https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158261692612076
— Да, – кивнула старушка. — Зови меня баба Валя. А тебе Светка зачем? Вы кто ей будете?

Тут я решила не ходить вокруг да около. В таких местах ложь чувствуется за версту.

— Я несколько дней назад нашла в городе маленькую девочку. Вету. Елизавету Кленовскую.

Эффект был мгновенным. Лицо бабушки Вали вытянулось от ужаса.

— Веточку? Нашу Веточку? Как нашла? Что с ней?

— Она была одна. У музея. Говорила, что ищет свою маму Свету, которая, как она думала, стала привидением и живет в старом доме.

Из глубины дома послышался приглушенный, сдавленный крик. Бабушка Валя отшатнулась от двери и кивком пригласила меня войти.

— Заходи. Только тихо. Она… она не в себе будет.

Я вошла в небольшую, но уютную и чистую горницу. В углу, на старой деревянной кровати, лежала молодая женщина. Бледная, исхудавшая, с огромными, полными страдания глазами. И обе ее ноги, от бедер до щиколоток, были загипсованы. Это была Светлана Панкова. Та самая «умершая» няня.

Увидев меня, она попыталась приподняться, но слабо рухнула на подушки.

— Веточка… — прошептала она, и по ее лицу потекли слезы. — Что с Веточкой? Она жива? Где она?

Я подошла ближе и присела на краешек табуретки рядом с кроватью.

— С ней все в порядке. Сейчас она дома, с отцом. Но… — я вздохнула, глядя на ее сломанные ноги. — Она думает, что Вы умерли. Так ей сказали родители. Веточка очень горюет. Несколько дней назад сбежала из детского сада, чтобы найти Вас. Говорит, что видела вас у ворот своего детского сада.

Губы Светланы задрожали:

— Фантазерка моя, — горько усмехнулась Светлана. — Это из книжки… сказки про семейство привидений. Они жили в заброшенном музее. Я сама ей читала. Конечно, к детскому саду я не приходила. Сами видите, — Светлана кивнула на свои ноги, а потом зарыдала, закрыв лицо руками. Бабушка Валя подошла, села рядом и обняла ее за плечи.

— Успокойся, внученька, не терзай себя. Говорила я, надо было в полицию идти!

— Не могу я, баба Валя! Не могу! — всхлипывала Светлана. — Они меня убьют! Обещали!

Легкая дрожь пробежала у меня по спине. «Обещали убьют» — это уже совсем другой уровень, нежели несчастный случай.

— Светлана, — сказала я как можно спокойнее. — Меня зовут Варвара Ильина. Я не из полиции, я просто человек, который очень привязался к вашей Вете и хочет ей помочь. Расскажите мне все, что произошло. Пожалуйста. Ради Веты.

Она долго смотрела на меня, вытирая слезы краем пододеяльника, а потом кивнула. Ее рассказ был тихим, прерывистым, но из него сложилась жуткая картина.

— Я сирота, — начала она. — Меня бабушка Валя одна подняла. После школы поехала в город, в колледж. Там познакомилась с парнем… Влюбилась, как дура. Забеременела. А он… исчез. Словно сквозь землю провалился. В роддоме… — она снова расплакалась, и бабушка Валя крепче сжала ее руку.

— Не надо, Светка, не вспоминай, — прошептала старушка, а потом посмотрела на меня.

— Нет, бабушка, я расскажу, — уверенно произнесла Светлана и вздохнула.

Я сидела, слушая Светлану Панкову, и мне начинало казаться, что я попала на съемки какого-то немыслимого сериала, где трагедия смешалась с откровенным криминалом. История про кормилицу, встреченную в роддоме, оказалась мыльным пузырем, лопнувшим при первом же соприкосновении с реальностью. Реальность же была куда мрачнее и циничнее.

Светлана, утирая слезы и сжимая в нервных пальцах край одеяла, продолжала свой рассказ. Голос ее был тихим, прерывистым, будто она боялась, что сами стены ее выдают.

