Советские солдаты, в отличие от финских, были хорошо заметны на снегу  в темной одежде и плохо ходили на лыжах В соответствии с договоренностями с Гитлером о сферах влияния, Сталин взялся за Балтийское побережье. Латвии, Эстонии, Литве и Финляндии, попавшим в «нашу сферу», было предложено разместить у себя советские военные базы. Согласились все, кроме финнов, не захотевших отдавать на 30 лет в аренду СССР порт Ханко на юге страны и свою часть полуострова Рыбачий на севере. Требования по Карельскому перешейку, кстати, были довольно скромными — сдвинуть границу от Ленинграда на 70 км (грубо говоря, от Сестрорецка к нынешнему Приморску), причем не сплошняком по всему перешейку, а лишь на отдельном участке. С расчетом, чтобы до города не могла добить тяжелая артиллерия. Финны отказались. Так как в этом случае линия Маннергейма, в сооружение которой было вложено много сил и средств, теряла бы смысл — часть ее оказалась бы на советской территории, а благодаря базе на полуострове Ханко СССР в любой момент мог высадить в обход этой линии крупный десант. Финны боялись, что восточный сосед просто хочет ослабить их оборону для более комфортного захвата страны.  Предвидя неудачу в переговорах, СССР параллельно готовил силовой вариант. И уже на этом этапе были допущены роковые ошибки.  Программа максимум   Финляндия планировала в войне с СССР продержаться полгода — до подхода англичан и французов. Руководство СССР, как заявил Сталин на совещании комсостава, думало, что при худшем раскладе война продлится 9 месяцев. «Пожилая» армия Прежде всего, недооценили силы финнов, выделив для войны мало войск. Закон любого наступления — создание численного превосходства минимум 3 к 1. Но в реальности было 1,6 к 1. Например, линию Маннергейма штурмовали 9 советских дивизий, а обороняли 6 финских.  «Данные о численности противника, которые шли из Генштаба и штаба Ленинградского военного округа и определялись в 3−4 батальона, были преуменьшены», — докладывал на вышеупомянутом совещании комсостава командующий 9‑й армией Василий Чуйков о противостоявших ей финских частях. А в реальности силы противника исчислялись на 30 ноября в 7−8 батальонов, на 1 января — 20 батальонов, на 28 января — 28…  Не учли мобилизационные возможности финнов. Как рассказал Валериан Фролов, командующий 14‑й армией, действовавшей на Кольском полуострове, против него воевали не только финские военные, но и местные жители, рабочие электростанций и никелевых разработок. Добровольцы предварительно прошли обучение в составе массовой военизированной организации «Шюцкор».  А вот система комплектования и подготовки советских дивизий вторжения оказалась ущербна. Большая часть рядового и командирского состава была призвана военкоматами из запаса. На войну гнали людей, которые до этого спокойно трудились себе «на граж­данке» и лишь изредка проходили военные сборы. Среди них было много пожилых по военным меркам бойцов — старше 35 лет. Чуйков рассказал о призывниках-татарах: они плохо выполняли приказы командиров, так как ни слова не знали по-русски.  Несмотря на вроде бы продолжительную подготовку, дивизии прибывали в места будущих боев в плохом состоянии. 122‑ю стрелковую дивизию одели «в черные пиджаки», хорошо заметные на снегу. По словам комбрига Петра Пшенникова, в 142‑й дивизии был некомплект людского состава в 10%, автотранспорта — в 60%. 47% красноармейцев не знали оружия, 60%, призванные из запаса, не стреляли в течение последних 3 лет, лишь 17% начсостава дивизии могли ходить по карте и компасу. 60% машин требовали ремонта.  Как докладывал на совещании Степан Черняк, командир 136‑й стрелковой дивизии, которую два месяца готовили на эстонской границе, старое обмундирование, выданное его бойцам, за это время износилось, обувь разбилась, и многие выгружались под Ленинградом босыми.  «Перед отъездом на фронт у нас взяли всех младших командиров, и мы получили других со стороны, даже не из кадров, а из запаса», — рассказал командир 86‑й дивизии Юрий Новосельский.  473‑й гаубичный артполк был укомплектован личным составом из восьми разных артиллерийских частей, необученными «запасниками», пехотинцами… В этом смысле начало Зимней войны можно сравнить с началом первой Чечен­ской — тогда в бой тоже бросили сводные подразделения, людей в которые наскребали со всей страны. Хотя к 1994 году СССР только развалился, а в 1939‑м, наоборот, вроде бы был на подъеме — в войска поступало много техники, а людские ресурсы казались неисчерпаемыми. На совещании ком­состава все промолчали о том,  что армию ослабили репрессии и увольнения 1937−1938 годов, вследствие которых она лишилась свыше 30 тысяч командиров. Но зато говорили о том, что приходившая им на замену, подготовленная по ускоренной программе молодежь была плохо обучена. О том, что в войсках расплодились всякие контролеры (из особого отдела, из политуправления и т. п.), которые сковывали действия командиров. Страх возможных ошибок и последующих репрессий отбивал у тех охоту к самостоятельности и инициативе.  Иностранный легион  Воевать за финнов приехали 12 тысяч добровольцев. Главным образом из Швеции. Для сравнения, во время гражданской войны в Испании через интербригады прошло 30 тысяч добровольцев, но та война длилась не три месяца, а три года.

