Предыдущая публикация
МАРГИТ САНДЕМУ
ВЬЮГА ЧАСТЬ 3
31
Она отбросила навязчивые мысли. Решительно, пристально глядя на склон, прошла она через лесок.
Там! Не след ли это от ноги? Оставленный большим мужским сапогом? Она вынуждена была низко наклониться над землей с тем, чтобы рассмотреть это в темноте. Эльдар?
Он должен быть здесь.
А не повешенный ли руководит ее шагами? Прочь такие мысли!
Она прищурила глаза, все контуры распались, все слилось. Но во всяком случае, здесь лес кончился.
А вот и озеро. Прямо под ее ногами, окруженное мягкими кочками моха. Пушица все еще светилась в полутьме, дальше в маленьких заливчиках между кочками лежал осенний лед хрупкий и захватывающе красивый.
Виллему осмотрелась.
Там под деревьями… Это вершина горы или?.. Нет, это жилище человека. По крайней мере, было им раньше. В стороне едва различимые развалины скотного двора.
Все это заброшено.
След ноги? Может быть, сюда забрел на прошлой неделе, в прошлом месяце, весной случайный рыбак.
Дикая природа давила ее со всей огромной тяжестью. Эльдар здесь никогда не был. Никто не жил здесь с тех пор, как скончалась одинокая Барбру. Виллему сейчас стояла здесь совсем одна на расстоянии многих миль от людей, не имея возможности вернуться домой в этой падающей темноте, наедине с дикими зверями, скрывающимися меж деревьев, с привидением повышенного где-то здесь вблизи.
6
Выбора у нее не было. Она должна переночевать в хижине Барбру.
В хижине умершей старухи будет довольно безопасно. Мертвецов она не боялась, но все, что окружало избушку было неприятно, мрачно.
Осторожно, как бы нехотя, приближалась она к маленькой лачуге. Даже в этой темноте она могла видеть, что силуэт домишки несколько покосился. А что, если все развалится, как только она откроет дверь? Впрочем, где же сама дверь?
Она прошла вдоль длинной стены хижины, высотой в три сажени, и не увидела ни одного оконного проема. Весело должно было здесь жить. Она вздрогнула.
Дверь оказалась на фронтоне домишки. Она ощупью нашла дверную ручку.
Дверь открылась со скрипом. На Виллему дыхнуло запахом земли. Если бы у нее в руках была свеча! Внутри царила темнота.
Виллему беспомощно стояла в проеме двери. Мужество, увы, начинало покидать ее.
Внезапно она задохнулась в истошном крике. Грубая рука закрыла ей сзади рот. Она душила ее, отнимала силы, и вдруг она услышала шипящий голос:
– Какого черта ты здесь делаешь?
Эльдар! Невыразимое облегчение охватило ее. Она попыталась освободиться, чтобы заверить его в своей лояльности.
Он втащил ее в избу и закрыл дверь.
В кромешной тьме она ощущала его близость, не только его руку, железно держащую ее за запястье, но и тепло человека, находящегося рядом.
– Как ты здесь оказалась?
– Я шла.
– Не будь глупой. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что я здесь?
– Никто. Я подслушала разговор твоих родственников.
Эльдар разразился долгими и искренними проклятиями.
– Ты одна? – спросил он.
– Конечно! Никто за мной не следил.
– Этого ты не знаешь! Проклятые дураки! Чего тебе здесь надо?
Виллему глотнула воздух.
– Помочь тебе.
Он только простонал.
– У меня с собой еда, – быстро произнесла она. – И знаю, что ты невиновен.
– Знаешь? Откуда ты можешь знать?
– Ты не такой.
– И это все?
– Для меня это больше, чем достаточно.
– Посмотри на себя, – прошипел он после глубокого вздоха.
Виллему осмотрела себя, но увидела лишь одну темноту.
Он грубо прижал ее к чему-то, что могло быть кроватью, прочно прикрепленной к стене.
– Что мне с тобой делать, – жалобно произнес он.
Она осторожно ответила.
– Ты невиновен, не правда ли?
– Конечно, черт возьми, невиновен! Это заговор.
– А твой нож?
– Я положил его во дворе Линде-аллее. Вечером он исчез.
Ее пронзило удивительное чувство, показалось, что он что-то скрывает от нее.
– Что… ты делал на горе возле Элистранда?
– Это тебя не касается. Как ты добралась сюда?
– Я спросила дорогу в Муберге.
– Спасибо! Спасибочки, – едко сказал он. Она поняла, что была непростительно наивной и легкомысленной.
– Завтра рано утром я уйду обратно, – пролепетала она.
32
– Обязательно! Девушка из богатой семьи бродит одна по ночам! Тебя так тянет к мужчинам, что ты…
– Нет, – вспыхнула она оскорбленно. – Вовсе нет. Ты не понимаешь. Я хочу быть рядом с тобой.
– В таком случае ты действовала наихудшим образом. Как ты думаешь, что скажет отец, если ты не будешь ночевать сегодня дома?
– А, это, – воскликнула она беспечно. – С этим я справилась хорошо. Сказала, что намерена посетить терпящую бедствие семью в соседнем уезде, и, возможно, буду вынуждена переночевать там.
Он сел рядом с ней. Его близость сгустила атмосферу в комнатушке.
Эльдар непрестанно и беспокойно вздыхал, время от времени из его груди исходили стоны.
– Что ты прикажешь мне сейчас делать? Я должен покинуть это убежище, ибо за тобой скоро придут. Ты представляешь, сколько времени на это потребуется?
– Сожалею об этом, – тихо произнесла она. – Намерения мои были только хорошими. Думала, что тебе будет полезно иметь рядом человека, верящего тебе.
– И ты готова пожертвовать всем? – саркастически воскликнул он, но в голосе слышалась неуверенность. – Своей жизнью среди удобств, уважением своей семьи, своим достоинством и честью…
– Нет! – довольно сердито прервала она его снова. – Я прекрасно знаю, что ты не причинишь мне зла.
– В этом ты можешь быть уверена! Я бы никогда в жизни не осмелился иметь дело с представительницами так называемого высшего общества, я не идиот, а девчонок мне хватает. А что скажут о тебе люди после такой ночевки?
У нее снова появилось чувство, что за этим кроется нечто большее, чем просто побег после удара ножом. И гораздо большее, чем ненависть к ее роду, основанная на старых обидах.
Виллему ухватилась за то, что потрясло ее больше всего.
– Ты встречался со многими девушками? – сдержав дыхание, прошептала она.
Эльдар, прочно убежденный в том, что все девушки предпочитают, чтобы их попутал черт, легкомысленно ответил:
– Да, можешь этому верить!
Виллему вскочила.
– Фу, тогда можешь выкручиваться один, – всхлипнула она. – Я хочу чистого и непорочного мужа, который принадлежал бы мне одной! Вот узелок с едой и вообще можешь убираться к черту!
Прежде чем он успел очухаться от изумления и освободиться от узелка, который ему бросили в лицо, она выскочила в дверь и исчезла в перелеске.
Он вскочил и бросился к двери, хотел окликнуть ее по имени, но одумался.
– Пусть убирается, хоть к черту, – произнес он про себя.
Он все еще продолжал стоять в дверях. Лицо его выражало упрямство и нежелание, что либо предпринимать. А Виллему дочь Калеба… Она же не была…
– Проклятие! – произнес он сквозь зубы и ударил кулаком по дверной коробке.
Виллему, всхлипывая и спотыкаясь, брела через страшное болото Повешенного человека. Она не думала ни о лесе, ни о том, как найти дорогу домой. Она хотела только бежать прочь от унижения и разочарования.
Поэтому шла не глядя вперед. И не удивительно, что оказалась в руках двух мужчин.
– О, Господи, кто это? – сказал один из них. Она не знала их, но во всяком случае, это были не люди фогда, в этом она была уверена.
– Может быть, краля Эльдара из Черного леса? – сказал второй. – Тогда он здесь. Мы на правильном пути, Монс.
Монс? Не слышала ли она однажды имя Монса Воллера? Значит, не одни только люди фогда вышли на поиски Эльдара!
– Да, мы слышали, что одна девчонка спрашивала о хижине Барбру на болоте Повешенного.
– Нет, – заикаясь, пробормотала она. – Я не краля Эльдара. Я думала, что он должен быть здесь, я полагала, но его не оказалось. Я увидела лишь призрак повешенного. Я хочу выбраться отсюда, как можно скорее!
– Нет, нет, замолчи. Мы не верим бабьим росказням. Призраков не существует, это…
– Они есть! – истерически крикнула Виллему. – Я хочу домой!
