти постоянные «занята очень», а подружки, которые за тебя отчёты пишут, как секретари? А деньги, которые ты в кафе с ними оставляешь, пока я на «Дошираке» экономлю, чтобы тебе же новую куртку купить? — А зачем мне твоя куртка? — почти крикнула она. — Мне общение надо, понимание, а не куртки. Ты со мной как с вещью: принёс, положил — и порядок. Живёт себе вещь

очаровательные коты Рины Зенюк На работе, естественно, видят, что Иван не в духе: ходит, как тень, накладные путает. Начальник его, Семен Игнатьевич, мужчина солидный, бывалый, зовет его в кабинет: — Иван, — говорит. — Ты на инвентаризацию похож: весь пересчитанный и печальный. Семейные неурядицы? Иван вздыхает, чего уж там. — Да, Семен Игнатьевич, — говорит. — Нелады, подозреваю, что меня, как говорится, водят за нос, но доказательств нет, одни догадки да подозрения. — Гм, — говорит Семен Игнатьевич, он свою чашку с чаем поправляет. — Положение, конечно, щекотливое. Напрямую спросить – скандал закатить может, молчать – себя извести. Наблюдение классическое, слежка? Записывать, фотографировать? — Не могу я, — честно признался Иван. — Не шпион я, да и времени нет. Она на подработках, с подругами… — Подруги, — многозначительно протянул Семен Игнатьевич. — Это часто оболочка, а начинка бывает разная. Слушай, у меня есть один человек, старый армейский товарищ, ныне – частный детектив. Не т

очаровательные коты Рины Зенюк Здравствуйте, граждане читатели. Хочу я вам рассказать одну историю, не то, чтобы очень занятную, но в высшей степени поучительную. Из жизни, можно сказать, взятую. А то иной раз посмотришь на чужую суматоху, на чужие ошибки, и собственная жизнь как-то яснее становится. Ну, или, по крайней мере, веселее. Жили-были в одной трехкомнатной квартире, что в добром, уездном городе N, молодые супруги. Муж звался Иваном, жена – Марией. Жили они, в общем-то, не одни, а в полном социальном наборе: со свекровью, матерью Ивана, Анной Петровной. Квартира, между нами говоря, называлась «трешкой» больше для солидности, ибо комнаты были, конечно, маловаты, а планировка – загадочна, как сфинкс. Но что поделать? Жилье, свой угол, не на улице жили и не в съемной квартире, слава богу. Жили они дружно, без особых излишеств, трудились оба. Иван служил кладовщиком на складе «Росхозснаба». Должность, скажу я вам, ответственная. У него на учете было двести семьдесят три вида гаек,

очаровательные герои Рины Зенюк Жила-была на свете г Валентина: женщина, надо сказать, продуманная и расчётливая. Если что в голову взбредёт – не просто так, зря, а с далеко идущей выгодой для собственной персоны. Только вот незадача: выгода эта, как кошка за своим хвостом крутилась, вечно от неё удирала, а на месте её оставались одни убытки, да ещё и с процентами. Возьмем, к примеру, детство. Увидят ребята во дворе, как Валя с новым портфелем и бантом идёт, и завидно им. А она, дабы общественное мнение подмять под себя и статус повысить, заявляет: — Это мне папа из загранкомандировки привёз, в Италии куплен. Папа у Валентины, надо сказать, был слесарем пятого разряда и дальше области не выезжал. Слава о заграничном портфеле разнеслась по школе, директор заинтересовался, папу вызвал, а тот и сказал правду. В общем, позора было на пять лет вперёд, портфель отобрали, а бант, купленный на сдачу от маминой зарплаты, слёзы материнские промочили. Или юность. Решила Валентина, что быть ей сту

очаровательные коты Рины Зенюк Первые годочки, надо сказать, жизнь у Виталия Семёновича текла как по маслу, да ещё и с песнями, прямо-таки вторая молодость наступила, о которой он так пекся. Машенька, эта самая медсестричка, оказалась девицей бойкой, весёлой и на комплименты падкой. — Виталичка, ты у меня самый молодой и щедрый! — говорила она, обнимая его за шею в их съёмной, но хорошей квартире с видом на реку. — Да я, Машенька, в самом деле будто заново родился, — отвечал Виталий Семёнович, и сам в это искренне верил. Через три года после юбилея, который Виталик отметил скромно, в кафе, с Машенькой, у него родился мальчик, а еще через два с небольшим — дочка. Виталию Семёновичу как раз пятьдесят пять перед этим за полгода стукнуло. Он ходил, сиял и всем знакомым, даже пациентам, ненароком сообщал: — Представляете, а я, оказывается, ещё ого-го, двое детей, это вам не шутки. Коллеги хлопали его по плечу, говорили: «Молодчина, Виталий!» А про себя, конечно, думали кто что, но в основно

очаровательные коты Рины Зенюк Жили-были на свете, дорогой мой читатель, муж с женой: Виталий Семёнович и Екатерина Петровна. Прожили они душа в душу, как говорится, тридцать полных календарных лет (а не тридцать лет и три года, как в сказке, до сказки им еще три года жить бы да жить вместе). Но и так срок, понимаете ли, солидный. В наше-то время, когда некоторые пары и три года не выдерживают, прямо-таки подвиг супружеский. И вот подходит у них эта самая знаменательная дата — тридцатилетие совместного жития, она же жемчужная свадьба. А следом, через месяц, и пятидесятилетие самого Виталия Семёновича. Два праздника, так сказать, подряд, да такие, что даже самый принципиальный человек не осудит за небольшое излишество в плане закусок и выпивки. Екатерина Петровна, женщина души обязательной и хозяйственной, с головой погрузилась в хлопоты. Она, можно сказать, развернула настоящее стратегическое наступление. Сидит как-то вечером с блокнотом и говорит мужу: — Виталик, насчёт ресторана дава