Тропинка, ведущая в рай
Тропинка, ведущая в рай,
конечно, совсем не тропинка,
но кофе с тобой по утрам
под шорох дождя. Под сурдинку
плетение вечности слов
в надежде, что вечность реальна,
невечности нашей назло
классической и виртуальной;
тропинка, ведущая в рай,
всё чаще - тропинка из рая,
пасьянс суеты, как игра
надежд обречённых. По краю
проходит, конечно, она
и нет у неё направленья,
поскольку она нам дана,
как встречное наше движение...
Небо из глины
Опьяняющий запах жасмина,
словно голос твой. Небо из глины,
обожжённой зарёй на востоке,
свет Господен, исчерпаны сроки,
перечитаны заново строки
всех стихов. Ты уходишь, уходишь,
по крупинке, по капле и вроде
не со мной ты, но всё же едины
на земле и под небом из глины,
опалённым рассветным пожаром,
всё, что было, скажи, ведь не даром,
ведь не даром мечты и надежды
грешных душ наших. Прежнее "прежде"
каждый день заменяется новым
днём, в котором иные основы
и другие надежд паутинки,
и заевшая с песней пластинка,
словно вечности символ, и всё же,
возвращение в счастье возможно,
возвращение в счастье возможно,
повторяю до боли, до дрожи...
Берлинский дождь...
Мы пили с тобой пиво в гаштете,
а потом выходили под берлинский дождь,
и казалось на всей маленькой/ большой планете
мы одни. По лужам пробегала дрожь,
как по твоей обнаженной руке,
когда на нее падала капля,
и ты была в тот миг где-то вдалеке,
и потому смысл моих слов понимала навряд ли,
а я думал, как же так, черт побери, бывает,
что человек вроде бы с тобой рядом, но не рядом,
а ты рассказывала мне про Тайланд, Лондон, Гавайи,
про все места, где была не со мной. Надо
слетать на Бали, говорила ты, и пристально смотрела на меня:
а что это с моим Homo Faber(ом), - смеялась ты, -
ревнуешь? Ты ревнуешь свою Сабет?! И струна
мгновенно ослабевала, мы миновали перекрёстки,
А где смирение, скажи на милость,
я так ищу его и каждый день молю
принять душой. Ночей и дней постылость
замком зашёлкнулась и выбросила ключ,
всё понимать и не уметь исправить,
и неизбежность принимать, как яд,
который убивать, по сути, вправе,
не вправе только всё вернуть назад,
страниц прочитанных невозвратимый шорох
сухой ладошкой гладит по щеке
и пыль надежд, и триумфальность вздора
неоспорима, в сущности, никем...
Всё понимая...
Всё понимая, не хочу принять,
спасаюсь, как и все, самообманом,
и разбавляю суть, как все, туманом
и думаю, что он моя броня,
как будто может что-нибудь спасти
от жерновов слепых противоречий
летящих дней. И мне ответить нечем,
лишь прошептать чуть слышное прости,
за то, что опоздал, застрял в пути,
себя во времени по капле оставляя,
не чуя дна, не разбирая края,
у смысла здравого, как прежде, не в чести,
и слава Богу! Пусть плывет туман,
пусть всё не так, как должно и как нужно,
пусть до костей невстречностью простужен,
но все же избран. И тобою зван.
Предчувствие лета
Уже и Пасха миновала
и День Победы отгремел,
и серых будней одеяло
накрыло чередою дел,
а будни, пусть они и серы
своей привычной суетой,
суть обретенья и потери
всё в той же череде одной;
лучом небесным, как иглою
рассветная прошита стынь,
мечты, надежды слой за слоем
сладки сгущенкой и густы,
поскольку созревает вишня,
впуская алость в зелень тел,
и, веришь, утром даже слышно,
как дремлет лето на листе...