История, психология и эзотерика для вcех

Бывают дни, дарованные свыше,
Когда на все гримасы суеты
Глядишь с пренебреженьем, - так на крыши,
Должно быть, птицы смотрят с высоты.
В подхваченные ветром занавески
Небесная сквозит голубизна,
И всё вокруг в каком-то влажном блеске,
Как будто в детстве, после сна…
(с) Николай Зиновьев

На его счету 156 "языков". За его голову предлагали 25 тысяч рейсхмарок, за живого - 50 тысяч. За время службы он получил пять ранений, из которых 2 - тяжелые. Тем не менее, дошел до Берлина и уволился только в 1949 году. Журналисты в своих публикациях называли его по-разному. Но самое колоритное прозвище, отражающее характер героя и его деяния - "Коршун разведки":

Наши прадеды и деды сражались и умирали на Второй мировой войне, чтобы такое никогда не повторилось: чтобы не умирали гражданские люди, не разрушались под бомбами целые города и не приходилось есть вот такой хлеб:

Поэт Арсений Тарковский служил в газете 16-й армии (позже 11-й Гвардейской Краснознаменной армии) “Боевая тревога”. Для сбора информации приходилось часто бывать на передовой (практически — через день).
В марте 1942 года Тарковский был отправлен в 4-х дневную командировку в Москву (“едем — и так странно, что не стреляют, ни тебе бомб, ни мин, ни шрапнели, ни пулеметов”). Этой передышкой Тарковский воспользовался для того, чтобы написать длинное, обстоятельное письмо своей первой (они расстались в 1937 году) жене Марии Ивановне Тарковской. Первая семья Тарковского (Мария Ивановна с детьми Андреем и Мариной) находилась в эвакуации в городке Юрьевец Ивановской области. Мария Ивановна была обес

В 1957 году советский поэт Владимир Британишский (1933 - 2015) пишет стихотворение "Читая Ремарка":
Человек пришёл с большой войны.
Цело, невредимо было тело.
Но война из-за его спины глядела,
За плечами у него сидела
Крепче ведьмы, цепче сатаны.
Человек пришёл с большой войны
В дом, в четыре собственных стены.
Но война его не отпустила,
Тягостная, у него гостила,
Комната едва её вместила,
Были стены для неё тесны.
Человек пришёл с большой войны.
Вот он лёг, заснул и видит сны,
Окружённый, как тогда, в Арденнах,
Ужасами яростной войны...
Человек нашёл себе жену,
Он рождения увидел чудо.
Но остался у войны в плену,
Без надежды вырваться оттуда.
Он мальчишкам роздал ордена,
Штатское купил

Ефим Захарович Копелян говорил, что никогда и ничего хоть в малой мере достоверного о Блокаде не будет ни написано, ни снято. Просто потому, что живые никогда не расскажут того, что знали мёртвые...
И еще он сам рассказывал про то, как взял пайку, выпавшую из-за пазухи у женщины, на его глазах убитой осколком. Пайка была на нее и на детей (такие вещи в то время определялись сразу, на глаз). Он понимал, что дети теперь тоже не жильцы.
И он очень долго объяснял, сколько мук он вытерпел, держа эту пайку в руках. Это были нечеловеческие страдания: всё его существо требовало немедленно запихать этот хлеб в рот.
Но сердце было сильнее желудка. А оно говорило: дети этой женщины погибнут, он всё