Я не Ангел

Спасибо мужчине, который написал это: "Мужики, как бы мы не выделывались,мы зависимы от женщин. Потому что рожает нас женщина, кормит нас женщина, воспитывает нас женщина, любит нас женщина, даже спит с нами только женщина! Любите своих женщин!"

...

История о том, как издевательства учительницы над школьницей из нищей семьи изменили взгляд на мир школьников Гуля М-ва появилась в нашей "одной из самых сильных школ города" во втором классе. Благодаря ей я узнала много нового. Она была нечесаная, немытая, сопливая в любое время года и отстающая ("крайне, крайне слабая девочка"). Бабушка Гули была не дура выпить. (Старенькая бабушка пьет?! Бабушка должна быть чистенькой сказочницей, печь пироги и вязать внукам носки.) Папа Гули сидел. (Это вообще было что-то запредельное по тем временам. Папа — летчик/космонавт/капитан дальнего плавания — это понятно, хотя и враки. "Папа сидит" — нет). Про маму толком никто ничего не знал — то ли в дальнем плавании, то ли в космосе. Гуля портила показатели успеваемости одной из самых сильных школ, настроение учителю и воздух в классе — от нее пахло… не знаю, затхлостью, что ли (тогда я, конечно, не знала этого слова): залежавшимися сырыми вещами, мышами, пылью, паутиной, чердаком… Милейшая Т. Н., когда Гуля, опустив голову, стояла у доски и мяла руками концы своего заношенного фартучка, медленно, но неотвратимо свирепела (а что, у советских учителей нервы тоже были не железные)… - Пиши: 14 +7. Написала? Что это за семерка у тебя? Ну? Чего ты уставилась на доску? Сколько будет 14 + 7? Сколько? Гуля, уткнувши мелок в семерку, шевелила губами, делая вид, что складывает цифры в уме. - Ну-у-у? Ты будешь отвечать или нет?! Отвечай! Мел на место, давай сюда руки! Фу, какие грязные… Загибай пальцы вот так, по одному, и считай… ну! Вслух считай! Гуля загибала пальцы и тихо считала: - Один… два… три… пять... - Громче! Четверку куда дела? Давай сначала! - Один, два, три, пять… - Четыре где, спрашиваю? Давай снова! В таком темпе дотянули до десяти. Пальцы на руках закончились. "Снимай ботинки!" -с криком учительница бросила на пол альбомный лист. Гуля покорно, без слез стала снимать обувь. Я сидела в первом ряду за третьей партой с краю. Под смешки одноклассников она долго развязывала узлы на шнурках. А я с ужасом представляла, что ей ведь придется снимать гамаши, колготки, носки... Ботинки она стянула с босых ног — под гамашами не было ни колготок, ни носков. Смеявшиеся ребята, увидев эту картину, притихли. - Считай! Одиннадцать… Дальше? Наклоняйся и считай! Наконец цель была достигнута — Гуля заплакала… И была помилована. Дня через три после этого случая она появилась в классе с коричневой сеткой (до сих пор помню эти уродливые, но крепкие советские авоськи: всем было видно, что и сколько ты купил в магазине), набитой колготками, носками и банным мылом лимонного цвета — старшеклассницы насобирали "помощь" и утром перед уроками вручили Гуле. В сетке были еще расческа и капроновые банты для волос. Гуля сидела за последней партой и на каждой перемене пересматривала это богатство. Пока ее не "засекли". Сетку отобрали, вернули старшеклассницам и пристыдили их: "Этой семье помогает государство!". Вызвали бабушку — она не пришла… Провели классный час на тему "в нашей школе нет нищих" (что-то в этом роде)… Из того, что говорила учительница, я запомнила немного. Она говорила, говорила, а я видела босые грязные ноги с давно не стриженными ногтями на белом альбомном листе… Гуля продолжала портить показатели и настроение, ходить в школу нечесаной и немытой — до пятого или шестого класса, потому что государство "помогало" ей по-прежнему. А мы, одноклассники, каждый день приносили Гуле кто чем был богат — печенье, яблоко, ириску, 5 копеек на пирожок с повидлом из школьного буфета. Она брала угощения как-то неловко, робко, не глядя в глаза. Вместо "спасибо" — легкий кивок головой. И я не помню, чтобы хоть один из нас каким-то образом напомнил Гуле о ее "позоре" у доски. Потом они с бабушкой, к радости учителей, куда-то переехали — к каким-то дальним родственникам, кажется, в Казань. А вспомнила я об этой истории, когда увидела по телевизору передачу, в которой рассказывали о старом добром фильме "Уроки французского". Ну, помните, шикарнейшая, считаю, экранизация распутинского произведения: молодая учительница Лидия Михайловна играет с учеником на деньги в "пристенок", специально проигрывая ему, чтобы тот на выигрыш мог купить себе молоко, а когда все раскрывается, педагога с позором выгоняют из школы... Да, учителя бывают разными. Как и дети. Маленькие, практически не видевшие жизни второклашки в этой истории оказались куда человечнее опытного преподавателя. Как и старшеклассники, собравшие вещи для Гули. Мы проявили сострадание, а учитель — нет. И сегодняшние мальчишки и девчонки так безжалостны к тем, кто одет беднее, соображает медленнее или имеет какой-то физический дефект, вовсе не потому, что они "жестоки по природе", а потому что они — наше отражение. Сострадание — поистине великий дар, может быть, лучший из тех, что родители могут дать детям. Воспитывайте в них милосердие ко всему живому, умение сопереживать несчастному, помогать слабому, протянуть руку упавшему, успокоить плачущего. Дети очень быстро растут. И какими людьми будет наполнен завтрашний мир, зависит только от нас. (С) Елена Агеева

Достойно!

Табурет стремянка незаменимый помощник в доме. Её можно использовать как лесенку в ванной, туалете на кухне чтобы дотянуться до предмета.

Возможно, кто-то из родителей задумается в следующий раз

А вам нравится? 😁

Это правда!