5 июля - 65 лет назад отошел ко Господу оптинский старец, игумен Иоанн (Соколов) /26.

09.1874 - 05.07.1958/
Молитвенник и прозорливец, воспитанник знаменитой Оптиной пустыни, духовный наследник ее великих Старцев, проведший в заключении 18 лет за веру Христову, в лагерях Забайкальского края и три года в специальной психиатрической больнице.
Родился в богатой семье. Рано лишился матери. Воспитывали его отец и бабушка в строго православном духе. Отец не жалел средств на воспитание сына, учил его (помимо гимназии) и языкам, и музыке. Бабушка с любовью принимала странников и монахов-сборщиков – таким образом мальчик рано познакомился с монахами из Оптиной пустыни. Они пригласили погостить его летом и он поехал вдвоем с товарищем. Следующим летом поехал опять – и остался там навсегда. Было ему тогда 16 лет.
Вскоре с ним случилось несчастье. Спускаясь с колокольни стал прыгать через две ступеньки, поскользнулся на крутой каменной лестнице, слетел вниз, разбил и переломил бедро. Позвали старца отца Анатолия /+12.08.1922/, который, покачав головой сказал: «Зачем теперь его наказывать, он сам себя наказал!»
Вызвали отца, тот уговаривал сына оставить монастырь и уехать лечиться в Швейцарию к лучшим врачам, которые могут исправить ногу. Но Ваня заявил: «Я пришел в монастырь не для красоты, а для убожества, вот и буду убогим!» После перелома он долго болел и остался на всю жизнь хромым, немного горбатым, маленького роста.
К моменту закрытия монастыря был в сане игумена.
18 лет провел в заключении в Забайкальском крае. Там он потерял все зубы, почти полностью лишился зрения, ему переломали почти все ребра.
Три года игумен Иоанн находился в заключении в специальной психиатрической больнице, где на нем испытывали разнообразные психотропные препараты.
На допросах он обратил к вере во Христа нескольких своих палачей, в частности начальника московской тюрьмы, который обратился к Богу после того, как старец исцелил его жену, изводившую прежде мужа истериками.
В 1953 г. отпущен на попечение духовной дочери Стефаниды, помяни ея Господи во Царствии Твоем, оформившей над ним опекунство. Проживал в Москве.
Стефанида привезла его избитым, покалеченным, больным. Руки и ноги перебиты, ребра почти все переломаны, зубы и один глаз выбиты. Старец никогда не жаловался, только о глазе вздыхал: "Вот фонарь-то у меня один остался и светит плохо".
К старцу потянулся народ, но за ним последовали и "компетентные органы". Пришлось соблюдать осторожность, перевозя старца с квартиры на квартиру и ограничивая прием, но помогало это плохо.
Нередко он со скорбью говаривал: "Вот было бы мне свободно, сколько бы я принимал страждущих. А так сижу, как в клетке. Дар имею, а дать некому".
Многие знали и ценили отца игумена Иоанна. Митрополит Николай говорил: "Как же должны мы благодарить Господа за то, что посылает Он миру людей не от мира сего".
В одном из донесений осведомитель сообщает, что к игумену Иоанну приходил неизвестный беглый священник, который с горечью рассказывал старцу, что священнослужителей гонят и травят как собак.
"Детка моя, потерпи еще немного, — сказал ему старец. — Вот наступит
1956 год, и будет полегче".
Был духовником отца Иоанна (Крестьянкина) который называл его «профессором духовной академии».
Люди вспоминают загадочные и непонятные до поры слова старца. Например, в годы всесилия Советской власти старец говорил: "Все, что теперь, будут искоренять".
Отец Иоанн уже умирал от рака печени и не вставал с постели, когда с ордером на его арест пришел некто из КГБ. – Детка моя, – сказал ему старец, – я ведь лежачий и никуда не сбегу. А у тебя дома беда, поспеши поскорей.
Старец что-то шепнул посетителю на ухо. Тот переменился в лице, убежал и больше не появлялся. А потом, на отпевании игумена Иоанна, этот человек стоял у его гроба и плакал.
Скончался 5 июля 1958 года. Незадолго до смерти он предсказал, что отпевать его будет архимандрит Иоанн (Крестьянкин), а похоронят его на Армянском участке Ваганьковского кладбища, так и случилось.
На отпевании свершилось исцеление рабы Божьей Пелагеи...
Пелагею давно уговаривали побывать у старца, а теперь привели проститься с ним. Приложилась Пелагея ко гробу, отошла, а потом попросила: "— Батюшка, а можно еще раз приложиться?
— Можно".
Лицо усопшего старца было по-монашески закрыто наличником,
но тут отпевающий священник откинул его и воскликнул:
"Видели? Видели?"
И все увидели сияющий, светоносный лик старца, а по церкви разлилось дивное благоухание...".
Незадолго до смерти игумен Иоанн говорил: "Детки мои, я всегда с вами. Приходите на мой холмик, постучите, я отвечу вам".
На могилке игумена Иоанна (Соколова) и поныне идут исцеления. Вот и приходят сюда православные со своими нуждами, а то и просто за утешением.
Благодать здесь такая, что уходить не хочется. Люди подолгу сидят на лавочке у святой могилки и, бывает, рассказывают о старце.
Говорят, он был строг в духовной жизни. Тем, кто жаловался ему на нерадивых священников, старец отвечал: «По покупателю и продукт». А про тех, кто утром, не помолясь, сразу хватается за хозяйственные дела, старец говорил, что они «как кукольники какие-то. Утром надо прежде всего положить три поклона – Господу, Царице Небесной и Архангелу Михаилу