Как стать счастливым?

— Я точно знаю, Руслан, что делать, — сказала Ванда, когда сын пожаловался ей на тёщу, которая постоянно заступается за свою дочь и не даёт её в обиду. — Надо поссорить твою жену с её мамой. — Поссорить Юлю с Татьяной Андреевной? — А у тебя есть другая тёща? — Другой нет, — ответил обиженно Руслан. — Ну, стало быть, с ней, с Татьяной Андреевной. И тогда она уже не будет за свою дочку заступаться. — Точно не будет? — Точнее некуда. И ты сможешь делать со своей женой всё, что пожелаешь. — Ух ты! Неужели всё, что пожелаю? Всё смогу? — И больше сможешь! Но для начала нужно поссорить твою Юлю с её мамой. — А без ссор обойтись никак? — удивился Руслан. — Увы. Без ссор не получится. Иначе твоя жена так и будет в случае чего к своей маме за помощью бегать. И совсем другое дело, если они будут в ссоре. К кому ей тогда бегать-то? Смекаешь? Поссорить их, вот что главное. Без этого никуда. — А-а! Легко сказать, поссорить. А как это сделать? — Это уже моя забота. — А ты знаешь, как это сделать?! —

Роберту пришло голосовое сообщение от его старшей сестры Алисы. — Здравствуй, Роберт, — говорила сестра. — Вот уже прошло почти девять месяцев, как мы последний раз виделись и разговаривали. А ты всё молчишь, сам не звонишь, на наши звонки не отвечаешь. А нам, между прочим, интересно, как твои дела. Потому что у нас далеко не всё очень хорошо, но об этом позже. Как ты смотришь на то, чтобы и в этот раз мы, то есть я, а также другие твои сестры и братья, а с нами и наши мужья и жёны к тебе приедем на всё лето, чтобы отдохнуть. Кстати, они сейчас все здесь, рядом со мной, и передают тебе привет. А ещё (вот мне подсказывают, чтобы я тебе сказала) сил наших, если честно, больше нет. А за то время, что мы не виделись, мы очень сильно утомились, и нам всем требуется отдых на Черноморском побережье. Особенно это касается моего мужа, Давида. И хоть он сейчас тебе тоже кланяется, но, когда ты его увидишь, сразу поймёшь, что это не пустые слова и я не преувеличиваю. А Давид тоже человек (как он

— Чуть не забыл, — сказал перед уходом на работу Павел. — В субботу ожидается много гостей. Думаю, человек двадцать пять, не меньше. — Двадцать пять? — удивлённо глядя на мужа, уточнила Оксана. Павел немного подумал, прежде чем продолжить. — Не меньше, — уверенно произнёс он. — Всё-таки такое событие. Я уже всех обзвонил и пригласил. — Всех обзвонил? И моих подруг тоже обзвонил? «Вот только подруг твоих мне там и не хватало, — подумал Павел. — Обойдёмся без них». — Ну разумеется, и твоих подруг тоже, — не моргнув глазом, соврал Павел. — Ты сам их всех обзвонил и пригласил? — Всех обзвонил, всех пригласил, — продолжил спокойно врать Павел. — И даже Василису пригласил? «Терпеть не могу подруг жены, — подумал Павел. — Они все наглые. А особенно не терплю Василису! Она самая наглая». — И Василису тоже. Куда же без неё. Так что можешь уже начинать готовиться. Праздничный стол и всё такое. — Успею. Сегодня ещё четверг. — Не «ещё четверг», Оксана, а уже четверг. Два дня осталось. Когда ты соб

— Мама звонит, — тихо произнёс Вениамин. — Ну так ответь. — Может, лучше не отвечать? Что-то мне тревожно. — Что тебе тревожно? — Всё-таки час ночи. — А при чём здесь твоя мама? — Думаешь, ни при чём? — Для твоей мамы звонить в час ночи — это нормально. Первый раз, что ли? — Полагаешь, надо ответить? — Думаю, что надо ответить. — Тогда я отвечаю? — Да отвечай же уже. Сил моих больше нет. И включи на громкую. Вениамин закрыл глаза, покачал головой, открыл глаза, перекрестился, вздохнул тяжело, жалобно улыбнулся и ответил на звонок матери. — Да, мама. Почему так поздно звонишь? Что-то срочное? — Я звоню тебе, Веня, — строго произнесла Лукреция, — чтобы, во-первых, спросить, как у вас с Ларисой дела, а во-вторых, высказать свои претензии. И с чего ты решил, что сейчас поздно? — Час ночи. — С каких это пор час ночи для тебя стало поздно? Скажи лучше, как у вас дела? Всё в порядке? Потому что мне почему-то тревожно. Ты так давно мне не звонил. — У нас с Ларисой, мама, всё просто замечательн