– Э, нет, девочка моя, сейчас ты пойдешь с нами обратно в хижину, – сказал один из них и крепко схватил Виллему за руку. – Пошли.
Она крутилась, как угорь, и дико кричала. Никогда раньше она не пользовалась так своим артистическим талантом, и ей казалось, что она хорошо выдерживает экзамен. Удивительно легко довела она себя до истерики.
– Никогда в жизни! – ревела она. – Никогда не пойду туда обратно! Он висел там и качался, я видела, видела!
33
– Заткнись! – произнес один из мужчин. Они схватили ее с двух сторон за локти, приподняли и понесли между собой, в то время как она пыталась пнуть их по ногам.
Зажав ей рот руками, чтобы она не могла кричать, они остановились и крикнули:
– Эльдар! Мы схватили твою кралю. Выходи, или мы воткнем в нее нож!
Они подождали ответа. Лес, болото, озеро все молчало. Единственным звуком было шуршание юбок Виллему, пытавшейся пнуть их ногой.
– Его там нет, – крикнула она полузадушенно сквозь руку, зажимавшую ей рот.
Тут они моментально оцепенели и остались стоять, не в силах двигаться. Даже не осознав этого, отпустили ее.
– Господи! – пролепетал один из них.
Виллему на четвереньках отползла вверх.
Прямо над озером появилось какое-то сияние. На его фоне они довольно ясно смогли различить нечто такое, что вызвало у нее страх. Она попыталась сделать глоток, но воздух застрял в горле. Она дышала тяжело, глотая воздух.
Мужчины стояли с опущенными руками, словно парализованные.
Там вдали что-то висело на суке дерева, что-то покачивалось взад и вперед. Листва, к счастью, скрывала большую часть головы, кроме того было так темно, что они не могли различить каких-либо деталей. Но тело видели они и ноги, длинные и беспомощные…
– Вы тоже видите его? – с трудом выговорила пораженная Виллему. Она подумала, что как представительница рода Людей Льда должна была видеть этот ужас одна.
Мужчины не ответили. Один из них завыл, медленно, со стоном, и тут они оба пришли в себя и пустились наутек.
Виллему, осознав все, вскочила на ноги.
– Подождите! Подождите меня! – крикнула она, обезумев от страха.
Они не отозвались. А она слышала шум их тяжелых сапог, их перепуганные шаги и следовала за этими звуками, приподняв юбку. Стонала и бежала, не осмеливаясь оглянуться назад, уверенная, что что-то необъяснимое преследует ее буквально по пятам.
Состояние ее было лучше, чем у тех людей. Во всяком случае, тогда, когда они начали свой бег вверх по крутому склону. Она слышала их. Когда спотыкаясь, переходила болото и шлепала по лужам между кочками так, что тина разлеталась во все стороны, она слышала, как они, тяжело дыша поднимались по склону горы.
Довольно скоро она догнала их. Они лежали распластавшись на горе, измотанные и задыхающиеся.
– Пошли, быстро! Нужно идти дальше, – сказала она, нервничая. – Он идет вслед за нами, я слышала.
– Не болтай чепухи, – ответил один из них, но все же тяжело поднялся и пошел за ней.
Не то, что бы они ей нравились, но они были людьми. Сейчас же она испытывала безграничную потребность в присутствии людей.
Каким-то удивительным образом им удалось следовать по тропинке, иногда она просто чувствовала ее, этот узкий проход между зловеще темнеющими елями. Мужчины, изнуренные, перепуганные, продолжали с трудом подниматься вверх вслед за ней. В какой-то момент она даже испугалась, что они свалятся и умрут, и она остановилась.
– Здесь надежное место, – задыхаясь, промолвила она. – Мы почти на самом верху горной гряды.
Ночь была холодной, но они этого не замечали. Им было жарко, пот лился с них градом. Все трое свалились в траву на небольшой лужайке, чтобы успокоить дыхание и дать отдохнуть телу. Наконец один из мужчин, придя в себя, сказал:
– Ничего ужаснее я никогда не видел! Я всю дорогу читал молитвы.
– Я тоже, – промямлил второй. – Нет, жить там Эльдар не может, клянусь! Люди из Черного леса всегда были трусами.
Эльдар! Не то, что бы она забыла его, но она не подумала о том, что он сейчас один там внизу с глазу на глаз с призраком. Бедный Эльдар, ей следует вернуться к нему, а она не может. Не в состоянии. Стала такой трусихой, что страх пересилил ее любовь. Она тихонько застонала от стыда.
Но она твердо решила отказаться от него, когда он упомянул свои любовные похождения. Она должна благодарить себя за это!
Виллему знала, что желать для себя полностью чистого и нетронутого мужчину просто ребячество. Но и он поступил по-детски, хвастаясь своими победами. Мужчины стали приходить в себя. Опираясь на локти, они приподнялись, чувствовалось, что отдохнули.
– Кто же ты такая? – спросил один из них сиплым голосом.
О, нет! Виллему не собирается называть своего имени. И подвергать свою семью сплетням и пересудам.
– Я обычная девушка…
Было слишком темно, чтобы они могли увидеть ее красивое желтое шелковое платье, каких, конечно, не носили деревенские девушки.
Одеваться так для похода в лес ей также не разрешали, но она хотела предстать перед Эльдаром красивой. Она знала, что у мужчин есть фонарь. Один из них до сих пор держал его в руке незажженным. Лучше ей быть осторожней, они не должны увидеть ее платье.
– Ты из людей Черного леса? – спросили они.
– Нет. Я только знакомая Эльдара. Хотела помочь ему. Но его там не оказалось.
Она посмотрела вокруг.
– Я не помню, чтобы я проходила эту полянку по дороге вниз. Видимо, мы сошли с тропинки.
– Здесь легко можно сбиться с пути, – сказал один из них. Выглядели они довольно перепуганными. Не очень-то приятно заблудиться в таком лесу.
– Значит, ты девчонка Эльдара, – льстиво сказал другой, и на животе подполз к ней ближе. Опершись на локти, он попытался увидеть в темноте ее глаза. Дышал он неприятно, и Виллему отвернулась.
– Нет, я уже сказала, что не его девушка. Всего лишь его хороший друг.
– Так мы тебе и поверили, – произнес второй, подползший к ней с другой стороны и сейчас стоявший над ней на четвереньках. – Эльдар из Черного леса? С ним нельзя быть другом. Можно быть, его недругом или, если девчонка, его кралей.
– Неправда, – горячо воскликнула Виллему и попыталась встать на ноги. Но тут они протянули руки и силой усадили ее снова на землю.
– Пустите меня, – крикнула она испуганно, со злобой в голосе. – Что вы за негодяи?
– Мы не негодяи. Мы из семьи крупных землевладельцев. И имеем определенные привилегии, когда встречаем таких молодых девчонок, как ты.
– Ко мне это не относится, – фыркнула она. – Я благороднее вас, простых людей из семейства Воллеров.
– Вот как, ты знаешь наше имя, – произнес один из них. – Тебе это может дорого обойтись.
– Благородная, как мы! – хмыкнул другой и начал задирать ее юбки. Виллему взбесилась.
– Что ты делаешь? Отпусти меня сейчас же, или я пожалуюсь на вас фогду!
Они заржали.
– Фогд? Он сам охотится за Эльдаром. Но мы пришли сюда первыми.
– Вы не нашли пока его, – сказала она и так пнула ногой того, кто был нахальнее, что он отлетел назад в заросли можжевельника.
Она вскочила на ноги, но второй тут же снова опрокинул ее. Страх спазмами сдавил грудь Виллему. Она не знала, что ей делать дальше. Если она назовет свое имя, это, несомненно, их сразу же остановит, или они убьют ее, как нежелательного свидетеля. Она решила бороться. Виллему была молода, сильна и уверена в себе. Как она потом доберется до дома, если освободится, это другой вопрос.
На раздумье у нее больше не было времени. Второй мужчина выполз из кустов и кинулся на нее.
Они были злы и твердо решили выполнить свои намерения, в отместку за ее сопротивление. Для них это стало делом чести. Виллему в этот момент поняла, через что вынуждены проходить обычные простые девушки. Они были как бы законным трофеем. Она находилась по сравнению с ними в лучшем положении из-за своего происхождения.
Один из мужчин крепко схватил ее за ноги, а другой в это время уселся на нее. Виллему по-настоящему испугалась.
– Остановитесь! Вы посягаете на женщину благородного рода!
