Ведь я летал

Все интересное началось, когда мне было три года и я упал на асфальт. Меня никто не поднял. Они просто пошли дальше. Даже не обернулись. Видимо ждали, что я встану сам и пойду за ними. Помню, было холодно. И сыро. Был октябрь.
Я поплелся следом. Шуршу, спешу. А они не оборачиваются. Будто и забыли обо мне. А я торопился как мог. В спину дул ветер, помогая мне успеть. Но они просто скрылись за углом панельного дома. Я добрался и туда – но уже не увидел их спин. Вокруг лишь незнакомые люди. Они отводили от меня взор. Будто и не замечали, что я тут, на этом углу… один. И я не знаю, куда идти дальше. Не оставаться же здесь?
Под вечер меня занесло на захламленный дворик. На земле окурки, бутылки… К старой березе прислонились санки. Они там так давно, что кора уже принимает их за своих. Срослась с ними. Срослась с этой ржавчиной.
Забрался под пьяную скамейку. Она покосилась, и от нее жутко разило спиртом. Бывает… Я ее не осуждаю. Она одинокая и ненужная. Что ей еще делать? Только пить… Вместе пытались пережить ночь. Помню, ужасно замерзли и было скучно.
Меня трясло от холодного ветра. Как и мокрую листву. Как и гниющую веревку на тех санках. Только скамейке было уже все равно. Стоит себе. Уже много лет стоит. Молчаливая, уставшая от всего.
Несмелый шорох в кустах. Гляжу туда – темно. Но не боюсь. Снова шорох. Похож на шаги. Они приближаются. Кто-то идет прямо ко мне. Выглядываю из-под скамейки. Меня нашли? За мной вернулись? Меня заберут домой? Мне больше не будет так холодно? Я почти в это верю, не могу оторвать взгляд от кустов. Из их сырой темноты выглянула кошка. Ухо распухшее, а глаза честные. Меня это сразу насторожило. Честности мне не надо, спасибо… Проходите мимо!
Нет, она не уйдет. Настороженно огляделась и пошла прямо на меня. Уходи! Чего тебе? Кажется такой огромной по сравнению со мной… Обнюхала. Мне щекотно от ее черных усов. Отстраняюсь. Но она наглая такая! Взяла и улеглась прямо на меня! Свернулась и прикрыла глаза. Только ухом водила, все прислушивалась. Мне сразу стало так тепло…
– А я потерялся, – не знаю зачем признался ей, оглядел дворовую ночь, – Меня все никак не найдут. Ты не видела их? Они меня…
– Ты не потерялся, – приоткрыв один глаз, перебила кошка, – Тебя выбросили. Как меня.
У нее севший простуженный голос.
– Тебя бросили? Мне жаль…
Фыркнула презрительно и весело. Уткнулась холодным мокрым носом в лапу и сонно засопела. И, почему-то, слушая ее дыхание, чувствуя ее тепло мне стало так спокойно, легко… Говорят, кошки делают нас счастливыми. Кажется, правду говорят. Я подумал в тот момент, что, может быть, все не зря? Может, не зря я упал тогда? Не зря потерялся? Не зря забрел в этот двор, к ней… Ведь она, кажется, тоже совсем одна. И думается мне, что вместе нам будет очень хорошо.
Мы провели вместе несколько дней. Она рассказывала мне странные вещи. О людях, о погоде, о мышах… Не уверен, что все было правдой. Но мне нравились эти ее рассказы.
Одним ранним утром она потянулась и вдруг, не прощаясь, пошла в сторону кустов.
– Ты куда? Ты вернешься? – вырвалось у меня как-то нервно, я подумал, что если она вот так исчезнет, то…
– Вернусь? – кошка задумчиво поглядела на небо, – Если не пойдет снег…
Я чуть подался вперед, но не вылезал из-под скамейки.
– А если пойдет?
– Вернусь, когда закончится, – бросила она через плечо и ушла.
Она ушла. И вскоре я перестал слышать шаги ее лап. Остался один. В этом осеннем дворике. Остался ждать ее. Что я буду делать тут без нее? Что я буду делать без нее, где бы не находился? Без ее историй?
Услышал размеренный шелест – даже не заметил, как во двор вошел дворник в грязном оранжевом комбинезоне. Лениво идет по дорожке, метет листья. Иногда он останавливается, облокачивается на метлу и мечтательно смотрит в окна домов. О чем он думает? Там его кто-то ждет? Там с ним произошло что-то хорошее? Или он просто смотрит в окна домов, в которых никогда не сможет жить?