— Не хочу с тобой расставаться. Ни на мгновение. — Думаешь, я хочу? — Игорь широко зевнул и грустно посмотрел в потолок. — Но что поделаешь? Скоро с работы вернётся моя жена. А к её возвращению я должен быть дома. Иначе начнутся вопросы. Вопросы, вопросы. Где я был? Почему так поздно вернулся? И она обязательно что-нибудь заподозрит. Обязательно. А я вынужден буду оправдываться. А это так унизительно, когда приходится оправдываться. Если бы ты только знала, Настя, как я от всего этого устал. — А когда мы встретимся в следующий раз, любимый? — Что значит «когда»? Завтра и встретимся. — А где? — Странные ты вопросы задаёшь, Анастасия. У меня дома, разумеется, на дне рождения моей жены. Где же ещё мы можем встретиться завтра? Ты что, забыла, что ли? — Ну забыла. — Удивляюсь я тебе, Анастасия. Как можно было забыть про день рождения моей жены? Не понимаю. — Вот представь себе, забыла. — А если бы я тебе сейчас не напомнил? Ты бы что, так и не вспомнила бы? И не пришла бы? — Но ты ведь напо

— Вот! — решительно произнесла Инга, протягивая Ивану диктофон. — Что это? — испуганно спросил он. — Запись моего разговора с твоей женой. — Зачем мне это? — Что значит «зачем»? Разве не ты хотел услышать, что она о тебе думает? — Я. Хотел узнать. — Ну так послушай и узнаешь. — Хочешь сказать, что там записано что-то, что мне следует знать? — Иначе зачем бы я предлагала тебе это слушать? — Это что-то плохое? — Я ничего не буду говорить. Выводы делай сам, когда прослушаешь запись. Инга положила диктофон на стол. Иван протянул было к нему руку, но тут же испуганно отдёрнул. — В чём дело? — поинтересовалась Инга. — Боюсь. — Чего? — Того, что не вынесу услышанного. — Но ты же сам хотел узнать правду. Говорил, что пусть даже эта правда будет горькая, но это лучше, чем сладкая ложь. — А вдруг эта правда окажется настолько горькой, что я не смогу её переварить? — Не бойся. В случае чего, я рядом с тобой и помогу тебе. Иван, прищурившись, посмотрел на Ингу. — Чего это ты так на меня смотришь?

— Сегодня мне стало известно, Дуня, что твой брат купил себе четырёхкомнатную квартиру, — сказал Герасим. — Лично мне, как твоему мужу, кажется это странным. Я с тобой и с твоей мамой вынужден ютиться в двушке. А твой брат и его жена вдвоём наслаждаются жизнью в четырёхкомнатной квартире. И это при том, что ты ждёшь ребёнка. И я хочу знать, что ты обо всём этом думаешь? — А что я думаю? — взволнованно произнесла Дуня. — Думаю, что сама ничего не понимаю. — А по-моему, твой брат поступил с нами как бесчестный человек. — Согласна. Порядочные люди так не поступают. — Мы не так давно просили у твоего брата денег, — продолжал недоумевать Герасим. — Хотели улучшить свои жилищные условия. Он отказал, заявив, что у него нет денег. А тут вдруг выясняется, что деньги у него были? Так, что ли? И деньги немалые? — Получается, что так. Герасим посмотрел на тёщу. — А вы почему молчите, Лукерья Генриховна? Или вас это не касается? — Ты о чём, зять? — Мы ведь с Дуней не только ради себя стараемся. Для

— Ты поговорил со своей мамой? — спросила Герда. — Поговорил, — ответил Карл. — Разговор прошёл успешно? — Надеюсь. Я поговорил с мамой именно так, как ты научила меня. Слово в слово. Герда нахмурилась. — Я спросила не об этом. Меня интересует, насколько ты уверен в том, что твой разговор с мамой прошёл успешно? — Видишь ли, в чём дело, любимая... — А нельзя ли покороче, любимый! — Моя мама непредсказуема. Но, думаю, что она сделает всё так, как мы задумали. Впрочем, ты можешь сама всё услышать. Я записал наш с ней разговор. Правда, разговор записан не с самого начала. — Почему не с начала? — Не сразу догадался сделать это. Мысль записать разговор пришла ко мне уже по ходу разговора. Слушай. Карл включил запись на телефоне. — Говоря по правде, два твоих предыдущих брака, Карл, были неудачными, — услышала Герда голос своей непосредственной начальницы. — Согласен, — ответил Карл. — Но по чьей вине, мама, они были неудачными? — Я же не спорю с тобой, сынок. Доля и моей вины в этом тоже им

Анна вышла из подъезда, подняла голову, посмотрела на окна второго этажа, погрозила кулаком и пошла в сторону магазина. — Всё, — решительно пробурчала себе под нос Анна. — С меня хватит. Натерпелась. Сегодняшнее поведение свекрови — это уже просто ни в какие ворота. Она уже вообще не видит во мне человека. И эта её выходка сегодняшняя за столом во время завтрака была последней каплей. Чаша терпения переполнена! Как она посмела швырнуть в меня салфетку? Ещё и обозвала. Чай ей, видите ли, не понравился. Невкусно заварен. Ну так завари сама, если не нравится. Завари вкусно. Зачем салфеткой-то бросаться. И главное, прямо в лицо. Или она думает, что если салфетка мягкая и мне не больно, то можно и бросаться? Так, что ли? А Пётр? По-моему, ему всё равно, как его мама обращается со мной. Он ничего не замечает. Но дальше так продолжаться не будет. Мне надоело терпеть унижения свекрови и равнодушное безразличие ко всему мужа. В это же самое время Пётр и его мама всё ещё сидели на кухне и разгов