Глава шестнадцатая.
А на дворе уже бушевал цветами и своим ароматным разнотравьем месяц май. Приближалась светлая пасха. В этом году она была поздней. И хотя Андрей очень торопился сделать пистолет, но у него практически ничего не получалось, и выходило, как он не старался. То не хватало нужных деталей, то не было нужных материалов. То сам пистолет не хотел стрелять, то пружины рвало. То еще какая-нибудь беда приключалась. Он понимал, что дело не в инструментах и нехватке материала. Дело в нем. Самое главное, у него не хватало навыка. Да, раньше он клепал пугачи. Да потом забавлялся, стреляя в ворон и сорок. Но здесь все было по-другому. Это была открыта охота не на ворон или сорок. Здесь был король вампиров. Правитель всей местной нечисти. И к этому нужно было готовиться намного серьезнее. «Конечно, если бы у меня была сотня или другая долларов, то я давным давно стал бы владельцем какого-нибудь старенького «макарёнка». Но вот вся беда была в том, что этих-то долларов у меня и нет! А тот пистолет, в подземелье, взять нереально». – Не раз с горечью думал он, прибирая инструменты и заготовки в мастерской. Не сказать, чтобы они с матерью нуждались в куске хлеба. Однако и лишних денег у них не водилось. Не говоря уж о долларах. И парень уже отчаялся что - либо предпринять, потому что завтра светлая Пасха. И печальный, он сидел на кухне. И наблюдал, как баба Аня суетится на веранде. Старушка пекла печенье, и приготовляла тесто на куличи.
- Что, добрый молодец, не весел, что головушку ты повесил? – Участливо справилась она, вытирая руки от теста.
- Да ничего у меня не выходит! Мои пистолеты либо взрываются, или не стреляют. И ничего у меня не вышло. Не хотят они, гады эдакие, работать!
- Да не печалься, мил дружок! Я знаю, как твоему горюшку помочь, да пособить. Вот только руки вымою, и тебя ждет приятный сюрприз. – Она подошла к рукомойнику. И принялась соскабливать остатки теста. – Так ты поедешь со мной на всенощную? Я думаю, что тебе не помешало бы заглянуть в Божий храм. Скоро сыночек мой заедет за мной, так в машине местечко и для тебя будет. И тебе нужно обязательно причаститься и принять таинство исповеди. Очистить свою душеньку от грехов.
- А Леся с нами поедет? Она там будет с нами?
- Да нет, как ни жаль, но Леся останется на хозяйстве. Никак нельзя в такую ночь бросать дом без присмотра. Однако я за неё помолюсь. А утречком, когда мы вернемся из церкви, будем разговляться свячеными яйцами да куличами. – С этими словами бабка вышла в свою спаленку. И до слуха Андрея донесся скрип ее сундука. А потом бабкина возня. Она вернулась, и положила перед ним что- то завёрнутое в тряпицу.
- Вот, возьми. Дарю. Он тебе намного нужнее, чем мне, старой. Парнишка развернул промасленную тряпицу, и замер от восхищения. В свете настольной лампы поблескивала вороная сталь старого нагана.
- Ух, ты, да откуда он у вас?
- А, это памятка от моего первого мужа. Именной, как герою гражданский войны. Вся и память о нем осталась.
- А что с ним случилось? На войне убили?
- Да нет. Не дожил мой мужик до войны. Моего мужа в 39 году загребли. Да и отправили подалее отсюда. Туда, где Макар телят не гонял. Вот был человек, да сгинул. А я его долго ждала. И долго замуж не выходила. Вот так и получилось, что я стара, а дети у меня молодые.
- А вам то сколько годов?
- А я и сама ужо не упомню. Родилась-то я еще при последнем царе, при Николае. А и его пережила, и Ленина, и Сталина, и Хруща, и Леньку, и Меченого. Да много чего я повидала на своем веку! А вот памятку про первого мужика-то берегу по сей день. Как сейчас помню – налетели, что те коршуны-стервятники, в черных кожанках, с револьверами. Ими размахивают, все в хате перевернули вверх днем, подушки да перины пропопарывали. Моего мужичка скрутили, сердечного. Посадили в «воронок», да увезли, сердечного. Долго он мне так снился. Долго. Его, сердечного, наверное, уже и в живых нету давно. И где только его кости, ведомо только одному Господу Богу.
