11 июня 1928 года газета "Вечерняя Москва" сообщила о начале в столице съемок фильма "Человек с киноаппаратом". На следующий день у киногруппы были запланированы съемки на Страстной площади в 5 часов утра. На бульваре киношники застали десятки ночующих под открытым небом людей. Среди них был и беспризорник Колька-Судак, попавший в объектив кинокамеры. Журналист той же "Вечерней Москвы" Э. Гард вскоре сделал репортаж об этом парнишке:
"Колька-Судак, 15 лет, Воронежской губернии, холост, малограмотный, недостает 6 зубов. Что говорит вам это удостоверение личности? Ровно ничего. Потому что вы никогда не видали Кольку. Ночью мы встретились с ним на бульваре. Он подошел, шлепая по песку босыми ногами, такими черными, точно это не голые ноги, а начищенные гуталином ботинки, и сказал в упор:
- Дай покурить.
Летней ночью бульвары не бывают пусты никогда. Летней короткой ночью каждый бульвар - это гостиница. «Летняя гостиница». Парочки не в счет. На бульвары приходят ночевать,- и те, кто случайно не попал на дачу, и те, кто бульвар предпочитает «Ермаковке» [ночлежный дом], и те, кто вообще оценивают природу с точки зрения удобной или неудобной ночевки.
Колька-Судак принадлежит к последним. За всю свою сознательную жизнь он только 97 ночей провел под крышей: 3 месяца и 3 дня - в детском доме, откуда убежал, и 3 дня в ростовской ночлежке, по дороге на Кавказ, поздней осенью.
У беспризорников два учения: кавказцев и крымчан. Обе ориентации враждебны друг другу и даже здесь, летом в Москве, они держатся группами: «Кавказ» не смешивается с «Крымом».
Колька - крымчанин. Ежегодно осенью он отправляется в Судак - отсюда и его кличка. Ранней весной возвращается в центр. Грязный, обовшивевший, с лишаями на стриженной голове, готовый на всё, он бродит по Москве и выжидает...
Чего?
Случая.
Если удастся - стрельнуть милостыню. Если удастся - украсть. А если удастся - и ограбить. И ночью встретиться с ним в пустынном месте неприятно.
Но вот он сидит около меня, непринужденно ковыряя пальцем какую-то болячку на ноге, и рассказывает... Сейчас это не страшный звереныш, а несчастный заблудившийся мальчик.
- Всякий бы хотел не воровать, - говорит он ворчливо. - Ишь какой!
Он уверен, что воровать при некоторых обстоятельствах - в порядке вещей. Но в свое оправдание говорит:
- Я ворую только у богатых.
А так как, по мнению Кольки, богач каждый, у кого есть двугривенный, то легко себе представить возможности, которые ему сулит Москва...
Он поэт.
Писать он едва умеет. Сочиняет «в голове». И все, что сочинил, помнит. Очень хорошо, с готовностью всех начинающих поэтов, он декламирует:
- Ну пускай я вор и хулиган.
Хоть за хлеб иду на это дело.
И у меня, поди, живот не барабан,
И от мороза гибнет мое тело.
Для Маяковского это было бы плохо. Но для полуголого Кольки-Судака это почти гениально.
Беспризорные сейчас редкость в Москве. Еще недавно их было - тучи. Сегодня - их единицы. И. право, стоит выудить с московских улиц этих немногих, пристроив их не в специальных «дома», а непосредственно к делу. Подобный опыт был проделан ленинградской фабрикой «Совкино» и результаты я имел случай наблюдать: все беспризорные, отправленные фабрикой к производству, превратились в полезных граждан - работников кинопроизводства.
Кто знает, что получится из моего знакомого Кольки-Судака, попади он в другие условия.
- Поэт? Мореплаватель? Иль кооператор?"
#GoodGhost