Я забиваюсь под скамейку. Вдруг он меня увидит? Вдруг заберет? Я не могу уйти, я не хочу уходить. Ведь кошка вернется и будет меня ждать. Что она подумает, если не найдет меня? Что я ее бросил? Что я сбежал? Что вернулся к тем людям? Нет-нет, я не могу! Поэтому прячусь.
Дворник меня и не замечает. Кажется, он вообще мало что видит, он погружен в свои мечты, в свою непрожитую жизнь. Это и хорошо. Там, в фантазиях, нам всем лучше, чем здесь. Он уходит, и я выдыхаю с облегчением. В этот раз пронесло.
Тут так тихо… Только листья, медленно планируя, скользят по воздуху, чтобы упасть на сырую землю. Где-то вдалеке играет музыка. Тихо так играет, явно не для нас. Для кого-то другого. Того, кто живет в одном из этих домов. Но, кажется, двору нравится. Кажется, что он даже слегка покачивается в такт этой музыке. Не так уж много у него событий…
Хотя да, я знаю. Это вовсе не двор. Это меня покачивает от ветра. Он забирается под скамейку, как мальчишка под юбку. Музыка утихла. Как жаль! Я хотел, чтобы кошка ее услышала. Может, завтра снова заиграет? Очень на это надеюсь.
А вы видели когда-нибудь, как падает белая пыль? Я – да. Сначала увидел первую. Да-да, ее! Самую первую, маленькую, еле заметную. И правда, как пылинку. Она, крутясь, медленно спускалась с неба. Все ближе и ближе к земле. Все ближе и ближе ко мне. Упала на меня и тут же превратилась в каплю. Холодная. Это не пыль. Это снежинка. Первая за этот год. А за ней следом и вторая, и третья. Так красиво смотреть за их безмятежным спуском. Он кажется неотвратимым, спокойным, кажется чем-то, что должно было случится.
Зря говорят, что первые – самые быстрые. Вовсе нет! Они пришли неспешно, они никуда не торопились. А вот следом… Следом понесло каких-то сумасшедших! Они бросались к земле, словно люди, опаздывающие к назначенному сроку. Как они налетели! Как много их было!
Стемнело. Но сыпаться они не перестали. Следом за белой пылью повалили огромные хлопья. Будто где-то на небе неумелый ребенок уже попытался слепить из них снежки, но они получились кривые и разваливающиеся. Я смотрел по сторонам. Я все ждал. Но снег не прекращался. Нет-нет, он только набирал обороты. Уже совсем темно. Но ему нет до этого дела. Нет дела до меня. Нет дела до того, кого я так жду…
Услышал шорох, с надеждой обернулся. Это просто белый мятый лист, вырванный из какой-то книги, подгоняемый этой внезапной метелью, пронесся по земле, пересек двор.
Снежинки падали на меня и превращались в капли. Я становился тяжелым, словно с каждой каплей чуть более старым. Меня прибивало к земле. Кажется, я навсегда останусь под этой скамейкой. Останусь зимовать. Один…
Снова шорох – это вернулся тот лист. Врезался в ножку скамейки, прилепился к ней, как наспех наклеенное объявление «ПРОПАЛА КОШКА…» Приглядываюсь. Нет, там не об этом. Там просто кем-то выброшенные строки:
«Так черен, как деревья впереди,
как место между ребрами в груди.
Как ямка под землею, где зерно.
Я думаю: внутри у нас черно.»
Во дворе не горят фонари. А снег такой сильный, что ночь кажется черной, как кофейная гуща. Вязкой и плотной. Накрыла крыши домов, накрыла покосившуюся скамейку, ржавые санки. Накрыла и меня. Поскорей бы кончился этот снег. Чтобы кошка вернулась. Я уверен, так и будет. Нужно просто подождать. Правда же?..
Но кажется, что снег теперь будет сыпать всегда. Кажется, что небо накапливало его долгие холодные недели осени, и вот, наконец, дождалось подходящего дня, высыпало его на землю и будет сыпать, пока не станет легким, прозрачным, как раньше. И небу все равно, что от этого снега я становлюсь тяжелее. Что кошка прячется где-нибудь на теплых трубах котельной. Что деревья и листья промерзают насквозь. Небо просто сыплет на нас снег. Безразличное, холодное. Не жалеет, нет-нет, совсем нас не жалеет.
