Эдуард Омельченко

Восточный фронт, зима 1943 года. Под заснеженной крышей разрушенной избы капитан Вермахта отряхивает варежки и неспешно вынимает из кобуры свой Luger P08. Пистолет холоден, как сама война, — сталь уже въелась в ладонь, пальцы дрожат не от страха, а от мороза. Вдалеке грохочут миномёты, и немецкий офицер, прижавшись к стене, быстро проверяет магазин: восемь патронов 9×19 мм Parabellum — этого хватит, если повезёт. Щелчок затвора с характерным лязгом напоминает о швейцарской точности механики, о временах, когда война ещё была делом джентльменов. Тогда, в 1900-м, этот пистолет создавался для дуэли. Теперь — для добивания. На Востоке всё решают секунды и интуиция. Здесь Luger — не символ, а инструмент. Им стреляют в упор, им командуют, им завершают бессмысленные переговоры. Он легко ложится в ладонь и также легко — в шинель карманного воришки. Его ищут трофейные команды, он становится реликвией, памятью, проклятием. Не важно, кто держит его в руке — эсэсовец, партизан, офицер РККА, — кажды

«Если произойдут подтверждённые удары с использованием ВСУ крылатых ракет Taurus по объектам в глубине территории России, мы должны будем квалифицировать это как вступление Германии в войну против России», — отметил эксперт. Необходимо будет одним лишь ударом сравнять с землёй единственный в ФРГ завод-изготовитель ракет Taurus. Он находится вдали от города, поэтому взрыв не принесёт человеческих жертв, а Россия полностью «закроет» производство, заявил Коротченко. По его мнению, ни с такой задачей отлично справится российская ракета «Орешник». Коротченко призвал бить по объекту вечером либо ночью. Ранее в Госдуме объяснили, что полётное задание для дальнобойной ракеты Taurus может поставить только специально обученный немецкий специалист, но никак не украинский солдат с вытатуированным на плече «тризубом». Посему использование такого вооружения будет означать прямое вступление Германии в войну против России.