Парк истории реки Чусовой

Кросна - самодельный деревянный ткацкий станок - подарок нашего земляка Владимира Михайловича Кузнецова, уроженца деревни Антыбары.

День памяти скульптора 10 лет назад ушёл из жизни Виктор Петрович Бокарев. Родился в г. Чусовом в 1938 году. Умер 27 февраля 2015, похоронен на Быковском кладбище г. Жуковский Московской области.

8 марта Я знаю, что все женщины прекрасны. И красотой своею и умом. Еще весельем, если в доме праздник. И верностью, — когда разлука в нем. Не их наряды или профиль римский, — Нас покоряет женская душа. И молодость ее… И материнство, И седина, когда пора пришла. Покуда жив, — я им молиться буду. Любовь иным восторгам предпочту. Господь явил нам женщину, как чудо, Доверив миру эту красоту. И повелел нам рядом жить достойно. По рыцарски — и щедро, и светло. Чтоб души наши миновали войны И в сердце не закрадывалось зло. И мы — мужчины — кланяемся низко Всем женщинам родной земли моей. Недаром на солдатских обелисках Чеканит память лики матерей. Андрей Дементьев 2003 г.

Реки-сёстры Вильва и Усьва берут начало на склонах красивейших на Урале гор — Басег. Зачавшись в одном месте, эти реки, как капризные, рассердившиеся друг на друга сестры, отворачиваются одна от другой: Усьва устремляется на север, а Вильва — на юго-запад. Потом они поворачивают в одну сторону и кое-где текут друг от друга совсем недалеко, но и не соединяются. Каждая из них выбирает себе путь трудный и, словно хвастаясь своим упрямым норовом, крушит, режет и хлещет доброго деда, имя которому — Уральский хребет. Смотрит, смотрит из-под обомшелых бровей на этих капризуль седой Урал и решает прекратить их шумные распри, направляя одну сестру навстречу другой. Поскольку Вильва поменьше Усьвы, а дерзости и прыти в ней побольше, то ее и усмиряет строгий дедушка, заставляя по-родственному соединиться с Усьвой. Она, правда, отворачивается от Усьвы, не желает признать ее за родню и еще на протяжении десятка километров то приблизится к ней, то в сторону вильнет и, наконец, у самого города Чусового, рассердившись в последний раз, на перекате, что ниже моста, сливается с Усьвой. А та, приняв ее воды, благодушно разливается среди берегов, течет вдоль города. В.П. Астафьев 1958 г., Чусовой

Павел Фёдорович Шардаков. "На русской Масленице". 1997 На создание картины художника вдохновил древнейший русский обычай с размахом праздновать проводы зимы. Для Павла Фёдоровича, уроженца уральской глубинки, Масленица – кульминация народных празднеств, где в полной мере проявлялась широта русской натуры. Замысел картины прост и ясен. На окраине уральской деревни, на взгорье собрался нарядно одетый люд в ожидании одного из главных событий праздника – кулачных боёв самых сильных местных парней. На лицах собравшихся – целая гамма чувств: от удивления и восхищения до настороженности и затаённого страха. На первом плане картины, в центре поляны, – настоящий богатырь, статью и внешностью напоминающий самого художника, могучий и неустрашимый. Он сбросил полушубок и закатал рукава розовой рубахи, обстоятельно, без спешки готовясь победить достойного соперника. И так красиво он это делает, так убедителен его облик, что и тени сомнения не возникает в его победе. Композиция картины выстроена по классическим канонам. В ней доминирует главный герой, запечатлённый со всем мастерством истинного реалиста. От его изображения взгляд движется по плавной дуге через фигуры участников праздника вверх, до высокого горизонта, и затем вновь следует вниз по уступам горы к центральной фигуре, давая возможность рассмотреть и окружающую природу, и лица всех участников праздника, и облик основного персонажа. Евгения Платонова из книги "Павел Шардаков" Главный образ бойца картины "На русской Масленице" - собирательный, остальные образы - жители деревни Копылы - родины художника. Картина выставлялась во многих музеях мира, в Волгограде устраивалась выставка одной картины. Картину "На русской Масленице" можно увидеть в экспозиции Комплексного художественно-краеведческого музея имени П.Ф. Шардакова в Оханске.