- Бабушка…. Я после такого не смогу расточить ваше венчальное колечко на металл. – Андрей положил украшение на стол. – Рука не поднимается. Ведь это подарок вашего мужа. И где теперь только взять серебра на пулю?
- Да не грусти, парниша! Я недавно свой сундук перебирала, и кое-что нашла. – Бабка в карман полезла, и выудила оттуда серебреный рубль. – Возьми. Дарили мне его на счастье. А его всю жизнь ждала, так и не дождалась. Нет его, и по сей день. Так пусть этот рублик правому делу послужит. Андрей с благодарностью поцеловал сухенькую узкую ладошку, от которой пахло приятным ароматом земляники и ладана.
- Спасибо вам великое, бабушка Аня!
- Да оставь ты свои любезности, да поспеши с делом. А мне сейчас ещё нужно запечь в тесто его. А времени в обрез. Андрей схватил свой картуз, и выбежал во двор. Около калитки Леся мела дорожку.
- А ты, куда так поспешаешь?
- Леся, потом, потом, мне некогда Он торопливо скрылся за калиткой. А девочка обиженно надула губы. И проворчала:
- Вечно куда то спешит, и вечно что-то недоговаривает! А Андрей, запершись в мастерской, уже отливал пули. Их вышло ровно три. Маленькие, остроконечные. «Да, вот такой кусочек металла забирает жизнь у человека в считанные секунды. А чтобы родился и вырос вот этот человек, сколько времени нужно!». И сам себя одёрнул, «здесь совсем другое. Жизнь давным-давно покинула тело этого человека. И в бренной оболочке поселился дух вампира, дух из преисподней!». Он, как только остудил изделия рук своих, сразу же вернулся назад. Леся сидела уже на кухне, и помогала бабке красить куриные яйца. А сама баба Аня разделывала тесто. И раскладавала его в формы.
- Вот и славно, что ты так скоро поспел! - Бабка взяла пули. – Да, такой махонький кусочек металла, а жизнь скоро отбирает. – Она положила к нагану в свёрток промасленной папиросной бумаги. – Так-то оно лучше будет. А то ненароком тесто да прилипнет, туда, куда ненужно. И всё дело насмарку! И опять жди, дожидайся Светлой Пасхи ровно год. А за это время неизвестно чего станется. Вот, запеку-ка я все это дело в самую большую пасочку. Батюшка, то, не зная, и освятит, что нам нужно.
- Бабуня, у тебя две большие пасочки, как ты их не перепутаешь? - Леся показала на другую большую форму, в которой уже было заложено тесто.
- А я крестик из конфеток на другой пасочке-то выложу. Да изюмцем украшу. - Нашлась старуха. – Она взяла формы, и посмотрела на внучку, - давай, помогай, егоза. Они вдвоем вышли на веранду. Там красовалась большая русская печь. И от неё несло жаром и хлебным духом. Открыв заслонку, бабка принялась садить формы в жерло печи хлебной лопатой. Закончив своё дело, закрыла заслонкой, и поставив лопату на загнёток. А потом отёрла со лба пот.
- Ну, и ладненько. Самый лучший пасхальный кулич удается лишь только в такой печи. И они вернулись на кухню. Там Леся с недоумением спросила.
- Бабуня, а почему ты говоришь кулич да кулич, если это пасха? Все так говорят.
- Да говорят, потому что не ведают, что пасха делается из творога, яиц, масла и сметаны. И она не печётся, а ставится под загнёток. А то, что вы называете пасхами, то на самом деле куличи. В их тесто кладут дрожжи, добавляют, и яйца, и сливки. Но разница в том, что куличи пекутся. Вот и всего различия от пасхи. Понятно, моя милашка? – Она ласково потрепала внучку по щеке.