Шведский доброволец на позиции Война по финским правилам Наступление началось 30 ноября 1939‑го по четырем направлениям. 7‑я армия штурмовала линию Маннергейма на Карельском перешейке, 8‑я пыталась обойти этот укрепрайон северным берегом Ладоги, 9‑я, выступив из Карелии, намеревалась разрезать Фин­ляндию пополам в самом узком месте и достичь Ботнического залива, 14‑я должна была захватить порт Петсамо на Баренцевом море.

Отто Куусине­н Уже 1 декабря было объявлено о создании в захваченных Тери­оках (Зеленогорске) «Народного правительства Финляндии» во главе с лидером Коминтерна красным финном Отто Куусине­ном. В 1940 году Сталин объяснит, что это было сделано для дополнительного запугивания финских властей. Не исключено, что расчет был на раскол финской нации на красных и белых, как во время недавней Гражданской войны. Но финны не раскололись, а наоборот, сплотились против СССР. И не только они. Советский Союз исключили из Лиги наций. Англия, Франция, Швеция, Италия, США начали поставки вооружений в Финляндию. Даже Германия исподтишка (определение Сталина) помогала.  Советское наступление увенчалось успехом лишь на севере. 14‑я армия уже на второй день овладела Петсамо. А на остальных трех направлениях разразилась катастрофа. 7‑я армия не смогла сходу прорвать линию Маннергейма. Танки, как в пропагандистском кино, понеслись на финский укрепрайон, подрываясь на минах, врезаясь в надолбы, припорошенные снегом. Некоторые через линию прорвались, но были уничтожены перекрестным огнем артиллерии и «коктейлями Молотова». А сильно отставшую от танков пехоту финны выкашивали из пулеметов и автоматов. 