23 февраля

День памяти Зои Михайловны Постниковой

К дню памяти Л.Д. Постникова. Бородин Леонид Иванович Леонид Бородин – прозаик, главный редактор журнала «Москва» с 1992 по 2011 год, отсидевший в чусовском лагере «Пермь-36» большой срок, не изменивший идеалам свободы, не продавшийся власти за чечевичную похлебку, жизнью своей заслужил право говорить то, что думает, не прибегая к уловкам толерантности и политкорректности. Постников, глубоко уважавший писателя и его внятную гражданскую позицию, разделял высказанные мысли Бородина. Вот что рассказывал бывший политзек: - Я отправился в лагерь, где отбывал свой второй срок в роли политического рецидивиста. Я не был против его восстановления и превращения в музей. Но если б этого не произошло, тоже не волновался бы. Теперь в «Перми-36» регулярно проводятся экскурсии, несведущим показывают и объясняют, в каких условиях содержались люди, каков был режим. Будем рассуждать так: литовские, латышские, эстонские, украинские националисты (бывшие политзэки) — чего они нынче могут хотеть для России? Чтобы она возродилась? Снова стала великой державой? Увы! Многим новым государствам, что образовались на территории бывшего СССР, выгодна, по меньшей мере, Россия слабая, если не полный развал ее. Для них, националистов, это даже не момент русофобии. Это исключительно геополитическое чувство патриотов своей новой Родины. Можно возражать, опровергать, не принимать, наконец, но оно, это чувство, поддается пониманию, и именно на этом уровне, на уровне понимания, возможно выстраивание взаимоприемлемых отношений. К примеру, как это было в камерах, где я сидел (я был единственным русским в лагере). Радостного в моей поездке все-таки было больше. В том же Чусовском районе Пермского края, недалеко от наших бывших лагерей, промеж гор в узкой лесной долине расположен «Парк истории реки Чусовой», сотворенный удивительным человеком. Для меня этот человек, Леонард Дмитриевич Постников, истинный герой, заслуживающий в несоизмеримо большей степени всех тех правительственных наград, что раздаются ныне кому ни попадя. Признаюсь, на ка¬кой-то момент мне стало жаль свою жизнь. Показалось: встреться я с этим человеком в своей молодости, стал бы его верным соратником до гроба, мыкался бы с ним по всяким инстанциям в выбивании санкций и денег, в меру физических сил сам бы возводил избы и храмы, строил бы шлюп с алыми парусами в честь пермского земляка Александра Грина. Я был подавлен объемом впечатлений. Давно душа не знала столько радости, совершенно необходимой для того, чтобы не озлобиться, не оскалиться на мир пошлости, грязи и лжи, что ежедневно сочатся из «ящика» и прочих «трансляторов», угнетая, подавляя, раздражая, порой до ярости, чувства опасного и опустошающего… Постников от фальши буквально страдал. Он морщился от псевдопатриотического камлания, как от скрипа стекла под нажимом ржавого гвоздя. Никому он сопротивляться не собирался, задумав свой этнографический парк-музей. Разве что - дури, необразованности и нелюбопытству, вечным врагам России. Полагаю, что одним из самых сильных мотивов, побудивших Леонарда Дмитриевича приступить к сложнейшему делу сохранения культуры предков, была его собственная родовая память. Она требовала воплощения, и