- Да, теперь мне эта разница понятна. Бабуля, расскажи, откуда взялся обычай праздновать пасху? Старуха принялась раскладывать на столе крашенки для просушки, и в это время говорила:
- Пасха то, мое дитятко, от еврейского слова песхе. Или это означает исход, избавление. Именно в библии говорено, что евреи попали в египетский плен. И пророк ихний, Моисей, давал перед фараоном многие чудеса и знамения, чтобы тот ирод их отпустил. Лишь последнее заставило дать волю еврейскому народу. Ангел Господень явился Моисею, и приказал зарезать ягнёнка, и полынью окрасить косяк дверной его жертвенной кровью. И прошёл ангел по всему Египту, и поразил первенцев из всего живущего, от фараона на троне до рабынь при жерновах. Глубокое горе и высокий плач, и вопль охватил весь Египет. И лишь тогда отпустил фараон евреев. А потом передумал, и со своим войском погнался за ними. Казалась, что их гибель неминуема. Но тут Моисей ударил своим жезлом по воде чермного моря. И расступилось оно, пропуская его народ. А над фараоном, а фараон, и все его войско там утопло. Но это еврейская пасха, так она была неделю назад. И они празднуют её, как избавление. Мы же, православные христиане, как само воскрешение Господа нашего, Иисуса Христа, нашего спасителя от смертных грехов. Он, сердечный, своей смертью взял на себя все грехи человечества, и своей кровью искупил их. В день светлой пресвятой Пасхи на небе само солнышке светит играет и переливается по особенному. Тут она тревожно понюхала воздух.
- Ох, горе, горюшко! Ну, никак куличи мои подгорают! – И выбежала их кухни.
- Славная у тебя бабка! И знает она много чего! И поговорить с ней интересно. Не похожа на других старух! Те уж точно ведьмы. Всё им плохо, и все нехороши! Только сидят на лавочках, лузгают семечки, да сплетничают, моют кости своим соседям, встречным да поперечным. - Андрей улыбнулся. И жалобно проговорил, - Леся, как жаль, что ты с нами не едешь!
- Да вот просилась у бабки. Однако ты сам уже знаешь, что ежели моя бабуля упрётся, то её трактором с места не сдвинешь. Заладила, как та испорченная пластинка, сиди дома, и баста. Бабка вернулась с куличами, и принялась их раскладывать на чистом рушнике.
- Вот, заболталась я с вами, чуть было их не прозевала. Лесинька, ты выглянь во двор, кажись, я слыхала, что машина уж подъехала. Так ты выглянь, голубушка. Леся набросила на плечи пуховый платок. Май маем, а вечера были прохладны. И скоро вышла на крыльцо. Бабка укладывала в большую корзину яйца, куличи, печенье, яблоки, кольцо колбасы и сала. То есть всё, чем она собиралась завтра разговляться после строгого сорокадневного поста. Вскоре вернулась румяная после бега внучка.
- Бабуня, дядя Боря приехал, торопит вас.
- Так беги, егоза, да скажи, что мы сейчас. Я только помолюсь перед дорогой. – И она дала тяжёлую корзину Андрею. – Ты, парниша, бери корзину, да неси.
- Ой, тяжелая! – Ойкнул Андрей, взяв корзину со снедью.
- Тяжко нести, да легко есть! – Улыбнулась кончиками губ баба Аня. – Неси в машину. Я сейчас только сотворю нужные дорожные молитвы, и приду. Пускай сынок подождет малость. Дорога хоть и не дальняя, а шуток не любит. И став у иконы, осенила себя крестным знамением, и принялась шептать, - Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя. А окном послышался нетерпеливый автомобильный сигнал. Она встала с колен, и засеменила к двери, проворчав напоследок:
- И куда он летит, куда вечно спешит, и других торопит! И помолится то по - человечески толком не дал. Сам безбожник, и других в грех вводит. Они вышли на улицу. У самой калитки стояла знакомая «Волга». Бабка поцеловала внучкин лоб.
- Ты тут уж побуду сама. Присмотри за домом и двором. Андрей поставил корзину на заднее сидение, и сед рядом. Старушка села спереди. И начала по-стариковски ворча.
- Не могу я ездить в ентих машинах. Прям голова кругом идет. И кажется, что сидишь, точно в гробу каком-то цинковом, или стальном. И света Божьего не видать! Иное дело, как на возе! Ты едешь, не спеша никуда. И всю округу видать, как на ладони. И сеном ароматным да луговым пахнет, травой – муравой, а не каким-то гадким бензином.
- Ой, мама, вы ещё волов вспомните. Человечество идет вперёд, скоро на самолётах будем летать.
- А на волы потом и пересядете, как бензин ваши машины пожрут по всей округе. Они выехали уже за околицу села. И сразу же попали в полосу тумана. Он становился гуще и гуще, пока вконец не показалось, что они не едут на машине, а плывут в густой молочной реке. Борис включил фары. Однако и от этого было мало толку, ничем не помогло.