— После того как я осталась одна, с огромным животом, я не знала, что делать, — начала она. — Бабушке боялась сказать. В колледже старалась подольше задерживаться, пряталась в библиотеке, носила мешковатые кофты… Но однажды ко мне подошла наша психолог, Ирина Анатольевна. Сказала, что видит, мне тяжело, и предложила поговорить.

Я слушала, и у меня по спине бежали мурашки.

— Я, как дура, доверилась, — горько усмехнулась Светлана. — Выложила все: и про парня, и про ребенка, и про то, что помощи ждать неоткуда. Она выслушала, покачала головой и сказала, что может помочь. А через несколько дней снова пригласила меня в кабинет.

Светлана замолчала, глотая воздух, будто снова переживая тот момент.

— В кабинете… в кабинете Ирина Анатольевна была не одна. Там сидела… роскошная женщина. Холеная, в дорогой одежде, с такой улыбкой… ледяной. Она представилась Светланой. Тогда я, конечно, не знала, что это жена того самого Кленовского.

Бабушка Валя, сидевшая рядом, хмуро крякнула и пробормотала что-то нелестное под нос о «городских чертовках».

— И что же она сказала? — спросила я, чувствуя, как у меня замирает сердце.

— Сказала… Сказала, что они с мужем – люди очень состоятельные. Что ее муж – пластический хирург с мировым именем, мечтает о наследнике. Но она… — Светлана снова горько усмехнулась, — она не хочет рожать, чтобы не испортить фигуру. Мол, ее тело – ее капитал.

«Вот как, — пронеслось у меня в голове. — Оказывается, можно заказать ребенка, как новую сумочку. Только попроще и подешевле».

— Кленовский в тот момент как раз уехал в длительную клмандировку во Францию, — продолжила девушка. — Консультировал, оперировал. И его жена… его жена придумала вот эту… аферу.

Слово «афера» далось ей с трудом, будто она до сих пор не могла поверить, что стала ее частью.

— Мне предложили родить ребенка и отдать его Кленовским. А они мне за это щедро заплатят. Ирина Анатольевна все поддакивала, говорила, что я, студентка-сирота, все равно не потяну одного ребенка, обреку его на нищету, а так он будет расти в роскоши, у него будет все, а я… я смогу быть рядом с ним. Стать его няней. Жить в красивом доме. Они расписали все так, будто делают мне одолжение.

— И Вы… согласились? — тихо спросила я.

— А что мне оставалось?! — в голосе Светланы прозвучала отчаянная нотка. — Я, студентка колледжа, была одна, без денег, без поддержки, с ребенком под сердцем, которого не могла прокормить! Я думала только о том, чтобы он не голодал, чтобы у него было будущее! Да, я согласилась. Подписала какие-то бумаги, даже не читая. Мне казалось, это выход.

Так Светлана Панкова и стала ходячей инкубатором и соучастницей чудовищного спектакля. Ее пристроили в частную клинику, а когда начались роды, под видом роженицы в тот же роддом, в ту же палату, положили и Светлану Кленовскую. Муж ее был далеко, во Франции, и мог получать любые новости.

— Она лежала рядом, притворялась, что у нее схватки, — с отвращением рассказывала Светлана. — А я… я рожала свою дочь. Мою маленькую Вету. Я ее родила, я ее держала на руках… а потом… потом ее забрали и отдали ей. Светлане Кленовской.

От этих слов в горнице стало нечем дышать. Я представила себе эту картину: измученная родами девушка и холодная, расчетливая женщина, забирающая у нее новорожденного ребенка.

— А документы? — спросила я, едва выговаривая слова. — Как они это оформили?

— За большие деньги, — просто ответила Светлана. — Заведующий роддомом подделал все документы. В свидетельстве о рождении матерью значится Светлана Кленовская. А когда ее муж вернулся из Франции, он застал дома «счастливую маму», новорожденную «дочь» и… и меня. Новую «няню», кормилицу, якобы потерявшую ребенка при родах, и нанятую теперь для ухода за наследницей Кленовских.