Постников услышал призыв и повиновался голосу судьбы. Рассказывал он об истории своей семьи с некоторой иронией, чтобы не впасть в пафос, которого не жаловал и от которого страдал, как от той же фальши. Но чувствовалась за этой напускной интонацией настоящая «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Он родился в крепком пермском селе Большая Соснова, но значительную часть детства провел у бабушки и деда-кузнеца в знаменитом селе Нердва. Яркой фигурой был отец Леонарда Дмитриевича - Дмитрий Герасимович Постников. До революции он служил пономарем в Нердвинской церкви, потом стал красным партизаном, по окончании Гражданской войны пошел по партийной линии и был назначен директором Пермского театра оперы и балета. Мария Ивановна – мама Леонарда и Генриетты - забрала детей и уехала в Лысьву. Устроилась в профкомбинат преподавать русский язык и литературу. Она была великая труженица. Закваска была крепкая, крестьянская. Мария Ивановна еще до революции получила педагогическое образование, работала в селе Рождественском. Страстно любила чтение и смогла привить эту любовь своим детям. Постниковы жили в Лысьве в удалом районе Зарека. Леня поступил учиться в Лысьвенский металлургический техникум и музыкальную школу и, имея отличный слух, хорошо играл на пианино. А читать мог до самых утренних зорь. Словом, опыт к Постникову пришел из самой гущи народной жизни, а он только прикапливал его сообразно текущему моменту. И взгляд на бытие, на его устои формировался на основе народных представлений о добре и справедливости своих большесосновских и нердвинских предков. Народное понимание сути бытия Леонард Дмитриевич пытался привить на дереве беспокойной жизни «Огонька», но ярче эта попытка проявилась на примере его второго детища – этнографического парка, куда его сослали, оторвав от спортивных страстей олимпийского накала. Постников же место своей ссылки превратил в территорию памяти, возвысил его полетом русского духа. И вот ведь что знаменательно: на левом берегу судьбы всегда - и незримо, и очевидно - присутствовал правый. До самых последних дней Постникова по возвращении из дальних альпийских странствий чусовские мастера спорта первым делом отправлялись на левый берег Архиповки, на улочку русской деревни навестить Леонарда Дмитриевича. Понимали, кому они обязаны своими достижениями, своей неординарной планидой. Владимир ТОЛСТОЙ, заслуженный деятель искусств РСФСР, доктор искусствоведения, член-корреспондент Академии художеств СССР: - Приехал специально из Москвы посмотреть единственный в мире музей Ермака – реально жившего богатыря земли русской. Превосходный полиптих Павла Шардакова, замечательное звуковое сопровождение – взволнованный рассказ об эпопее Ермака. Это настоящий синтез искусств, старая рубленая часовня, живописный «иконостас», русская музыка, прекрасный эмоциональный текст, колокольный звон… Всё звучит слитно и гармонично. Слава и низкий поклон энтузиастам, создавшим этот музей, эту красоту в самом сердце древней Руси. Очень важно, что молодёжь, тренирующая свои тела, готовящаяся к спортивным рекордам, одновременно приобщается к таким духовным национальным ценностям. Спасибо за благородное дело директору Леонарду Постникову и художнику Павлу Шардакову.