В начале войны советские танки в атаке далеко отрывались от пехоты…

…и финны сжигали их «коктейлями Молотова» фото: sa-kuva.fi

Разбитая колонна советской бронетехники Автоматы «Суоми» стали неприятным открытием этой войны. Они оказались идеальным оружием боя в лесу и вкупе с минометами компенсировали финнам нехватку артиллерии и авиации. Комкор Владимир Грендаль приравнивал одного финна с «Суоми» к целому отделению, а замнаркома обороны Григорий Кулик — к 8‑дюймовой гаубице. Минометы были и в наших частях, но личный состав плохо умел ими пользоваться.  Напоровшись на ДОТы и ДЗОТы, пехота пыталась их обходить. Но финны строили оборону так, что пространства, где не было укреплений, были под огневым контролем. Они старались подкарауливать обходные отряды на замерзших озерах. А потом обрушивали на них шквал огня. Советские солдаты гибли от осколков и пуль, тонули в образовавшихся от разрывов полыньях, замерзали на льду в забрызганной водой одежде.  Все это рождало «финно­боязнь». Солдат было не заставить идти в атаку. Командиры массово гибли, пытаясь увлечь их за собой личным примером. Они первыми поднимались и первыми попадали под пули. Процветало дезертирство — солдаты сбегали в обоз, в свои деревни и города. Как рассказал армейский комиссар 2‑го ранга Александр Запорожец, после того как один из полков вел бой в течение дня, к вечеру в нем насчитали 105 самострелов.  Порой артиллерийские полки начинали по просьбе пехотинцев вести массированный огонь, охотясь за каким-нибудь одним донимавшим их финским снайпером. И в то же время артподготовка перед важными наступлениями могла быть недостаточной, так как высшее начальство строго спрашивало с артиллеристов за перерасход снарядов. Кстати, как признался на совещании комсостава начальник Генштаба Борис Шапошников, по той же причине — из-за боязни большого расхода патронов — Красную армию перед Зимней войной не стали вооружать автоматами.  Полный Копец Война выявила много недостатков в боевой подготовке. Выяснилось, что на учениях не отрабатывалось взаимодействие между танками, артиллерией, пехотой, саперами, и поэтому при штурме линии Маннергейма все они действовали врозь. Не учились воевать в лесу. По ночам. Зимой. Сталин на совещании возмущался, что дети перестают ходить в школу при —25°, а красноармейцев не выводят из казарм при —15°. Обнаружился вред длинных шинелей — они мешали быстро двигаться. И полевых кухонь — когда их привозили на передовую, солдаты окружали их толпой и становились удобной мишенью.  Наша артиллерия не стреляла через головы наступающей пехоты — бойцы боялись свиста снарядов и не были приучены сближаться с противником, следуя за этим «огневым валом». Да и располагаться старались подальше от переднего края, поэтому, выходя по сугробам на исходный рубеж атаки, тратили много сил. Уставали, таская тяжелые защитные щитки, за которыми надлежало укрываться во время боя. Почти не делали землянок и блиндажей — жили в ямах, укрытых ветками. Плохо маскировались. Финны же даже пулеметы красили в белый цвет, часто меняли позиции, таская за собой на санях легкие пушки, накрытые белыми простынями. Часто меняли нумерацию частей, создавая у советской разведки иллюзию их многочисленности.  Если финны действовали небольшими группами лыжников по 10−12 человек, то красноармейцы на лыжах ходили плохо. К тому же советские воинские уставы велели зимой держаться дорог. Для 8‑й и 9‑й армий это стало причиной трагедий. Войска тянулись многокилометровой кишкой по единственной дороге, не рискуя отходить от нее, не прочесывая лес вдоль трассы. Так что финским отрядам, базировавшимся на хуторах в 10−15 километрах от нее, ничего не стоило бить во фланги — вывести из строя несколько машин или танков (благо пули пробивали броню Т‑28), парализуя движение. А потом окружать, дробить на части массы людей, уничтожать их снайперским и минометным огнем… Наши войска оказались перегружены техникой и в условиях плохого снабжения стали ее заложниками. Коман­дующий авиацией 8‑й армии с красноречивой фамилией Копец рассказал, что 600 танков из-за нехватки топлива пришлось загнать в лес. А поскольку отдавать их финнам было позорно, с ними осталась пехота. Все вместе и сели в окружение. 