Я сидела, абсолютно парализованная этим откровением. Головокружительная, бесчеловечная афера. Богатая пара покупает ребенка у бедной девушки и подменяет мать, подкупив врачей. Все было продумано до мелочей. И главной жертвой в этой истории стала не Светлана Панкова, и даже не обманутый муж, а маленькая Вета. Девочка, которая с рождения жила в паутине лжи.

— Все эти годы я была рядом, — шептала Светлана, снова рыдая. — Я растила ее, любила, а Светлана Ивановна… Сначала она была ко мне снисходительна. Потом стала ревновать. Вета ко мне больше тянулась, называла мамой. А ее… Светой. Это ее бесило. Она начала меня ненавидеть. И в итоге… в итоге решила убрать.

Теперь все пазлы встали на свои места. И «похищение» в Сочи, и побег Веты – бегство от «злой мачехи», которая на самом деле была не мачехой, а… похитительницей, притворившейся ее матерью.

Я встала. Мне нужно было дышать. Мне нужно было думать.

— Светлана, — сказала я твердо. — Вы должны все это рассказать майору Волкову. Это же похищение ребенка! Мошенничество! Подлог документов!

— Нет! — она снова вцепилась в мою руку. Ее пальцы были ледяными. — Вы не понимаете! Она сказала, что если я хоть слово кому-то скажу, она уничтожит меня и бабушку мою… Я не могу рисковать!

Я посмотрела на ее перекошенное страхом лицо, на сломанные ноги – наглядное доказательство серьезности угроз, и поняла – она не сломлена физически, она сломлена морально. Запугана до полного паралича воли.

— Хорошо, — вздохнула я. — Пока ничего не делайте. Доверьтесь мне. А пока расскажите, что же случилось потом? — спросила я, чувствуя, как у меня пересыхает в горле. — После того как Вы стали частью их семьи? Что привело к тому, что Вы оказались здесь, с двумя сломанными ногами?

Светлана долго молчала, глядя в окно, за которым безмятежно сушилось белье. Казалось, она собирается с духом, чтобы выговорить самое страшное.

— У нее есть любовник, — наконец выдохнула она, и в этих словах было столько презрения, что, кажется, могло бы воспламениться воздух. — Стриптизер из ночного клуба. По прозвищу «Печальный Пьеро». Представляете? Печальный Пьеро!

Я представила. У меня получилось. Бледный юноша в костюме клоуна с одинокой слезинкой на щеке, снимающий фермуар под заунывную музыку. Картина была настолько нелепой и в то же время отталкивающей, что я невольно поморщилась.

— Вета ей была не нужна, — продолжила Света, и ее голос дрогнул. — Она могла не подходить к ней по несколько дней, даже когда та болела. Сергей Александрович сутками пропадал в клинике. Так что Вета была целиком и полностью на мне. Я была ей и мамой, и няней, и единственным другом.

И вот тут мы подобрались к кульминации – к «похищению» в Сочи, которое Кленовский описал как трагический инцидент, а Вета – как злодейский замысел мачехи.

— Полгода назад мы поехали с Ветой на море по настоянию Светланы. Она сказала, что девочке нужен воздух. А потом… потом Вету похитили.

Она замолчала, снова переживая тот ужас.

— Все было как в кино: подхватили ребенка, пока я отвернулась за соком для нее. Потребовали выкуп. Сергей Александрович, не раздумывая, заплатил. Девочку вернули. Но я… я все поняла.

— Что Вы поняли? — прошептала я, затаив дыхание.

— Что похищение устроили она и ее любовник. Этот… Печальный Пьеро. Я видела его в нашей гостинице! Он снимал номер на этаж выше! Я столкнулась с ним в лифте, и он так нагло мне подмигнул! Они даже не подозревали, что я его видела в доме Кленовских однажды ночью и запомнила. Светлана приводила этого человека в свой дом, когда муж уезжал. В ту ночь я не спала. У Веточки поднялась температура и я сидела у ее кровати, а когда отлучилась на кухню, увидела как они целуются в гостиной. Они все подстроили, чтобы выманить у Кленовского деньги!

— Откуда Вы узнали кто он такой? — тихо спросила я.