– Благородного, ты? – произнес один из них сквозь стиснутые зубы. – Ты, которая бегает за мужиками по лесам! И получишь мужика! Барахло!
Сейчас они держали ее крепко, она это чувствовала и истошно закричала от страха и злости. Виллему имела обрамленное неким ореолом представление об изнасиловании, ей казалось, что в этом было что-то интригующее, почти увлекающее, хотя она и вздрагивала оттого сверхестественного, что было у взрослой жизни женщины, при упоминании о чем на ее лице тут же появлялась гримаса отвращения. Но насилие… Это что-то другое. Нечто ужасное, невероятное, драматическое. А Виллему всегда влекло драматическое.
Это ложное понятие об акте насилия разделяли многие женщины в мире. И многие мужчины вбили себе в голову, что именно так смотрят женщины на эту форму посягательства. Что они действительно желают этого.
Сейчас же она познала это лучше. Насилие отвратительно, подвергаться безжалостной близости с человеком, которого не можешь выносить, с которым ни за что в мире не хочешь иметь никакой связи – отвратительно, унизительно, оскорбительно! Она дико и яростно кричала, царапалась, кусала их руки, выдирала огромные клоки волос у того, кто пытался справиться ней. Другой держал ее крепко.
35
Они стащили с нее белье, а она бросалась то вперед, то назад, чтобы помешать им, но их было двое и они были сильнее ее. Когда она поняла, что один из них почти готов добиться своей цели, она дико закричала.
– Я Виллему из Элистранда! Близкая родственница Мейденов…ой, перестань! В Гростенсхольме, моя бабушка маркграфиня Паладин! Вы не можете…
Они спохватились.
– О Боже, – произнес один из них.
– Она врет.
– Нет, я чувствую шелк ее платья. И вроде бы говорит изысканно? Посвети на нее.
– Я не могу ее отпустить, она сбежит. Не ори так громко, девчонка! Зажги фонарь сам, – сказал его товарищ.
Пока один из них зажигал фонарь, Виллему рвалась словно дикий зверь, пытаясь освободиться, ибо сейчас она дралась лишь с одним. Но он все еще держал ее крепко и все время прижимал к земле. Она выла от злости.
Но вот зажегся фонарь, и они осветили ее лицо. Глаза ее блестели огнем.
– Ой, – слабо прошептал один. – Посмотри на эти желтые кошачьи глаза! Она из рода Людей Льда, поверь! Что будем делать?
Второй сказал:
– Ф-фрекен мы не думали ничего дурного. Мы думали, что вы?..
Они все еще продолжали удерживать ее.
– Мы на одной и той же стороне, – попытался оправдаться первый.
– На какой стороне? – фыркнула Виллему, предприняв новую попытку освободиться.
– Мы датчане, конечно! Но вы фрекен пожелали стать другом одного из них… Это, конечно, шутка?
Она вспыхнула.
– Я лучше тысячу раз буду другом Эльдару, чем вам, – крикнула она и попыталась освободить руки. – Отпустите меня, вы, мерзкие подлецы, это вам…
– Она потеряла разум, – сказал тот, что держал ее. – Побежит к ним и заявит о нас. Что будем делать?
– Прикончим ее и баста! Вину снова свалим на Эльдара.
– Согласен.
Изнуренная, обессилевшая от страха и отвращения, Виллему заплакала:
– Будьте так добры, отпустите меня! Я же ничего дурного вам не сделала, я…
Ее прервал дикий вопль. Мужчина, удерживавший ее на земле, внезапно резко дернул головой и как-то странно отлетел в сторону, словно у него переломились суставы. Другой издал какой-то булькающий звук и мешком свалился на землю.
И тут она вместо двух мужчин увидела трех. Виллему почувствовала, как один из мужчин был отброшен от нее прочь, не оказав никакого сопротивления и распластался на траве подобно старой тряпке. Второй тоже.
Ее подняли на ноги. После шока она всхлипывала, рыдала и нуждалась в поддержке.
Она услышала голос Эльдара, хриплый и запыхавшийся:
– Я потерял вас в темноте, вы пошли не по тропинке. А потом я услышал твой крик. Голос у тебя сильный, – сухо закончил он.
– Эльдар, меня тошнит.
– Не обращай внимания. Я поддержу тебя.
Она дважды глубоко вздохнула, с трудом переводя дух.
– Слава Богу, прошло. Спасибо, что ты пришел!
– Успели они…
Виллему застонала.
– Я не знаю. Было так больно!
Эльдар выругался.
– Дьяволы!
Она прижалась к нему лбом, беспомощно заплакала, а он обнял ее.
– Что ты с ними сделал, Эльдар?
– Точно не знаю. Сейчас взгляну.
– У них был фонарь. Он лежит там в траве, я пнула по нему ногой и заметила место, куда он упал.
– Что это за типы?
– Люди Воллера.
– Могу представить.
– Одного звали Монс.
– Ого! Ты в своем уме, неужели?
– Да.
Эльдар нашел фонарь и крепко ругался, ходя вокруг в поисках огнива.
– Я бы хотела, чтобы ты не ругался так много, – тихо произнесла Виллему.
– Это мое дело. Если ты начнешь учить меня когда-нибудь еще…
– Нет, конечно, – быстро сказала она. – Ухо режет, когда ты шлешь проклятия.
– Тогда заткни уши!
В момент, когда он нашел огниво, она закричала:
– Эльдар! Берегись!
Один из мужчин пришел в себя и бросился на Эльдара сзади.
Виллему действовала самопроизвольно.
Увидела нож на поясе у мертвеца, охватила его и секундой позднее вонзила его в спину нападавшего.
Наступила тишина. Фонарь стоял в траве, бесцельно мигая.
Эльдар поднялся.
– Вот это да! Должен я сказать, – медленно произнес он.
Виллему, не отрываясь, молча смотрела на него. Ни на что другое она была не способна.
36
С горки над ними раздался голос.
– Вот это действительно да! Что здесь происходит?
В слабом свете фонаря на вершине покрытой лесом, которая нависла над поляной, она увидела трех мужчин. В том, кто произнес эти слова, она узнала человека из охраны фогда.
– Эльдар из Черного леса, – продолжал тот, – это ясно. А кто эта кровожадная молодая дама?
– Они… они пытались изнасиловать меня. И убить Эльдара, – воскликнула она. Мужчины подошли поближе.
– Не показывай им своих глаз, – прошептал Эльдар.
– Глаз? – лениво повторил человек фогда. – Почему она должна скрывать свои глаза? Люди, взять их!
Эльдар схватил ее за руку, чтобы утащить с собой, и в этот момент внезапно по воздуху пролетел нож и ближайший к ним служитель фогда рухнул на землю. Не успели они привести в готовность свои ружья, как просвистел еще один нож и вонзился во второго стражника. В живых оставался лишь ближайший помощник фогда. Почувствовав, чем здесь пахнет, он пустился наутек, преследуемый тихими шагами.
– Что происходит? – спросила сбитая с толку Виллему.
Из темноты леса на поляну вышло несколько мужчин.
Один из них пнул ногой человека Воллера.
– Мертв?
– Похоже на то, – ответил Эльдар, голос его звучал несколько устало.
– Двое других тоже.
– Уходим! Быстро! Забери с собой девушку! Человек фогда ушел.
Эльдар взял ее за руку, и все они, стремясь покинуть это место, побежали неведомыми ей тропами вверх на гору. По дороге к ним присоединились еще несколько человек, она поняла, что это те, кто пытались преследовать человека фогда.
Виллему подумала, не кошмарный ли сон все это.
Наконец, когда она уже готова была свалиться с ног, они остановились. Она не имели ни малейшего представления о том, где они сейчас находились. Вокруг был лишь лес и темнота.
– Здесь мы должны расстаться, – сказал мужчина, являвшийся, видимо, их предводителем. Даже в этой темноте было видно, что он пользуется у них авторитетом. – Эльдар, ближайший помощник фогда видел тебя и девушку. Вам следует сейчас уйти в подполье.
– Но мне нужно домой, – запротестовала Виллему.
– Домой? – переспросил он. – Ты можешь забыть об этом. Кто она, Эльдар?
– Одна из рода Людей Льда. Из семьи Мейденов и Палладинов.
– Ах ты, бедняжка, – пробормотал мужчина. – Тем более, фрекен.
Можешь поверить, что домой не попадешь.
– Ничего не понимаю!
– Как вы оказались здесь?
– Она пожелала «спасти» меня, – сухо произнес Эльдар. – Во всяком случае, она теперь знает наше самое потайное хранилище. Болото повешенного.