72 года со дня рождения Владислава Постникова Выпускник Ленинградского института физкультуры имени Лесгафта, заслуженный тренер России Владислав Леонардович Постников – сын Леонарда Дмитриевича - воспитал целую плеяду мастеров горнолыжного спорта. Женскую сборную СССР и олимпийскую сборную страны одно время составляли исключительно чусовские спортсменки: Галя и Ольга Сунгатовы, Ольга Курадченко, Наташа Белослудцева, Таня Великоредчанина, Оля Чугунова, Светлана Данилова, Ирина Путилина, Лера Онянова – список можно продолжать. В мужскую сборную СССР входил Алексей Маслов, другие воспитанники «Огонька». Владислав ради дела жил на такой же скорости, с какой его подопечные мчались на спусковых трассах. Цель движения: достижение заветного мирового уровня результатов. Большую часть года он вместе с командой пропадал на снежниках и ледниках, он изначально обрек себя на суровый походный быт и тяжелую каждодневную работу, которую Владислав выполнял упорно и к которой приучал своих подопечных. Внешне неприступный великан, Владислав был на редкость чутким человеком, щедрым на настоящее, а не показное добро. Пермский спортивный врач Елена Козлова в течение нескольких лет выезжала на многомесячные сборы чусовских горнолыжников. Жизнь тренера, отданную воспитанникам, она видела изнутри: - Суровый облик - это была маска. Под ней скрывался легкоранимый и очень душевный человек. Да, он мог накричать на тренировке, но потом сам долго переживал и старался загладить грубость добрым, неожиданным поступком. Во время работы он – командир, хозяин, который не репутацию себе зарабатывает, а болеет за команду. Его бескомпромиссность стала притчей во языцех. О его несговорчивости и неподкупности знали в Госспорткомитете чиновники разных уровней. Не однажды сталкивались с его требованиями: все, что положено команде выдать из экипировки и инвентаря, - выдай сполна. Относились к нему по-разному: одни – уважали, другие – побаивались. Даже московская горнолыжная верхушка и главный тренер сборной СССР Леонид Тягачев проявляли осторожную почтительность к этому большому, физически крепкому и остро реагировавшему на несправедливость человеку. Его мнение, высокий тренерский профессионализм ценили. Главное заключалось в строжайшей дисциплине, заведенной Владиславом. Он и сам работал на износ. Я иногда не понимала, когда он спит. После тренировок возился с инвентарем, доводил его до ума. Все спят, а он ночь напролет перекручивает крепления, плавит лыжные подошвы, рихтует их до идеального состояния, колдует над мазями. И так до утра. Заглянешь к нему – Влад в рабочем фартуке, весь в поту, глаза красные, одышка, давление под 240, но все трудится. У него была махровая гипертония, ишемическая болезнь сердца, имелись проблемы с почками. Он никогда не лечился. Жил в постоянном стрессе. Не умел расслабиться. Влад был замечательным тренером в самой престижной дисциплине горнолыжного спорта – в скоростном спуске. Он и жил так же, на скорости. А еще он очень любил детей, только скрывал это чувство от чужих глаз. Он ведь и организатором был незаурядным. Надо же уметь держать в руках такое хозяйство на выезде, далеко от дома. А еще заслуга Владислава в том, что ребята учились. Кроме взрослых спортсменов многие в командах были еще школьниками, а уезжали из Чусового надолго. Мы занимались ежедневно. Я преподавала химию и биологию. Стариченко занимался с ребятами географией и историей. Была с нами преподаватель математики, и даже об иностранных языках не забывали. Расписание уроков было четким и выполнялось неукоснительно. Ребята делали обязательное «домашнее задание». Влад был человеком начитанным. Едем в автобусе, летим в самолете – он непременно с книгой. Любил классику. Девочки за сборную держались, были сильно замотивированы. Они понимали, на каком высоком спортивном уровне находятся, и какие бонусы за это получают. Члены сборной с 14-15 лет, они получали приличные стипендии. Частыми были поездки за рубеж, что в советское время было недостижимой мечтой для подавляющей части населения СССР. Они могли позволить себе хорошо одеваться. В Чусовом их встречали после успешных выступлений как героев, ими восхищались как звездами. Да что говорить о высоком, когда даже еда была принципиально иной – качественной и калорийной. Методологически Влад очень грамотный тренер. И ребята