Все-таки раньше с едой лучше было.
Ну, не было такого:
- Миледи, выплюньте это. Там же САХАР!
Тупо стояли за занавеской и ждали, когда миледи слопает третье пирожное и подействует мышьяк. Или коньяк. Я все время их путаю. Ну и ладненько.
Никто, никто не отбирал у герцогини белый тепленький хлебушек. Наоборот, завистливо смотрели, как она трескает сахарные булочки и перестает вмещаться в корсет. Это называлось раз-доб-реть.
А вот этими вашими бездрожевыми грубого помола давились скушные-скушные крестьяшки.
- Барыня, вареньице! Барыня, наливочки. Вы ничего не кушаете!
А барыня второго гуся дожевывают и устали, как собака, взопрели и икають. Вот это жизнь!
Нынче спросят в кафе:
-
Девочке три, она едет у папы на шее.
Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу.
Папа не верит, что скоро она повзрослеет.
Папа готов воплощать в жизнь любые капризы...
Девочке шесть, на коленках у папы удобно.
Он подарил ей щенка и большую конфету.
Папа колючий, как ёж, и как мишка, огромный.
Папа умеет и знает вообще всё на свете...
Девочке десять, и ей захотелось помаду.
Спёрла у мамы, накрасила розовым губы.
Папа ругался, кричал, что так делать не надо.
Папа умеет бывать и сердитым, и грубым...
Девочке скоро пятнадцать, она повзрослела.
В сумочке пачка «эссе» в потаённом кармане.
Папа вчера предложил покататься на шее.
Девочка фыркнула: "Ты же не выдержишь, старый"..