- Да... Как его ехать? Не имею никакого понятия. И ни зги не видать, точно тьма египетская. Хорошо, что мы хоть и по главней дороге едем. А то выскочит какой дурак, который права за сало прикупил, да и впишется, не заметив нас, в машину. Бабка ничего не ответила на этот монолог. Она смотрела вдаль, и тихо, сосредоточенно шептала молитву, шевеля беззвучно одними только губами. И по ее сухонькому личику струились обильные капли пота. Вдруг она неожиданно прервала свою беззвучную молитву, и насторожилась:
- Останови, ты покамест свею колымагу. Борис не стал спорить, потому что прекрасно знал, что его мать зря ничего не скажет. И, подъехав к обочине, заглушил мотор. И как раз вовремя. Показался впереди перекрёсток. И перед ними промелькнула громадина машины. Борис побледнел так, что его лицо приобрело цвет воротника белоснежной рубашки.
- Да этот придурок гонит под все сто. Он стопудово или дурной. Мама, мамочка, мы были всего на волосочек от гибели. Скажи ты только, откуда ты знала?
- Сам Господь вперед мне это подсказал. Заводи ты свою машину. Да поехали дальше.
Туман начал понемногу рассеиваться, и они въезжали в городок. Солнце почти что опустилось, за горизонтом, и только тонкая полоска вечерней зари освещала темнее небо. Андрей не раз бывал в городишке. И знал его улицы, как свею ладонь. И поэтому ему было неинтересно смотреть в окошко машины. Он думал, и тайные мысли, казалось, прирезали на его переносице продольную морщинку. «Раньше моя жизнь была какой-то пустой. Ну что, интересного было в ней? Каждый день одно и то же. То корову нужно покормить, то навоз убрать, то скот напоить, то огород вскопать или сена привезти. Да и школа. Скучно! А вот теперь в этой пустоте появился какой то интерес. Вампир. Эта тварь разбудила во мне азарт первобытного охотника. И я должен бороться с ним. Сама судьбам бросила вызов. И кто кого? Или он меня, или я его. Как там Лесинька? Зря мы ее ни взяли с собой. Зря. - Он улыбнулся потаённым своим мыслям. «Хорошая она. Жаль, что через пол - года уедет, а потом и вовсе забудет меня. Что им, городским! Да им всяких там крутых подавай. И с разными там с иномарками и кучей баксов. Потом она на какого-то там простого сельского парня и не глянет! – Это заставило его тяжело вздохнуть.
- Что, парниша, так вздыхаешь? Сегодня отстоим всенощную, а завтра пасха. Так можно христоватъся со всеми. – Загадочно посмотрела на него бабка.
- Так, просто. - Уклончиво ответил Андрей, и провёл по своей седой голове рукой.
- Андрей, а что у тебя такого стряслось, что ты почти весь седой? Как старик, который повидал много чего, да и немало пережил. – Спросил его дядя Борис.
- Да мать моя тяжело болела! Вот и переживал за неё. - Солгал подросток. Он не хотел посвящать этого человека в тайную борьбу между силами тьмы и света, зла и добра. «Всё равно он не поверит. А лишь только подумает, что у меня ум за разум зашёл! – Скептически улыбнулся парнишка. И попытался перевести разговор на другие рельсы.
- Дядь Боря, а, правда, что вы кино снимаете?