– Понятно. Что вам нужно от Эльдара, фрекен? Он ведь не из вашего сословия.
Виллему готова была снова расплакаться. Ее обуревала злость оттого, что она чего-то не понимает, но смогла лишь выдавить из себя дрожащим голосом:
– Я знала, что он невиновен в убийстве там дома. Узнала, где он прячется и принесла ему еду.
– Еду? – воскликнули одновременно несколько человек.
– Боже, мы несколько дней не видели еды, – сказал предводитель. – Ты все съел, Эльдар?
– Не успел попробовать ни кусочка. Узелок со мной на поясе.
Он развязал его, и тут же к нему потянулись жадные руки.
– Тогда задержимся немного здесь под скалой, – решил предводитель.
– Спасибо, фрекен, мы очень благодарны вам за это!
Против своей воли Виллему испытала гордость и радость. Она все еще ничего не понимала, но почувствовала, что они больше не относятся к ней враждебно.
Никто не осмелился развести костер, и все же здесь под крутым склоном горы было довольно тепло, прежде всего оттого, что они сидели плотно прижавшись друг к другу. Еду делила она, знавшая, что было в узелке. Она радовалась тому, что взяла для Эльдара обильный припас. Целый каравай хлеба и многое по мелочи.
Какой-то отрезок времени было тихо или, во всяком случае, почти тихо. Они ели небеззвучно.
– Если бы я мог отнести что-нибудь из этого домой семье, – вздохнул один из них.
И Виллему заметила, как почти каждый клал кусочек хлеба в карман.
– Неужели есть люди, у которых столько хороших продуктов в эти тяжелые времена? – тихо сказал кто-то.
– У датчан, – коротко ответили ему.
37
– Нет, послушайте, подождите минутку, – сердито воскликнула Виллему. – Что вы имеете в виду?
– Ты все еще не поняла? – резко и удивленно произнес Эльдар.
– Мне ясно, что вы вне закона. Разбойники. И что вы ничего не хотите рассказывать бедной неосведомленной, которая сидит с вами и каменеет от злости.
– Слышим, слышим, – улыбнулся предводитель. – Мы не разбойники. Живем на своих хуторах, время от времени встречаемся. И ведем тихую работу.
– Какую?
– Наша цель – свободная Норвегия.
Виллему задумалась. Сейчас, после того, как они сидели некоторое время без движения, она почувствовала, как осенний холод проникает через одежду и ее охватывает дрожь.
– Но Норвегия свободна, – медленно сказала она.
– Свободна?
– Да. Ведь Норвегия и Дания единое целое?
– Да. А кто правит?
– Дания, – нерешительно сказала она. – Но так было многие сотни лет?
– Ну, не столь долго. Мы хотим, чтобы датчане покинули нашу страну и, чтоб у нас был свой король. Верю, что наместник Гюльденлеве не будет ничего иметь против, если его провозгласят королем Норвегии.
– Но он же датчанин!
– Да. Но хороший человек.
– Значит, вы… ненавидите датчан? – спросила она со вздохом.
Эльдар наклонился к ней.
– Да, а ты что думала? Ты действительно верила в смехотворную старую сказку о том, что вы отняли имение Воллеров у нас? Нам хорошо известно, что это не ваша вина, хозяин Воллер сам забрал его нечестным образом, когда мы были слабыми, выбитыми из колеи преступлением моего прадеда. Нет, эта история была лишь предлогом, который прикрыл наше движение сопротивления. Мы ненавидели вас за то, что вы датчане, захватчики.
– Но я же не датчанка, – энергично возразила она. – Мой отец исконный норвежец.
– Твой отец, да. Но не женился ли он на датчанке? Бабка же твоя Сесилия была при датском дворе и вышла замуж за маркграфа Паладин. А старая баронесса Лив, твоя… кто она тебе?
– Прабабушка. Мама моей бабушки.
– Да. Она разве не вышла замуж за чистого датчанина, Дага Мейдена?
– Но Никлас и вся его семья, они же норвежцы?
– Конечно. Линды из рода Людей Льда, живущие в Липовой аллее, принадлежат к чистой расе. Поэтому мы, я и мои родственники, пошли к ним ремонтировать конюшню. Вспомни Тарье… Он женился на немке! Да я знаю вас всех, живых и мертвых, как видишь. А его сын Микаел женился на шведской аристократке.
– На французской, – рассеянно поправила Виллему. – Но норвежцем можно быть и в душе.
– Ты такая?
Она резко встряхнулась, словно что-то сбрасывая с себя.
– А разве не могут люди из разных стран быть друзьями? Я не могу понять, почему нельзя людям жить в мире, просто как людям. Не как норвежцам и датчанам и… Ненависть, подобная вашей, порождает все войны.
В разговор вмешался их предводитель.
– Это всего лишь красивые слова, фрекен, а здесь речь идет о порабощенной стране. Нашей стране.
Она наклонила голову. Мгновение сидела молча. Затем спросила:
– Почему я не могу пойти домой?
– Потому, что человек фогда теперь знает, кто вы. Эльдар был неосторожен и сказал кое-что о ваших глазах. Фогд легко вычислит, почему и кто из Людей Льда отсутствовал сегодня ночью дома. Всем известно, что существует только одна девушка с глазами, характерными для Людей Льда. Так мы давно вычислили, что вы Виллему из Элистранда.
– Правильно.
– Если фогд схватит вас, он скоро вытянет из вас все, чего мы не хотим, чтобы он узнал. О болоте, об Эльдаре и…
– Болото, – вздрогнула она. – Знаете, мы видели там призрак, который висел на дереве. Я и двое людей Воллера.
Эльдар удрученно цокнул языком.
– Дорогая, это я там висел! Я должен был отпугнуть их от нашего самого секретного тайника. Там у нас склад оружия и многое другое.
– Ты? Но…
– Я висел на одной руке. Ты совсем не видела моей головы, или как?
– Нет, не видела, но… Ох! Значит это был ты!
Она улыбнулась, и общий хохот разрядил напряженную атмосферу.
– Эльдар, – спустя мгновение задумчиво сказала она, – расскажи поподробнее о твоих отношениях с Воллерами и о недавнем убийстве в Гростенсхольме!
– Эти двое гростенсхольмских работников пришли от Воллера, который настроен исключительно продатски. Он и его семья считают всех норвежцев неполноценными людьми, и поэтому их следует уничтожать.
38
– Но мы-то так никогда не думали!
– Я знаю. Вы представляли для нас иную трудность, поэтому мы ненавидели и вас, но за другое.
– Я понимаю. Вы хотите ненавидеть все датское, всех перебежчиков, как вы нас называете?
– Точно. А вы, черт возьми, столь любезны, великодушны и участливы, что встали нам поперек горла. Вы лишаете нас права считать вас плохими и называть вас датскими свиньями.
– Вы действительно полагаете, что все датчане свиньи? Тогда вы не лучше Воллеров!
– Нет, конечно, мы не говорим, что все они свиньи. До тех пор, пока они находятся в Дании, не отнимают наших хозяйств и не угнетают нас. Но ненавидеть Воллеров мы имеем полное право. Так мы и поступаем в Черном лесе. Ты понимаешь, те двое работников были подосланы в Гростенсхольм Воллером шпионить за всеми вами, слишком мягкосердечными, и за нами, подозреваемыми и, не беспричинно, в ненависти к датчанам.
– Тогда не удивительно, что именно они стреляли в тебя и твоего родственника, когда вы предприняли попытку украсть продукты в Гростенсхольме.
– Вот именно.
– А это последнее убийство, за которое вину возложили на тебя?
Он наклонился вперед.
– Ты знаешь, один из этих работников дал слабину. Влюбился в служанку в Гростенсхольме и решил остаться там навсегда. Хозяин поместья Воллер приказал второму убрать его и обвинить в этом меня. Этот второй украл мой нож и воткнул его в спину своего товарища.
Виллему почувствовала себя нехорошо. Недавно она проделала то же самое. Вонзила нож в спину человека. Мысль эта была гнетущей и невыносимой.
– Откуда ты все это узнал?
– Я сразу же все это понял. Но я ничего не мог сказать, должен был быть исключительно осторожным из-за нашего движения сопротивления. Поэтому я и бежал. А ты, глупая, пошла за мной и очень сильно напортила нам.