— Не судите меня строго, но когда я училась в колледже, три раза в неделю подрабатывала по ночам посудомойкой в том клубе. Печальный Пьеро там звезда, – горько усмехнулась Вета. — Конечно, он не обращал никакого внимания на какую-то посудомойку, да и не бывал в том месте, где я ночами мыла посуду. Но я то его хорошо запомнила. Очень высокомерный, скандальный молодой человек. И вот, спустя несколько лет я снова его увидела, но в этот раз… в доме Кленовских, когда он… когда они… ну, в общем Вы понимаете, – вздохнула Светлана. — А потом вдруг в лифте столкнулись… в Сочи.

У меня в голове что-то щелкнуло. Все пазлы, наконец, встали на свои места. Афера с ребенком обрела новый, еще более меркантильный смысл. Ребенок был не только предметом для статуса, но и разменной монетой, источником дохода.

— На эти деньги… на деньги, которые Кленовский заплатил, чтобы вернуть дочь, — голос Светланы стал ядовитым, — Светлана Ивановна купила квартиру своему мальчику-стриптизеру. И полностью его содержит. Боится потерять, понимаете? Боится, что он найдет себе богатую покровительницу. У Кленовской- то денег нет! Это все деньги мужа. Вот и идет на все, чтобы удержать любовника.

Бабушка Валя, молча слушавшая до этого, не выдержала и с силой стукнула палкой об пол.

— Стерва! Беспутная стерва! И как земля таких носит!

— А Вы… Вы все это время молчали? — не удержалась я.

— А что мне оставалось? — в ее глазах снова блеснули слезы бессилия. — Я боялась, что меня выгонят из дома. Что я больше никогда не увижу Вету. Я готова была терпеть все, лишь бы быть рядом с ней. Но однажды… однажды я не выдержала.

Она вытерла лицо рукой и посмотрела на меня с новой, неожиданной твердостью.

— Я увидела, как она кричит на Вету. Девочка просто пролила сок на новый ковер. А Светлана Ивановна схватила ее за руку так, что та расплакалась, и стала трясти, орала, что Вета неуклюжая дура. У меня в глазах потемнело. Я ворвалась в комнату, оттолкнула ее и закричала, что если она еще раз посмеет хотя бы грубо заговорить с Веточкой, я все расскажу. И про ее Пьеро, и про то, как они устроили это похищение.

Похоже, это был первый и последний раз, когда Светлана Панкова нашла в себе силы дать отпор своей мучительнице.

— Она испугалась? — уточнила я.

— Сначала она онемела от наглости. Потема ее лицо перекосилось от такой злобы, что мне стало страшно. Она ничего не сказала. Просто вышла. А через неделю… меня сбила машина. На, практически, пустой дороге. — Врачи сказали – чудо, что выжила. Сломала обе ноги, шейку бедра… После выписки бабушка забрала меня сюда. А она… она нашла меня и здесь. Приехала и сказала, что если я еще раз появлюсь на горизонте и попытаюсь «вмешиваться в ее семью», то мне не жить. И не только мне.

Она посмотрела на свою бабушку, и в этом взгляде был такой леденящий ужас, что мне стало понятно – угрозы были не пустые. Эта женщина не останавливалась ни перед чем.

Я сидела, пытаясь переварить услышанное.

— Светлана, — сказала я, вставая. Мои колени дрожали. — Вы не можете оставаться здесь. Она знает, где вы. Это небезопасно.

— А куда нам деваться? — с горькой покорностью спросила бабушка Валя. — Денег нет. Светка – инвалид. Нас здесь хоть соседи знают, присмотрят.

Они были в ловушке. В ловушке страха и нищеты.

— Доверьтесь мне, — повторила я, уже не зная, что еще сказать. — Я что-нибудь придумаю.

Выйдя из дома, я набрала номер майора Волкова. Трубку он взял не сразу, и его голос прозвучал устало.

— Ильина, если это опять про Кленовских…

— Максим, — перебила я его, не в силах скрыть дрожь в голосе. — Ты должен меня выслушать. Это не детские фантазии. Здесь настоящее преступление. Ребенок в опасности.

В трубке повисла пауза…
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158262410952172
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)