- Правда, но пока сидим без дела - нет заказов, и некому финансировать фильмы. Они подъехали к самой церкви, но на стоянке не было места. Далеко вокруг разносились разноголосое перекликание колоколов. Они призывали к вечерне. Золоченые купола местной церквушки возвышались над городком, и были видны издалека. Борис остановил машину на платной стоянке, что была недалеко от церковного дворика. Баба Аня набожно перекрестилась перед входом в церковь, и толкнула дверь. Оттуда послышалось мерное чтение. Это дьяк начинал службу. Андрей вошел следом за старушкой. И с удивлением всматривался вокруг. Его все удивляло. И запах ладана, и скорбные лики икон, и деревянное распятие, и сама настенная роспись. Всё это вызывало интерес. И он, как будто очарованный, смотрел на все иконы. Ему всё эта было в новинку. И хоть парень был крещён, не это было очень и очень давно, когда он был еще младенцем. И после этого таинства Андрей не был в божьем храме ни разу. Начиналась служба. В этот момент распахнулись царские врата. И вышел батюшка. Он, облачённый в зелёные ризы, казался райский птицей, неведомо как попавшей сюда. И, взмахивая кадилом, принялся освящать храм. Ароматные клубы ладана заполнили все проходики и углы. Однако страннее дело, этот дым вовсе не ел глаза. От него почему-то на душе становились легко, и приятно. Андрею казалось, что с его плеч спала какая-то тяжесть. И тело налилось легкостью и энергией, как будто после парной бани. Парнишка внимательно вслушивался в слова молитвы. Как-то незаметно подошла полночь. И батюшка уже вышел вовсе в другой ризе. Она была уже из золотой парчи, и сияла, словно перья сказочной жар-птицы. Церковная служба продолжалась. Андрей слушал красивые голоса певчих, которые пели слажено, классически. Их чудные голоса славили возрождение и воскрешение Господа Иисуса Христа. Прошел крестный ход. И, как миг, незаметно пролетела ночь. А ранним утром, когда над землёй начинала разгораться ранняя заря, священник и хор певчих начали свой традиционный обход вокруг церкви, где стояли христиане, и ждали, когда же освятят их пасхи, куличи, и крашенки. А священник, подобно сказочной жар- птице, в парадных ризах, медленна проходил вдоль длинных рядов христиан, обильно стряхивая на людей, корзинки и домашнюю снедь, на кошелки святой водой. Хор певчих выводил: «Христос воскрес, смертию смерть поправ. И вечную жизнь нам даровав!». Баба Аня разложила, свей куличи на чистом платке. Один, самый ладный, да красивый, с поклоном положила в корзину дьяка, а остальные принялась убирать в свою кошелку. Борис приметил красивую, да румяную паску. И шепнул:
- Мама, дай мне её. Однако бабка нахмурилась, ей было неприятно отказывать своему самому младшенькому, баловню и любимцу. И она тихо пробормотала:
- Сынок, какую хочешь, только не эту.
- Мама, но почему? Мне нравится именно вот эта. И другую я не хочу.
Сынок, эта пасха обещана одному человеку. А почему – много будешь знать, так мало будешь спать! – Сердито поджала она губы, и они превратились в тонкую линию. Борису стало понятно, что здесь скрыта какая- то большая тайна. И мать что-то скрывает, не хочет проболтаться. Сын, обиженно шмыгнув носом, сердито засопел. Однако с матерью спорить не посмел. Потому что знал, что это дело глупое и бесполезнее. Его маменька упряма, как бык – трехлеток. И ее не переубедить никакими доводами. «Я все равно узнаю ее секрет, и что она прячет там, внутри этого куличика!» - Сердито подумал он, заводя машину. И до самого дома не проронил ни слова. Уже дома бабка принялась хлопотать, и накрывать праздничный стол. Она суетилась, перетирала тарелки. И Леся помогала ей в домашних хлопотах. В этих заботах и суете, старушка немного позабыла о пасхе. И Борис, под предлогом, что ему нужно покурить, незаметно выскользнул в прихожую комнату. Там, на холодильнике, красовались освяченые куличи. Он взял именно тот, с большим крестом. И тут же ощутил, что тот слишком тяжёл для своего нормального веса. «Тяжеловата. Наверняка, он с каким-то секретом!». – Подумал мужчина. И надломил испод. «Ух, ты! Пистолет!»». – Ахнул он от неожиданности. - И от этого открытия ему стало не себе. Волна жгучего холода захлестнула всё его тело. «Зачем эта пушка безобидной старушонке? Неужто моя маманя на старости лет связалась о какими нибудь братками – головорезами? На неё что-то это не особо похоже!». – Он с этими мыслями осторожно поставил кулич на место. И вовремя. В этот момент в прихожую вошла мать. И очень строго взглянула на сына.
- Сынок, нечего тебе болтаться без дела. Сходи-ка в наш погребек. Да принеси банку огурцов, да банку помидоров. Я сейчас очень занята. Борис покорно надел старую фуфайку, и вышел во двор. А бабка скоро позвала Андрея.
- внучек, быстренько возьми вот это, да запрячь. - Она разломила пасху, и вынула оттуда пакет с наганом и пулями. - Береги эту вещь, как зеницу своего ока, мой мальчик. Запомни, что вампир должен умереть. И чем быстрее, тем лучше. Он спрятал оружие за пазуху.