Когда Эльдар отказывался от своего агрессивного враждебного отношения, то говорил по-настоящему интеллигентно. Они, люди из Черного леса, тоже потомки хорошего рода, даже если дегенерировали в результате преступления своего прадеда. Снова стало тихо. Виллему чувствовала себя довольно удрученно после всей той критики, которая была высказана ей, после всех тех унижений, которые ей пришлось пережить. Как бы извиняясь, она сказала:
– Как могло случиться, что сегодня ночью в лесу оказалось так много людей. Я этого не понимаю.
Председатель ответил ей:
– Мы здесь потому, что на сегодняшнюю ночь назначена была наша встреча у болота повешенного человека. Почему люди Воллера оказались здесь, я не знаю.
– Это знаю я, – стыдливо сказала она. – Они охотились за Эльдаром, и в Муберге узнали, что молодая девушка выспрашивала, как добраться до хижины Барбру.
– О, Боже, – промолвил предводитель пораженный такой наивностью.
– А то, что люди фогда знали, где меня искать, ничуть не удивительно, – включился в разговор Эльдар. – Работник, засланный в Гростенсхольм Воллером, был в Липовой аллее, когда там ремонтировали конюшню. Если Виллему слышала разговор моих родственников о хижине Барбру, то и он мог подслушать их. Затем он побежал к фогду. Так что не во всем ты виновата, Виллему.
– Спасибо, – произнесла искренне благодарная Виллему. И все же она чувствовала себя довольно неловко. – Но как случилось, что все оказались одновременно на этом роковом месте в горах?
Все рассмеялись.
– Мы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь когда-нибудь кричал так пронзительно, – сказал предводитель. – Эти вопли могли и мертвого поднять из могилы.
Ей хотелось, чтобы он не употреблял таких слов. Снова заныло под ложечкой. Она убийца. Лишила человека жизни. Виллему тихо сказала:
– А что будет сейчас? Я очень хочу домой.
– Нельзя, – категорически заявил предводитель. – И этот запрет надолго. Вас и Эльдара сейчас разыскивают, и вам следует исчезнуть отсюда. Вот я и думаю. В Ромерике есть хутор. Его хозяева сочувствуют датчанам. Ходят слухи, что сам хозяин обращается со своими работниками гораздо хуже Воллера. Я хочу, чтобы вы устроились на работу в этом хозяйстве, выдав себя за супругов…
– Нет, – в один голос воскликнули оба.
– Нет? Но я думал…
– Совершенно исключено, – сказала Виллему и гордо распрямила спину. – Но может быть, нам пойти туда, как брату с сестрой?
39
– Ты согласна? – удивленно произнес Эльдар и внимательно посмотрел на нее, освещенную только-только начинающимся, почти незаметным светом нового дня.
– А разве у меня есть выбор?
– Большого нет.
Ей самой казалось, что это хороший выход. Брат с сестрой… Так безопаснее.
Старший брат? Виллему охватило сентиментальное чувство. Маленькой она постоянно мечтала о брате, большом и сильном, к которому всегда можно обратиться за помощью, утешением или защитой.
Братская любовь – это прекрасно, внушала она себе, может быть, потому, что она была единственным ребенком в семье и не знала вечных трений, которые могут возникать между братьями и сестрами.
Она обрадовалась. Было бы чудесно обращаться к Эльдару за помощью, знать, что он рядом, что они вместе.
Бессознательно от счастья она глубоко вздохнула.
7
Под высокой стеной скалы царила тишина.
Виллему не могла четко видеть Эльдара в предрассветной темноте, но она знала, где он сидит и помнила, как он выглядит: узкие, часто прищуренные глаза, морщины на худых щеках… и вдруг у нее возникло сильное сомнение.
– Не могли бы мы отправиться… по домам? – нерешительно поинтересовалась она. Предводитель покачал головой.
– Я обязываю Эльдара приглядывать за вами. С одной стороны, в ваших интересах, а с другой – в наших. Чтобы вы не выдали нас.
– Как я могу выдать вас? Я даже имен ваших не знаю, ни разу раньше не встречала вас.
– Поэтому сейчас мы разойдемся, до наступления рассвета. Но!.. – произнес он резко. – Существует большое «но». Вы можете продолжать путь, как брат и сестра, меж вами много общего…
– Вы знаете, как я выгляжу?
– Конечно! И у вас обоих в глазах колдовские чары, даже если цвет их и различен. Вы оба блондины. Это хорошо. Но вот что я хочу сказать: если вы брат и сестра, так оставайтесь ими! Никакой любовной чепухи не должно быть между вами, в противном случае все пойдет насмарку. Уверен, вы хорошо понимаете это.
– Никакой любви у нас нет, – процедил Эльдар сквозь сжатые зубы.
Виллему была согласна с ним.
– То, что я чувствую по отношению к Эльдару, вовсе не такая глупость. Глубокое чувство дружбы и симпатии. Это все. И думаю, оно надолго.
Ах, милая наивность! Во имя одной лишь возможности ты готова пускать пыль в глаза людям.
– Хорошо, – сказал предводитель и поднялся. Все последовали его примеру. – Фрекен Виллему, я надеюсь вы понимаете, что должно было случиться с Вами?
– Нет!
– Нам следовало бы убить вас. Вы же одна из «них», настроенных продатски.
Она с криком всхлипнула от ужаса. Попыталась чтобы голос звучал твердо, но это удалось ей лишь на половину.
– Я также и одна из тех, кто любит Норвегию. Я буду держать язык за зубами. И очень хотела бы участвовать в борьбе против угнетателей. Вам, полагаю, следовало бы отличать зерна от плевел.
– Именно так мы и поступим. Вашим родственникам и многим другим не следует бояться восставшего народа. Мы не доверяем лишь тем, кто тесно связан с Данией. Но в данном случае мы делаем исключение. Ибо люди фогда видели, как вы убили Монса Воллера, единственного сына хозяина поместья, и мы не хотим видеть такую красивую голову, как ваша, на плахе.
Она почувствовала себя довольно несчастной, мягко говоря.
– Однако мне бы очень хотелось послать письмо моему любимому отцу. Чтобы он не беспокоился.
– И не искал бы вас, – согласился предводитель. – Вы получите такую возможность. Когда вы спуститесь в Муберг, уже будет светло. Возьмите кусок бересты, напишите на нем углем короткое сообщение и положите его под левый бык моста, ведущего через реку! Мы позаботимся о его доставке вашему отцу. Но не называйте ни нас, ни Эльдара.
– Конечно, нет. Когда я смогу вернуться домой?
Он подумал и решительно сказал:
– К весне. Напишите это! К весне.
«На это время намечено восстание, – подумала она. – Боже, будь милостив к моей любимой семье! О, Боже, во что я ввязалась?»
Предводитель сказал:
– Эльдар, адрес поместья и другие указания ты получишь от меня. Вам не трудно будет устроиться там на работу, так как это место все избегают и хозяева всегда нуждаются в работниках. Затем тебе будет сообщено имя человека, с которым ты будешь поддерживать связь.
40
Виллему удивленно воскликнула:
– В Ромерике тоже есть ваши сторонники?
Она смогла увидеть, что он улыбнулся, серьезно и натянуто.
– На всей территории восточной Норвегии, фрекен Виллему. Сопротивление датскому владычеству гораздо больше, чем кто-либо предполагает.
– Но почему именно сейчас? Или сопротивление было всегда?
– Более или менее. Но сейчас у нас есть Ульрик Фредерик Гюльденлеве, незаконнорожденный сын Фредерика III, наместник датского престола в Норвегии. Мы видим в нем образ, за который стоит бороться как за будущего нашего короля. Он, естественно, ничего об этом не знает, но я не думаю, что он откажется.
– А благословение отца он получит?
Предводитель улыбнулся:
– Как вы отстали от времени, фрекен Виллему. Его отец умер. На троне сейчас Кристиан IV, сводный брат Гюльденлеве. А что он скажет – мы спрашивать не собираемся. Если Гюльденлеве откажется, мы посадим на трон коренного норвежца.
Он произнес эти слова с убежденностью, и она поняла, что такой человек у них уже есть.
Пока солнце с трудом вылезало из-за горизонта, Эльдар и Виллему, спускаясь по покрытым инеем склонам гор, спешили добраться до Муберга… Они шли молча, разговаривать им было почти не о чем. Голова Виллему была заполнена мыслями о том, что ее ожидало в будущем.
Но все, что произошло с ней, не так легко забыть. Спускаясь с горы, она испытывала стыд и отчаяние. Каждый шаг отзывался в ее теле пронизывающей болью.
Она чувствовала, что не может больше думать обо всем, что случилось с ней по ее же вине, о шоке, о боли, которые довелось ей пережить.