А утром… Утром я увидел двор таким, каким узнал в первый раз, укрытым желтой листвой. Теперь она казалась еще ярче, казалось чистой, совсем не октябрьской. И никаких остатков снега, будто он мне приснился. И снова тепло. И я снова чувствую легкость, еле касаюсь еще сырой земли. Первый снег был стерт без следа. Будто ничего и не было. Помню, подумал тогда – как хорошо. Здесь, в этом тихом дворике. И кошка скоро вернется. Она не обманывает, я знаю. У нее честные глаза. Она придет, и я скажу ей об этом. И прочитаю эти брошенные стихи. Смотрю на страницу – она соскользнула на землю еще ночью.
Двор засветился. Это солнце прорвалось сквозь пелену. И мне хочется смеяться от счастья. Мне кажется, что и этот солнечный двор смеется от…
Из-за угла дома вырвался порыв ветра и, словно большая метла, поднял на уши весь двор, с земли и деревьев подхватив листья и погнав их прочь. Я перестал касаться брюхом земли и меня потащило следом.
– Стой! Верни!
Ветру нет дела до моих просьб. Вокруг меня нервно крутится и книжный лист, словно муха или волчок, взволнованный тем, что его снова потревожили. Нас подхватило, понесло куда-то верх, к этому безразличному небу. Мне только и остается, что смотреть на этот двор. Он все уменьшается.
– Постой! Не уходи! Мне нужно остаться! Меня будет ждать кошка…
Выброшенные стихи метнулись куда-то в сторону, я их уже и не вижу из-за желтых шуршащих листьев. Меня относит за крыши домов. Подожди… Двора уже больше нет. И нет смысла надеяться, что я туда вернусь. Я уже…
И в этот момент я увидел. Увидел мир там, внизу. Дома, улицы, людей. И горизонт огромного города. Деревья, дороги с мчащимися автомобилями. Такие маленькие, точь-в-точь как игрушечные. Словно мир внизу – это ковер, по которому наивный смешливый ребенок катает свои машинки.
У меня захватило дыхание. Ведь я лечу. Действительно лечу. Я тут один, но мне не страшно. Я вижу мир таким, какой он есть. Меня наполнило воздухом и чувство пустоты прошло. А горизонт покачивается как пьяный. Заваливается то на одну, то на другую сторону. Красиво… Какая легкость… Какой восторг… Какой мир…
Как славно! Как славно видеть все это. Меня все несет. То вверх, то вниз. Как на аттракционе. Мне легко. Я не боюсь. Ничего не может случиться. Просто нужно довериться. Просто лететь. Куда? Не так важно. Лишь бы это не заканчивалось. Что мне до этого города? Когда я так высоко! В потоке бесконечного света.
Чуть опустился, туда, ближе к макушкам деревьев и покатым крышам домов. Вижу девушку на балконе. На ней смешной старый полушубок. Она видит меня. Улыбается мне. Я почти сел на парапет ее балкона. Она тянет тонкую руку ко мне, чуть перегибается над пропастью двенадцатого этажа. Хочет поймать. А я подумал – неплохо было бы. Останусь с ней… Почему бы и нет? Но… Но тут, на высоте, так красиво. Так свободно. Подальше от земли. Так хорошо. Метнулся в сторону, лишь на мгновение почувствовал тепло кончиков ее пальцев. Прощай, девушка! Я буду тебя помнить…
Весь день я плавал над городом. То ускоряясь, то замедляясь. Глядел на по-летнему теплое солнце. На желтую листву. Иногда пахло дымом от костров. Иногда мокрым асфальтом и сырой землей. Иногда мешал пролетающим воронам. Они меня обкаркивали и мчались куда-то. По каким-то важным делам. А я смеялся. У меня нет никаких дел.
Ночь наступила рано. Света в городе больше. Словно земля и небо поменялись местами. Все по взаимовыгодному сотрудничеству. Днем город освещало небо. А ночью – наоборот. Город освещает небо. И, кажется, оно этому радо. Ему, наверное, тоже бывает страшно сидеть в темноте…
А я в городе один. Смело шаркаю по пустым улицам, заглядываю в темные окна домов, пробираюсь на балконы, скатываюсь с крыш. Кто меня остановит? Все спят! Только изредка отпрыгиваю от редких машин, которые прорезают фарами эту дивную ночь. О, они прямо как я!
Забрел на тихую старую площадь. Смотрю – человек стоит, не движется. Подлетел ближе. Человек с каменным лицом взирает куда-то вдаль. Ему нет до меня дела. Я сделал вокруг него несколько кругов. Наверное, это какой-то поэт. Может, тот самый?
– Привет, поэт! Тебе не скучно тут? Одному?
