Это лето было беспощадным. Серёга Погорелый, как звали его друзья, Сергей Юрьевич Погорелый, как зовем его мы. И будем звать. Коренной уралец, из-под Перми, из городка Очер, где есть красивый пруд с остатками Советского времени, что символично.

Родился он в пятьдесят шестом, весной, когда земля уже пахнет талой водой и надеждой. Домой он так и не вернулся. Умер летом 2025 -го в Великом Новгороде.

Век-то какой выдался... Инженер-системотехник, между прочим. Окончил Омский политех, умная голова. И в баскетбол играл так, что звание кандидата в мастера получил — высокий, ладный парень был. Чем-то похож на Вампилова. Душа его не к чертежам лежала, не к железу, а к струнам, к тихому, задушевному слову.
И тогда потащила его судьбина-матушка по просторам нашим необъятным: от сибирского Омска до забайкальского Краснокаменска, от карельской Костомукши до питерских проспектов. Всё искал, должно быть, место, где сердце приляжется.

А песня... Она в нём с конца семидесятых и зазвучала. Свои, кровные стихи, под гитару. Не для славы, не для гонораров — для друзей, для посиделок у костра, для того, чтобы душу высказать. И ездил он по фестивалям, не как заезжая знаменитость, а как свой парень — и спеть, и в жюри посидеть, и «Бакенбарды» поднять, и клуб песни «Восток» в Питере под свое крыло взять. Хлопотное дело — людей собирать, душу греть.

Люди его знали и по шуткам — по «ковбойским» прибауткам да по озорным перепевкам классиков. Смеялся он легко, от души. А ещё тихо, кропотливо переводил старинные английские песенки — чтобы и нам, русским, была они понятна и родна.

Две книжечки стихов после него осталось. Тоненьких таких... Ну, это уже теперь наследство. А главное наследство — это память. И тихая песня в тишине, когда друзья соберутся.

Царство ему небесное и светлая память. Земля ему пухом. ... Коренной уралец, из-под Перми, из городка Очер. Родился он в пятьдесят шестом, весной, когда земля уже пахнет талой водой и надеждой. А упокоился в двадцать пятом, на Новгородчине, в Великом Новгороде.

Век-то какой выдался... Инженер-системотехник, между прочим. Окончил Омский политех, умная голова. И в баскетбол играл так, что звание кандидата в мастера получил — высокий, ладный парень был. Но душа-то у него не к чертежам лежала, не к железу, а к струнам, к тихому, задушевному слову.

И потащила его судьбина-матушка по просторам нашим необъятным: от сибирского Омска до забайкальского Краснокаменска, от карельской Костомукши до питерских проспектов. Всё искал, должно быть, место, где сердце приляжется. И в Валдае на звонком остановился.

А песня... Она в нём с конца семидесятых и зазвучала. Свои, кровные стихи, под гитару. Не для славы, не для гонораров — для друзей, для посиделок у костра, для того, чтобы душу высказать. И ездил он по фестивалям, не как заезжая знаменитость, а как свой парень — везде песне его были рады.

Люди его знали и по шуткам — по «ковбойским» прибауткам да по озорным перепевкам классиков. Смеялся он легко, от души. А ещё тихо, кропотливо переводил старинные английские песенки — придавал им русский колорит.

Две книги стихов после него осталось. Тоненьких таких... Ну, это уже теперь наследство. А главное наследство — это память. И тихая песня в тишине, когда друзья соберутся.

Умер летом, а про лето ведь писал.