Нужно думать только о будущем.
Им будет хорошо вместе, Эльдару и ей, только бы они научились по-настоящему понимать друг друга и он отказался бы от своих грубых манер.
Ах, Виллему, Виллему! К тому же ты ко всей своей неопытности еще и идеалистка.
Перед выходом в долину они должны были спуститься по крутому склону, заваленному камнями. Она споткнулась и громко вскрикнула.
Эльдар, который был уже внизу, оглянулся.
– Что случилось?
– Ничего, – ответила она с натянутой улыбкой. Уже рассветало, и они хорошо видели друг друга.
– Тебе больно? – спросил он сдержанно и протянул ей руку, помогая сойти вниз. Раньше он никогда не позволял себе такого. Однако он видел, что лицо ее побледнело, а губы сжались.
– Пройдем деревню и осмотрим тебя.
– Осмотрим? – переспросила она, и ее лицо тут же стало жестким.
– Да, осмотрим.
Виллему проглотила слезы.
– Нет необходимости.
– Нет, нужно, по многим причинам. А теперь иди!
Она осталась стоять.
– Мне нужно написать письмо.
– Да, правда, – вздохнул он удрученно. – Хорошо, пиши!
Она растерянно огляделась.
Эльдар хмыкнул и недовольно направился к молодой березке. Они находились в небольшой рощице неподалеку от деревни. Перед ними расстилались поля и луга, но домов не было видно. Он оторвал кусок бересты и протянул его Виллему.
– Я попытаюсь найти уголь, – пробормотал он. – Костра нам разжигать нельзя, но осенью на краю пашни всегда сжигают ботву и солому…
Звук его голоса удалялся все дальше. Виллему некоторое время стояла в нерешительности и пыталась обдумать, что написать. Письмо должно быть кратким. И успокаивающим. Это не так просто.
Вскоре вернулся Эльдар и принес несколько закопченных палочек.
– Начинай!
Виллему встала на колени, положила бересту на камень и начала писать, сильно нажимая палочкой на бересту, чтобы написанное не стерлось до того, как окажется в Элистранде. О-о! Элистранд… Мучительная тоска охватила все ее существо, но она прогнала ее.
– Вот, написала.
– Могу я взглянуть?
Она непроизвольно прижала кусочек бересты к груди.
– Это же личное…
Неохотно она протянула ему руку. Он взял письмо, но прочитать попросил ее. Может, он не умеет читать? Она громко прочитала:
– Дорогой отец! На меня случайно напали насильники, и я, защищаясь, убила одного. Меня разыскивает фогд, но добрые люди прячут меня. Не ищи меня, со мной все хорошо. Домой вернусь к весне. Виллему.
Эльдар кивнул головой:
– Хорошо. Пойдем к мосту.
Они положили письмо в условленное место, быстро прошли деревню, которая еще спала, и оказались снова в лесу. В горы из Муберга вела накатанная дорога, но не в сторону Гростенсхольмского уезда, а прямо на север.
41
Наконец он заговорил. Дорога здесь была широкой, и они могли идти рядом.
– Тебе, конечно, ясно, что за нами с дикой ненавистью будут охотиться и люди Воллера?
– Из-за этих двух людей.
– Из-за Монса Воллера. Родного сына хозяина поместья. Но в него всадила нож не ты, ты убила другого.
В животе у нее снова что-то заворочалось.
– Эльдар! Будь так добр! Я не могу думать об этом!
– Ты вынуждена возвращаться к этой мысли. Не отбрасывай ее, а то будет еще хуже. Ты спасла мне жизнь. Это много значит.
Она ответила благодарной улыбкой. Казалось, что он несколько смягчился.
– И твою честь также, – добавил он. Улыбка на ее губах погасла.
– Пока неизвестно.
– Поживем – увидим.
Это прозвучало по-прежнему ужасающе. Ее вовсе не прельщало такое будущее. Остается только надеяться на лучшее.
Она неуверенно спросила:
– Гудрун, твоя сестра… тоже в вашей группе повстанцев?
– Группа? – хмыкнул он. – Ты думаешь, что это церковный хор? – Он стал еще серьезнее, мужественнее. – Нет. Гудрун… Она родилась с ненавистью ко всему датскому, как и вся наша семья. Но мы не можем привлечь ее к нашей работе. Она слишком безответственна. И к тому же…
Ему явно не хотелось заканчивать фразы.
«А меня приняли, – подумала Виллему. – Вынужденно или нет, но приняли».
– Я буду хорошей помощницей, – пообещала она с дрожью в голосе от торжественности момента. – Вам не придется раскаиваться.
– Хорошо, – сказал он рассеянно.
– Единственное условие, которое я ставлю: пощадить мою семью.
– Мы пощадим ее, да. Но за то, как поведут теперь себя фогд и люди Воллера, я отвечать не могу.
Виллему мгновенно остановилась:
– О, нет! Мне нужно домой!
Он взял ее под руку.
– Не глупи! Я преувеличил. Они ничего не смогут сделать. Ничего против вас. Вы пользуетесь слишком большим авторитетом. А вот моя семья… Да, мы и раньше подвергались серьезным нападкам.
Он замолчал. Виллему шла и прислушивалась к тяжелым уставшим шагам, к шуршанию своей юбки и к приглушенному дыханию. Солнце встало. День обещал быть ясным и хорошим. Но Виллему посинела от холода после осенней ночи, проведенной на воздухе. Ей это не нравилось не просто из тщеславия. Ее белая кожа на холоде приобретала мертвенно-бледный лиловый оттенок. Чтобы ликвидировать эту напасть, она плотнее закуталась в свою большую шаль.
– Здесь мы остановимся и отдохнем, – сказал Эльдар.
Долина с Мубергом уже давно осталась позади, и сейчас они находились довольно высоко на горном склоне, спускающимся в долину. Лиственные деревья были покрыты «монетами из меди и золота». Они давно уже не видели человеческого жилья.
– Я не устала, – возразила она. – Только проголодалась, и поэтому лучше за день пройти как можно больше.
– Ты идешь напряженно. Садись здесь.
Она, дрожа, послушалась. Он был так решителен. И она поняла, что он намеревался сделать.
– Эльдар, я думаю, что не стоит проводить осмотра.
– Это жизненно необходимо, неужели ты этого не осознаешь? Меня совершенно не интересует, как под юбкой выглядит фрекен из господского дома. Но я должен.
Она заплакала.
– А я не хочу!
– Ты хочешь иметь ребенка от этого отвратительного Монса Воллера?
– Ребенка? – повторила она, бледнея.
– Представь себе! Эти маленькие создания так и появляются на свет. Я должен посмотреть что он сделал, удалось ли ему. Ты говоришь, что тебе больно. Если ему удалось, то мы сразу должны пойти к одной умной женщине, которую я знаю. Она сможет помочь тебе освободиться от зародыша.
Виллему в отвращении отвернулась.
– Это, полагаю, касается только одного меня, – прошипел он свирепо. – В любом случае, обвинят в этом меня.
– Нет, но это…
– А ты как полагаешь? – прервал он ее.
Мгновение она сидела молча, а он в это время стоял в ожидании.
Потом она всхлипнула и согласно кивнула головой.
Она не хотела смотреть на него, пока он вставал на колени рядом с ней и заставил ее лечь на землю. Виллему закрыла лицо руками и попыталась бороться со слезами, почувствовав, как он задирает ее юбки.
Невнятным голосом она равнодушно, как только смогла, произнесла:
– Не слишком ли хорошее у меня платье? Как я смогу в нем устроиться на работу в качестве служанки?
42
Его голос также был не особо внятен, даже если он говорил легко.
– Оно уже довольно грязное и порвано в нескольких местах, и станет еще грязнее, пока мы придем на место. Мы скажем, что ты выпросила его в каком-то господском доме. Хуже дело обстоит с прекрасным нижним бельем. Оно слишком красиво. Тебе придется снять его и выбросить.
– Но без него так холодно. Да и зима приближается.
– Да. Тогда ты его спрячь, чтоб никто его не видел.
Он начал снимать с нее белье. Виллему затрясло. Мужество покидало ее.
– Крови нет, – пробормотал он. – Подыми колени!
– Нет, я…
– Делай, как я сказал, и мы быстро покончим с этой напастью!
Скрепя сердце, против своей воли Виллему послушалась его. Спина ее, прикоснувшись к холодной поверхности горы, замерзла, а на лицо падали горячие лучи солнца. Ни на секунду она не осмеливалась открыть глаза и посмотреть на него.
– Ты вся синяя, – сказал он.