верили и доверяли ему. Доверяли, заметим, свои жизни. В отряд «невыездных» тренеров чиновники зачислили неудобного Влада Постникова. Кстати сказать, Постников беспрепятственно входил в начальственные кабинеты Госспорткомитета, но это никак не изменяло сложившуюся традицию: на соревнования Кубка мира с подопечными отправлялся не он, а столичные функционеры – большие любители поглазеть на западный мир за государственный счет. Владислав был насколько работящим, настолько и талантливым тренером. Это мнение разделяли все специалисты. У него было стратегическое видение развития горнолыжного спорта в стране, он разработал действенные методики подготовки спортсменов высочайшего класса. Он не чурался никакой работы, сам был, как говорится, семижильным и требовал такой же отдачи от спортсменов. Однажды ему разрешили поездку в Швейцарию. И там он обнаружил, что чусовские спортсменки - команда Кубка мира - недополучает бонусы от фирмачей: инвентарь, экипировку и так далее. Куда-то это уходило мимо команды. Владислав возмутился. Горнолыжниц тут же запустили на фабрику, где они были буквально завалены всяческим дефицитным добром. Больше Владислава, который слишком много хотел знать, за границу не пускали, хотя в составе сборной страны выступали его воспитанницы. Однажды между Владом и Тягачевым произошел серьезный разговор по поводу зарубежных поездок и распределения инвентаря. Главный тренер сборной страны недвусмысленно, в категорическом тоне заявил: «Владислав, не лезь в мою епархию. Здесь моя монополия». К тайнам жизни сборной допускались только посвященные. Секреты особенностей заключения договоров с иностранными лыжными и экипировочными фирмами за пределами узкого круга не разглашались. В ту пору спортивные магазины нашей страны имели весьма скудный ассортимент горнолыжного инвентаря невысокого качества, а любителей горнолыжного спорта в СССР, мечтавших получить качественный зарубежный инвентарь и яркую западную «упаковку», насчитывалось очень много – сотни тысяч. Прикиньте, какой капитал собственной значимости можно было сколотить, сидя на дефиците. Влад попытался побороть скверную практику. Знал ли он, с кем схватился? Безусловно. Леонид Тягачев имел неоспоримый талант аппаратчика-функционера и умело пользовался поддержкой всесильных хозяев страны. Влад не был мастером интриг, не искал обходных путей для достижения цели, считал, что у жизни должен быть простой и ясный сценарий. Его не смутил столичный потенциал главного тренера сборной СССР. Он пошел на конфликт. Столкнулись две философии скорости. Для Влада скорость была воплощением яркого и чистого смысла спортивной дерзости, сметающей пошлость приземленного быта. Для его оппонента былой спортивный смысл скорости трансформировался в успешное продвижение по лестнице карьеры к власти и земным благам. Противостояние закончилось тем, что Постникова, по сути, отстранили от работы со сборной, отняли у него «его девчонок». Гоняли спортсменок по зарубежным стартам, не давая отдыха. «Не свое – не жалко» - так оценила поведение руководства сборной СССР той поры одна из известных горнолыжниц. Что чувствовал Влад под гнетом обрушившейся на него дикой несправедливости? Разве можно это высказать… Он и не говорил об этом – не жаловался на удары судьбы даже близким людям. Берег их. Вообще-то восприимчивому сердцу всегда будет трудно в жестких тисках большого спорта. Отношения в среде высших спортивных чиновников комфортными не назовешь. Помню, когда в Госспорткомитете СССР с чусовлян несправедливо «снимали стружку», мне казалось, что Владислав взорвется от переполнявших его чувств – но ради дела приходилось эмоции прятать в глубины души. Сколько зарубок на сердце получил Владислав во время таких вот «воспитательных мероприятий»? Одному Богу известно. Бесследно такие встряски не проходят. Много позже – будучи президентом Олимпийского комитета России – Леонид Тягачев на совещании тренеров-горнолыжников страны воскликнет: «Где же наши новые Постниковы?!» Права поговорка: что имеем - не храним, потерявши – плачем… В. Бубнов

4 февраля День памяти Л.Д. Постникова 4 февраля, вторник: 15.00 - панихида в церкви Святого Георгия Парка истории реки Чусовой 16.00 - митинг памяти у памятника Л.Д. Постникову на площади "Огонька" 16.30 - разговоры, воспоминания в Чайном доме Парка истории реки Чусовой