- Спасибо вам, бабушка.
- А теперь иди к Лесиньке. Да посиди ты там. Малость отдохни. Да будем скоро разговляться. А, может, кликнем Таньку и Алёшу?
- Да они в город со своими родными в гости еще вчера укатили.
- Ну, иди. Андрей вышел в зал. А бабка поправила кулич, как там ничего и не было. Вскоре вернулся ее сын. Он поставил банку помидор, и банку огурцов возле самого холодильника.
- Вот, принес. Мам, с каких это пор ты занялась освящением боевого оружия?
- Какого это?
- Пистолета. Бабка удивлённо на неге посмотрела:
- Ты что, сынок, с какого дуба свалился? Каких это пистолетов? Я уже старая. И это мне вовсе ни к чему. В казаки разбойники возраст не позволяет играть.
- Мама, да я сам видел вот в этой пасхе пистолет. У меня нет глюков! Тут торчало дуло!
- Да ты что-то путаешь!
- Так почему ты мне не хотела её дать?
- У нее испод малость прилип к формочке. И она получилась, как разорванная. Я думала дать тебе получше. Однако если ты так уж настаиваешь, то возьми! Я вовсе не против. Борис растерянно посмотрел в ее глаза. Он-то нутром чуял, что его мать лжёт. И чего-то не договаривает ему всей правды. Однако никак не мог доказать, что она его обманывает, или вешает лапшу на уши.
- Христос воскрес, сыночек! Пошли, моя душа, пошли разговляться! – Она тронула его за руку.
- Воистину воскрес! – Борис поцеловал сухие губы матери, и они вошли в зал, где уже был накрыт праздничный стол. А на столе красовался молочный поросенок. В его середке была гречневая каша с луком и всякими приправами. А в зубах он держал морковку. Холодец, салат из капусты, огурчики, маринованные помидорки, селёдка. В графинчике красное вино.
- Ну, после такого длинного поста не грех, как говорится, выпить чарку хорошего вина да разговеться! – И бабка взяла краснее яйцо, а второе подала. – Ну-ка, давай, чокнемся! У кого крашанка будет покрепче, да посильнее! Он смущённо заулыбался, но стукнул своей крашенкой по бабкиной.
- Твоя взяла! А теперь пробуем дондьшками. Однако в этом случае выиграла баба Аня.
- Ничья, ничья, победила дружба! – Радостно захлопала в ладони Леся.
- Баб Ань, скажите, а зачем только яйца красят на Пасху? - Спросил её Андрей.
- А так положено. И не нами это придумано, и не нам это отменять! Этому обычаю лет и лет. Раньше говаривали, что в тот день, когда воскрес наш Спаситель, то явился он своим ученикам. И один только Фома не поверил в его чудное воскрешение. И он сказал, если эти яйца покраснеют, а вареная курица оживёт, то лишь поверю, что ты воскрес. Иисус взмахнул правой рукой и вымолвил: да будет по твоим слова так. И тогда, в тот же миг, свершилась чудо. Варёная курица оделась в перо, и закричала, захлопала крыльями. А яйца внезапно покраснели. Лишь тогда Фома пал перед ним ниц, и возопил: каюсь, господи, каюсь в своём неверии. Вот оттуда и пошла поговорка на человека, которого трудно в чем либо убедить. На него говорят – Фома неверующий. Тебе ясно, моя сладкая ягодка?
- Теперь ясно, бабуня! Пожалуйста, отрежь мне от этого поросеночка! – С этими словами внучка протянула тарелку.
- Запомните, что пасхальный поросенок – это очень великая сила. И ежели закопать его молодые косточки на огороде, или, скажем, на даче, то ни один колдун, или ведьма, никакая нечисть на эту земельку не посмеют вступить. - Бабка выбрала румяный бочок, и положила на тарелку. - Кушай, моя сахарная, кушай. Набирайся сил да ума.
- Мам, и ты веришь во всю эту чушь? – Довольно скептически хмыкнул Борис.
- Не мною, сынок, это придумано, так не мне и это отменять! Много в нашей жизни чудес. И ты сам в этом удостоверишься.
продолжение следует
© Copyright:
#ЛюдмилаМороз, 2008
Свидетельство о публикации №208120400297
Комментарии 1