– Я замерзла, – пропищала она.
– Нет. Я имею в виду сине-черная от синяков.
– Неужели? Да, это чувствуется. Его руки…
– Да, долго он тебя мучил. Проклятая свинья!
Она обратила внимание на то, что он больше почти не ругается.
Кончики пальцев Эльдара осторожно касались ее тела. Она дернулась.
– Пойду ополоснусь, – сказал он. – Я весь грязный. И не плачь! Не из-за чего!
Но она не могла остановить тихих слез. Он снова прикрыл ее платьем и попросил подождать. Было слышно, как где-то неподалеку протекал ручей, и он направился к нему.
Виллему лежала тихо, закрыв лицо руками. Все происходящее было безнадежно тягостным и тяжелым. Она чувствовала себя абсолютно опустошенной от стыда. Не так она представляла себе сладостное приключение с обожаемым Эльдаром. Она глотала и глотала слезы, стремясь подавить плач, но слезы, не прекращаясь, лились по ее лицу.
Он вернулся и снова опустился на колени подле нее.
– Сейчас мы посмотрим, – пробормотал он. – Лежи абсолютно спокойно и не бойся.
Его рука вошла туда, ледяная после ручья.
– Не дергайся.
– Ты такой холодный.
Ей показалось на мгновение, что он облегченно улыбнулся. Для него все это тоже было нелегким.
Осторожно, исключительно осторожно обследовал он ее. Пальцы едва двигались. Виллему изо всех сил старалась лежать спокойно и не двигаться. Все это было столь неприятным, что она готова была умереть.
Внезапно она дернулась.
– Ой, не трогай!
Он смотрел на ее в этот момент с легкой улыбкой.
– Девочка моя, ты все еще девственница.
– Да? – облегченно выдохнула она. – Ты уверен?
– Абсолютно! Боли тебе причиняли синяки. Здорово же ты дралась.
– Защищалась, – застенчиво и облегченно рассмеялась она. – Но руки у него были сильные. Он хватался за тело очень крепко, разозлился на меня за то, что дралась.
– Могу поверить.
Настроение ее значительно улучшилось. Но она не могла подняться, ибо он все еще продолжал держать свою руку на ее животе.
– А ты хорошенькая, – произнес он, лаская рукой и взглядом ее голое тело. – Ты чертовски хороша! Действительно жаль…
– Что еще? – воскликнула она, и резко одернула юбку, так, что ему пришлось отодвинуться.
– Что ты еще нетронута. А то мы провели бы зиму весело.
– Что ты имеешь в виду?
Оба они уже были на ногах. Виллему натянула на себя нижнее белье, не спуская с Эльдара глаз, в которых светилась вызывающая воинственность, но он на это не обратил внимания и сказал с ухмылкой:
– Вдовы, замужние женщины и уличные девки – законные трофеи охотника.
Она привела в порядок свою одежду и глубоко вздохнула.
– Нет! – произнесла она со стоном и в следующее мгновение вцепилась ему в волосы и стала дергать их. – Нет! Нет, нет! Неужели ты, окаянный, отвратительный, самонадеянный охотник за юбками, не понял, что я ничего не хочу с тобой иметь того глупого и отвратительного, на что ты намекаешь?
Эльдар с трудом оторвался от нее, а в руках Виллему остался клок белокурых волос. Но она на этом не остановилась. Громко крича, в слепой ярости она снова набросилась на него с кулаками, била и колотила его, пока Эльдар не схватил ее за руки и не сжал их крепко в своих. Виллему упрямо продолжала есть его глазами.
Он разозлился:
43
– Неужели ты думаешь, что я собираюсь иметь дела с девчонкой из господской семьи? – процедил он сквозь зубы, придвинув свои сощуренные глаза почти вплотную к ее глазам. – Что я когда-нибудь еще хоть раз прикоснулся к тебе! Никогда в жизни! Результатом этого будет лишь боль да чертовщина. А кто будет расплачиваться за это? Я!
Виллему охватила слабость. Ее как бы немного подкосило, и она смирилась.
– В таком случае мы думаем одинаково. Я не знаю почему, но ты, Эльдар, мне нравишься.
– Спасибо. Секрета ты из этого не делаешь.
– Но я хочу быть твоим другом. Можно любить человека по другому, чем… чем…
– То что ты называешь «глупым и отвратительным способом»? Тогда я тебе должен сообщить одну вещь, моя дорогая! Женщины нужны для единственного и именно для того самого способа. В противном случае они полностью теряют свою цену.
– Ничего подобного, – вспыхнула она.
– Ничего подобного? Они не знают, что такое дружба, товарищеские отношения, что такое верность и тепло, они пусты, как яичная скорлупа и…
– Фу, – воскликнула Виллему и освободилась от его рук. – Не хочу больше разговаривать с тобой. Ты подобно большинству мужчин неисправим. Идем дальше!
Он согласился, по крайней мере, с тем, что она сказала в заключение. Надув губы, в полном молчании побрели они дальше. Он знал дорогу. Наконец она сказала:
– Во всяком случае, я благодарна тебе за одно.
– За что же?
– Что ты не упрекнул меня «приходится, мол, таскать тебя».
Эльдар не ответил. Он этого не говорил, нет, не говорил.
Но, может быть, подумал.
Позднее днем в глазах Виллему помутилось. Ее так шатало, что даже Эльдар вынужден был обратить на это внимание.
– Ты устала? – спросил он неохотно. Она остановилась.
– Во мне сидит злое существо. Его зовут Голод, и он продолжает грызть меня. Изнутри.
Эльдар кивнул головой и посмотрел на ее ноги.
– Я вижу, что ботинки не выдержали. Это хорошо.
– Хорошо? – переспросила она, почти не думая о столь пронизывающем холоде.
– Да. Видишь равнину, которую мы должны пересечь. На другой ее стороне есть небольшая деревушка. Туда мы и пойдем.
– Но ведь ты говорил, что мы должны избегать встреч с людьми?
– Да, но я не совсем бессердечен. Ты окоченела от холода и выглядишь столь жалкой, что смотреть страшно. Кроме того, я тоже голоден. В деревне есть почтовая станция. Мы зайдем в нее.
– Но у меня нет денег. Сомневаюсь, что у тебя они есть.
– Что-нибудь придумаем.
– Почему ты сказал о моих ботинках?
Он взял ее за запястье и повел в рощицу.
– Потому, что вид у тебя довольно богатый. Пара истрепанных ботинок, и впечатление будет более достоверно.
Потом он отступил на несколько шагов назад и стал разглядывать ее ничего не выражающими глазами.
– Мне следует несколько приукрасить мою одежду, насколько это возможно, – произнес он. – А ты должна выглядеть несколько попроще, и мы уравняемся. Тогда мы будем похожи на брата и сестру. Заплети свои волосы!
– Для чего?
– Это сделает тебя моложе и более наивной. Помни, что ты моя младшая сестра, тебе пятнадцать лет и ты немножечко глупа. Сможешь поглупеть? Впрочем, нет, не с такими глазами.
Это она восприняла, как комплемент.
– Мне кажется, ты сказал, что все женщины глупы, как куры?
– Конечно, но сейчас я имею в виду по-настоящему глупую. У которой не все дома.
– Я понимаю. Могу изобразить из себя глухонемую. Тогда услышим много интересного.
– Нет, думаю у тебя не получится. На этом пути много ям и ухабов, и тебе постоянно надо держаться настороже. Слишком большое напряжение.
Для того, чтобы она поняла, что он намерен делать, он наклонился, взял пригоршню полузамерзшей грязи. Измазал ее прекрасное желтое платье. От головы до ног.
Виллему закричала и ударила его по рукам.
– Стой спокойно! – прошипел он – Она быстро высохнет и отпадет, а платье твое станет равномерно серым.
– Скотина! – крикнула она. – Ты чудовище!
– Для тебя платье дороже всего, что ты пережила со вчерашнего дня? И, возможно, придется пережить еще?
Она успокоилась. Бросила печальный взгляд на платье, ткань для которого ее мама заказывала специально в Копенгагене.
44
– Оно сидит на тебе чересчур хорошо, – констатировал он рассудительно. – Но здесь мы ничем не можем помочь. Тебе следует только получше завернуться в шаль. Вот так. Теперь ты хороша.
– Хороша?
– И заплети косы, пока я привожу себя в порядок.
Он оставил ее, и она замерзшими пальцами попыталась заплести свои густые, вьющиеся волосы в две косы, сделать то, что никогда не делала, во всяком случае, своими руками. И результат был соответственным.