Конечно, он не отвечает. Но, наверное, он был хорошим поэтом, раз ему поставили памятник… Вместе с ветром пронеслись через арку в старом доме, забежали в чужой двор. Столько машин… Притулились, прижались друг к другу, словно хотели согреться, словно им страшно в темноте.
– Нет-нет, не бойтесь! Тут хорошо! Смотрите, какая прекрасная октябрьская ночь.
Она сыпет листья на их стекла и крыши. Так, наверное, теплее. Выскочил на широкий проспект и ветер крутым трамплином подхватил меня и потащил вверх. Так быстро, аж дух захватило! Наверное, так себя чувствуют дети, впервые оказавшись на высоких качелях… Как им хорошо! Мне хочется смеяться во весь голос от радости, и страха, и…
Что-то когтистое схватило меня, я резко дернулся. Ветер понесся дальше, а я остался на месте. Смотрю вниз – меня держит сосновая ветка. Высоко. Я схватился за нее, прилип к ней, обвил ее. Сосна была не против. Не возмутилась, не обиделась, ничего вообще не сказала. Лишь медленно покачивалась из стороны в сторону. А на ее макушке я. Она качалась, а мне стало так спокойно, хорошо…
– Да, спасибо… Я, правда, немного устал…
Держусь за ветку и мне кажется, что я где-то в море, на корабле. Волны высокие, но спокойные. Убаюкивают меня с материнской заботой. Прости, ветер, я немного отдохну тут. Куда спешить? Вчера был самый хороший день. И завтра тоже будет. У меня впереди еще столько всего! А пока… А пока я качаюсь на ветке и гляжу, как из-за крыш домов выползает большое красное солнце. Небо над горизонтом словно расцарапано, светлые полосы светятся золотым. Кто там летал? Кто прочертил небо? Наверное, такие же беспечные одиночки, как я… Но, если они есть, значит, мы уже не одиночки? Улыбаюсь от этой мысли. Улыбаюсь от этого солнца. Улыбаюсь от следов тех, кто летает также, как и я.
А сегодня снова сухой и светлый день. Даже здесь, на верхотуре, не так уж и холодно. Ни одна капля не упала на меня, не прижала к земле, не сделала тяжелым всеми позабытым стариком. Нам с сосной тут хорошо. Все залито светом. Все залито днем. А там, внизу, повыходили из своих домов люди, машины оставили свои насиженные дворики и понеслись ругаться клаксонами на дорогах. Спешат, спешат… Все так спешат!
А нам с сосной и некуда. Интересно, давно она тут живет? Интересно, а моя кошка могла бы меня здесь найти и забраться так высоко? Может, ей как-то можно передать весточку? Сказать, что со мной все хорошо. Сказать, что вчера был самый хороший день. Сказать, что вчера я летал. Да и сегодня тоже…
Вечером снова зажгли огни. Дороги, окна домов – все засветилось мерцающим теплым светом. Здесь, на верхотуре, стало совсем холодно. Поднялся сильный ветер. Меня затрясло от промозглости и пустоты. Я дрожал совсем недолго. Потом меня дернуло, и я сорвался, утаскиваемый этим сырым ветром.
– Прощай, ветка! Прощай, сосна! Мне пора…
Интересно, что меня ждет? Куда меня отнесет теперь? Может, еще один круг по городу? Может, вернусь в тот двор? Может снова напугаю ворон? Было бы здорово…
Но тут ветер утих. Быстро, привычно, будто так и должно быть. Будто кто-то, боящийся сквозняка, просто щелкнул выключателем и дуть перестало. Я медленно опустился обратно на землю. Упал прямо в лужу. Этот октябрь… Мимо меня прошел дворник. Он обернулся и бросил другому, в таком же оранжевом комбинезоне:
– Леш! Пакет подними!
Тот, второй, который Леша, обернулся, закатил глаза и подошел ко мне. Поднял. Пронес пару домов. Бросил в кучу сырой листвы. Сразу стало теплее. Потом замел нас в еще большую кучу. Подумаешь… Потом ехали в железном кузове. Нас было так много… Остановились. Мы приехали. Все это знали. Но это не страшно.
Говорят, что у таких как я скучная жизнь и вряд ли кто-то согласился бы оказаться на моем месте. Разве? Да-да, я пролежу на этой свалке еще многие десятилетия. И еще больше, наверное, в земле. Как в той яме, где зерно… Там, где вечная темнота. Там, где я буду совсем один. Кто-то мне прочит двести лет жизни, кто-то четыреста. Сам я не знаю. Но, сколько бы ни было… Они, проведенные в грязи и темноте, стоили тех дней. Ведь я летал!
#АнастасияСоколова