Советские бойцы на взятой линии Маннергейма Наука побеждать В конце декабря атаки на линию Маннергейма прекратились. Началась работа над ошибками. Был создан Северо-Западный фронт. Теперь уже из двух армий — к 7‑й добавилась 13‑я. Их начали насыщать тяжелой артиллерией, а личный состав — тренировать с учетом полученного печального опыта. Разведка выясняла «мертвые зоны» огневых точек. Изменили тактику. Танки шли теперь в наступление медленно, прикрывали собой пехоту. Штурмовать старались не днем, а ночью. Как рассказал командир 306‑го стрелкового полка Влади­мир Крюков, «попытки в дневных условиях взять высоту Муторандо привели к потере 70 человек, из них 18 убитых. Ночью же мы не потеряли ни одного… Потери противника — 62 человека».  Артиллерия стала подолгу обрабатывать финские укрепления. Враг привык, что если после артподготовки огонь с их переднего края переносится в глубину, это значит, идет в атаку советская пехота. Тогда финны быстро выходили из укрытий в траншеи и встречали ее огнем. Теперь же артиллерия устраивала ложные атаки пехоты — перенеся огонь в глубину, снова возвращала его на передний край, перемалывая финнов, вернувшихся в траншеи.  Пехоту на полигонах учили не бояться свиста и взрывов снарядов — благодаря этому ее перед атакой удавалось подводить на 20−30 метров к финским позициям, сокрушаемым артиллерией.  Были созданы штурмовые группы — рота пехоты, взвод танков, два противотанковых орудия, саперное отделение. Именно саперы наносили наибольший урон железобетонным укреплениям. Пробравшись к ДОТу, уничтожали его взрывчаткой.  11 февраля после десятидневной (!) артподготовки начался новый штурм линии Маннергейма. Через три дня она была прорвана. На взятие некоторых ДЗОТов уходило всего 15 минут. А, например, командир 387‑го полка Семен Младенцев за одну ночь захватил их сразу восемь, потеряв лишь пять человек убитыми…  После того как линия Маннер­гейма пала и войска вышли на оперативный простор, финны очень быстро подписали мирный договор. Хотя части 8‑й и 9‑й армий до последнего продолжали терпеть поражения и сидеть в окружениях…  Безвозвратные потери  (убитые, умершие от ран, пропавшие без вести)  Финляндия — 26 тысяч человек  СССР — 126 тысяч человек 

Обратный эффект победы Финны с самого начала войны ждали помощи от Англии и Франции. И те всерьез планировали отправку войск (через Норвегию). Окончательно вопрос был решен 12 марта 1940 года. Лидеры двух стран — Чемберлен и Даладье — объявили, что ждут от Финляндии лишь официальной просьбы о помощи. Но именно в этот день финны подписали мир, приняв все выдвинутые Сталиным условия. Сделать это им настоятельно рекомендовал Гитлер, он даже угрожал вводом войск в Финляндию, если та примет англо-французский десант. Но не потому, что хотел помочь СССР, а потому что решил напасть на Норвегию, и присутствие англо-­французских войск в этой стране или в соседней Финляндии представляло бы большую угрозу.

Финские граждане покидают территории, отошедшие к Советскому Союзу. фото: sa-kuva.fi Немцы высадились в Норвегии 9 апреля. Через пять дней то же самое сделали англо-французы. Получается, закончив Зимнюю войну за месяц до этих событий, Сталин успел не ввязаться в большую драку с врагами куда более сильными, чем Финляндия. Надо думать, он с самого начала держал в голове такую опасность. А зимой 1940‑го разведка уже докладывала о планах англо-французов начать в апреле бомбардировки нефтепромыслов в Баку.  Правда, был у победы в Зимней войне и обратный эффект. На фоне немецких блицкригов в Польше, Норвегии, Франции огромные потери Советского Союза в боях с маленькой, почти не имевшей боевой техники Финляндией, убедили Гитлера в слабости Красной армии и ввели его в искушение вторгнуться в СССР. Но, напав на нашу страну в 1941‑м, он совершил ту же ошибку, что и Сталин, напав на Фин­лян­дию в 1939‑м, — недооценил противника. Разбитые армии потом хорошо дерутся… 

Вениамин Брискин. «Встреча на Кексгольмском направлении» (1941) Скупой платит дважды? Начиная с 5 февраля 1940 года между СССР и Финляндией шли закулисные переговоры о прекращении войны. Финны предлагали всё новые территориальные уступки, Сталин выдвигал всё новые требования. Финны пытались торговаться, не понимая, что им ставят ультиматумы. И все время опаздывали со своими уступками. В итоге потеряли куда больше, чем СССР требовал до войны. Граница отодвинулась от Ленинграда не на 70 километров, а на 130. Был утрачен весь Карельский перешеек вместе с Выборгом — вторым по величине городом страны. А еще — острова в Финском заливе, никелевые рудники, выходы к Баренцеву морю и Ладожскому озеру. Пришлось отдать в аренду порт Ханко… #Финская