Вернулся Эльдар причесанный и умытый, приведший в порядок свой костюм. Такой изящный, что у нее даже екнуло сердце. Он остановился, увидя ее.
– Пожалейте нас, – промолвил он. Уголки его рта поползли вверх, и он помог ей уложить правильно на место косы и перевязать их соломой.
Почти весь день они шли молча, но все же он довольно долго рассказывал ей о тех страданиях, которые народ вынужден переносить под гнетом датского владычества
Виллему спросила, не будет ли народ терпеть то же самое под норвежским королем.
– Возможно, – согласился Эльдар. – Но это будут их собственные, норвежские национальные проблемы. Впрочем, едва ли король и правительство Дании являются причиной всех этих зол. Все это делают бесстыдные фогды.
Она была потрясена всем рассказанным им о том, как обращаются с людьми. Ей было трудно поверить в то, что с них дерут столь безжалостные налоги. Если бедняк не в силах заплатить, фогд забирает у него последнюю корову. Получит человек небольшой урожай ячменя, все забирают и свозят в амбары фогды, где зерно в своем изобилии сгнивает. Он рассказывал и о преступлениях, совершаемых отчаявшимися, о наказаниях, таких жестоких, что сравнить их нельзя ни с чем. О бездомных, которые умирают от холода в канавах с животными, набитыми травой и землей. О стариках и детях, с которыми обращаются столь грубо, что смерть для них кажется избавлением.
Когда он закончил рассказ, Виллему уже наполовину была убеждена, в том что Норвегия должна получить собственное правительство, и она почувствовала себя готовой выполнить поставленную перед ней задачу.
Когда они пересекли равнину, направляясь к небольшой деревушке, она спросила:
– Что мы будем делать там, в поместье?
– Мы должны наблюдать и слушать. Следить за тем, как обращаются там с людьми, и узнавать намерения хозяев. Устанавливать их связи. Это одно из поместий, в котором начнется восстание, когда настанет час.
Виллему проглотила комок, стоявший в горле. И так ей придется жить! Ей казалось, что все это звучит достаточно зловеще.
Но не приключение ли все это, о котором она столь долго мечтала? Не кажутся ли ей скучными и надоевшими времена, которые она провела дома, в уезде Гростенсхольм? Она получила то, о чем мечтала. Но она такого сейчас не хотела!
Ее прекрасная комната в Элистранде… кровать. «Здесь спит самый счастливый человек в мире». К своей досаде, она поняла, что безумно хочет домой. Она вытерла слезы, распрямила спину и глубоко вздохнула. И снова, спотыкаясь, последовала за Эльдаром, который шагал широко и не смотрел, идет ли она за ним.
8
Когда они наконец добрались до большого продолговатого бревенчатого барака почтовой станции, она настолько устала, что едва могла передвигать ноги. Эльдар взял ее за руку, чего он раньше в дороге не делал, и ввел ее в помещение. Он превратился в заботливого старшего брата.
Разговоры, когда они вошли в темное помещение трактира, стихли. Эльдар направился прямо к хозяину.
– У тебя найдется постель для моей сестры? Она долго шла пешком и устала, бедное дитя.
О, если бы его голос действительно был столь мягок и добросердечен! Жаль, что это только игра!
Трактирщик посмотрел на нее. Она потупила глаза, пытаясь изобразить маленькую девочку. Потом он снова обратился к Эльдару.
– У тебя есть, чем расплатиться?
Эльдар проделал нечто удивительное. Стоя спиной к залу, он засучил левый рукав вплоть до локтя, а затем быстро опустил его снова вниз.
Хозяин кивнул головой.
– Она может лечь в маленькой комнате на чердаке.
Он проводил их наверх и открыл небольшую скрипучую дверь.
– А ты сам? Ты тоже переночуешь здесь?
– Для нас двоих эта комната маловата, – ответил Эльдар. – Я лягу на сеновале.
– Куда направляетесь?
– В Тубренн.
45
У хозяина поднялись брови.
– Счастья вам!
– Спасибо, нам оно необходимо!
– Спустись потом ко мне, поговорим!
Эльдар кивнул головой.
– Подожду, пока сестра уляжется. Мы можем поесть здесь наверху? Я не хотел бы сидеть с ней внизу среди незнакомых людей.
– Конечно. Как ее зовут?
– Мерете.
«Вот как. И это я?» – подумала Виллему.
Хозяин ушел. Эльдар запер дверь. Потолок, спускавшийся наискосок, был таким низким, что ему пришлось наклониться. Он бревен, почерневших под солнцем и пропитанных смолой, исходил сильный запах.
– Вот вода и таз, – сказал он. – Садись на край кровати!
Она повиновалась. Слишком устала и возражать не могла.
Он снял с нее ботинки и чулки, налил в таз воды и обмыл ее израненные ноги. После того, как прошел первый шок от прикосновения холодной воды, Виллему прислонилась к стене, испытывая одно лишь наслаждение.
Эльдар рассматривал ее усталое маленькое лицо. Блеск глаз сейчас был скрыт опущенными веками.
«Ты совсем еще дитя, – думал он. – Но как будет реагировать Всемогущий, когда ты проснешься женщиной? Ты – со своей энергией, вспыльчивостью, со своей соблазнительной красотой и этими сверкающими, почти одержимыми глазами?»
Эльдар, словно ожегшись, отдернул руку от ее ноги. На какое-то мгновение его охватило сумасшедшее желание быть тем мужчиной, который превратит ее в женщину. Он был убежден в том, что сможет этого добиться.
Но он остерегался. С девушкой из рода Людей Льда играть нельзя. И тем более с целой семьей. Мейдены в Гростенсхольме. Паладины в Дании.
Нет, Эльдару из Черного леса не следует совать пальцы в огонь! Он быстро вытер ей ноги и поднялся.
Еду на подносе принес сам хозяин. Из миски поднимался запах пищи. Хозяин тут же ушел.
На подносе лежали две деревянные ложки. Эльдар протянул одну из них Виллему и показал на тарелку.
– Будь добра, ешь!
Она повиновалась с воодушевлением, и они поочередно стали черпать ложками еду из миски. Еда выглядела не особо притягательно – какие-то непонятные кусочки плавали в жирно-сером отваре.
– Что это? – спросила она после того, как проглотила несколько ложек бульона.
– Лучше не спрашивать.
Она прекратила есть.
– Голод господствует и здесь, – сухо пояснил он. Виллему отложила ложку.
– Не думаю, что смогу дальше есть.
– Ешь и не усложняй ситуации! Это, вероятно, потроха какого-нибудь животного – питательная пища.
Она вообразила себе, что эти эластичные кусочки могли быть мясом ворон и крыс, но тут же решительно отказалась от таких фантастических предположений. Они нуждались в пище, и бульон не мог представлять собой опасности. Мужественно она продолжала есть. Еда подняла у нее и настроение.
Но позднее в этот вечер, когда лежала одна в кровати и чувствовала как в тело ее, за исключением ног, остававшихся ледяными, возвращается тепло, в память вернулось все, что случилось с ней за протекшие сутки.
Неужели она только вчера вечером покинула Элистранд? Это было непостижимо. Ей казалось, что с тех пор она прожила целую жизнь, тяжелую и страшную.
Мысль о доме, светлом и прекрасном, душила ее, и она глубоко вздохнула. Отец… Получил ли он ее письмо? И все друзья в поместье, что они сейчас делают?
Столько горя она им всем доставила, особенно папочке. Хорошо, что мама ничего не знает. Пусть и не узнает до тех пор, пока Виллему не вернется домой! Она должна возвратиться домой раньше мамы. Она вынуждена была убить.
Эта реальность затмевала все остальное. Она, Виллему дочь Калеба, убила человека. Это невыносимо, она этого не перенесет, не перенесет!
Она судорожно зарыдала и не пытаясь подавить всхлипывания. Остановиться она не могла. Знала, что слезы принесут ей облегчение. Пусть другие говорят все, что им вздумается.
На следующее утро они покинули постоялый двор рано. Когда она стала одевать платье, то ее облаком окутала земляная пыль. И, конечно, не сразу она смогла нормально двигаться на своих больных ногах.
Они позавтракали.
«Ешь, Мерете, хлеб из древесной коры, никто не знает, когда мы поедим в следующий раз». А когда они вышли на дорогу, она удивленно посмотрела на своего спутника.
– Эльдар.. ты же хромаешь!
– Да?
– Кажется, что ты идешь по раскаленному железу.
#МаргитСандему
Следующая публикация
Комментарии 1