К началу траурной тризны постарался всех белых убрать из деревни.

Мы сели в шлюпку и переправились на корабль. Капитан Бартоломе меня принимал в кают-компании.
- Что делать с грузом, оставшемся на берегу, господин губернатор?
- Заберите все, что вам нужно и пригодится.
- И церковную утварь?
- Это дело монахов.
- Я смотрю, после пчелиной терапии они стали забывать о Боге – уже расхотели возводить миссию, но желают стать фермерами.
- Дух свободы ворвался в души? Дело совести и веры. Вы их не трогайте.
- Конечно, - согласился капитан.
Люди, покусанные пчелами, становятся очень похожими – будто из одного роя.
Странный факт – подумал я.
Мы готовились к переходу на остров. Индейцы принесли на берег мой тримаран.
- Я пойду впереди, указывая вам путь, - объяснил Бартоломе.
Перед уходом с материка мне надо было поговорить с Арнауком. Пригласил его к себе на тримаран.
- Я оставляю вам три мешка с ульями. Ты уже понял их силу и ненависть к бледнолицым. Пчелы будут вас защищать – береги их. Но если действительно хочешь стать Великим Вождем всего континента, прими их как оружие нападения и гони отовсюду бледнолицых – с побережья, островов, по всем рекам пройдись вглубь материка. Всюду, где увидишь поселения пришельцев из Старого Света, развешивай эти улья, и пчелы помогут тебе переделать заклятых врагов в лучших друзей. Не скупись – таких ульев на моем острове полным полно. Приходи за ними, приходи в гости. Краснокожим всегда будут рады на моем острове…
Арнаук кивнул мне в знак согласия и мы обменялись рукопожатием.
Я продолжил:
- Хочу обратиться к тебе, Великий Вождь, с личной просьбой. Отпусти со мною на остров жену твоего убитого война, ставшую вдовой.
- С какой целью? – важно спросил Арнаук.
- Она будет моей женой.
- Хорошо. Только череп её бывшего мужа закопайте здесь – чтобы его дух остался на земле предков.
Касик карибов за последние сутки зримо переменился – видимо, мои слова о его возможностях стать Великим Вождем всех краснокожих глубоко запали в тщеславную душу. Он и сам преобразился и воинов своих заразил энтузиазмом – беспечной ленности туземцев как ни бывало. Исполняя приказы мои или касика, они бегом срывались с места, удивляя вдруг нахлынувшим усердием. Передо мной открывался какой-то новый, прежде неведомый мне человек свободной Америки.
Трудно было предположить, что угроза рабства или физического уничтожения, грозившие коренному населению материка и островов Карибского моря, могли привести к столь разительным переменам их натуры. Европейцы считали их низшей расой, не имеющей за душой ничего человеческого. Сейчас же наблюдалось нечто совершенно противоположное: жажда свободы – непобедимая сила человеческого духа. Краснокожие хотели сохранить своё племя и обычаи – вот почему они не знали устали, а глаза их горели неукротимым огнем. Они узрели путь к независимости, им виделось светлое будущее, и это вселяло в них энтузиазм, делало их сильными и храбрыми воинами.
И ещё я подозревал пчел – возможно, и краснокожих они немножечко подлечили не очень безболезненными укусами, которые внешне никак не сказались на карибах.
Перед отплытием на остров в последний вечер у костра в индейской деревне собралось все местное население и были гости – я и капитан Бартоломе с двумя монахами и двумя матросами.