МОЯ ИСТОРИЯ
[Metal Hammer 2016]
Фронтмен Metallica вспоминает школьные годы, сомнительные авантюры Metallica и объясняет, почему ярость – это энергия.
Последние 35 лет Джеймс Хэтфилд путешествует вокруг земного шара в качестве лидера самой величайшей металлической команды. Но детство у Джеймса, воспитанного в религиозной семье, было не из лёгких, и он прекрасно помнит свои семейные корни и глубокие раны. Он вспоминает годы своего становления, знакомство с Ларсом и предполагает, как бы Клифф Бёртон отреагировал на эксперименты Metallica в 90-х…
* Твоё полное имя – Джеймс Алан Хэтфилд, родился ты 3 августа 1963 года в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. Братья или сёстры у тебя были?
Да, два старших сводных брата, Крис и Дэйв, и младшая сестрёнка, Дианна. Второй муж мамы был моим отцом. Было довольно тяжело. Мы с сестрёнкой жили как кошка с собакой, и когда родители возвращались домой, мы с ней убирали бардак и прикрывали друг друга. Но братья были гораздо старше меня, поэтому у меня с ними, к сожалению, отношения не сложились. Они были не настолько взрослыми, чтобы давать мне советы, но уже и не детьми, поэтому мы друг друга не понимали – было непросто.
* Ты хорошо учился в школе?
Средне. Тихий, замкнутый в себе паренёк. Отсижу на уроках и скорее домой веселиться и играть. Я любил спорт.
* Твои родители были приверженцами Христианской Науки. Такое воспитание как-нибудь сказывалось на школе и отношении к тебе твоих сверстников?
На школе нет. Я же ведь не в католическую школу ходил. Но на мне, безусловно, отразилось – больше чем на сестре и братьях, я воспринимал всё близко к сердцу. Родители не водили нас к врачам. Мы надеялись, что любой недуг вылечит духовная сила религии или защитит от всех невзгод и болезней. По этой причине мне запрещали ходить на уроки здоровья, изучать строение тела, болезни и всё такое. И, скажем, я хочу записаться в футбольную команду, а для этого мне нужно пройти медицинское обследование, получить справку от врача, и приходилось объяснять тренеру, что ходить к врачам мне религия не позволяет. Я чувствовал себя изгоем, и одноклассники смеялись надо мной. Перед уроком здоровья я стоял в коридоре, куда выгоняли за плохое поведение. Каждый проходил мимо и смотрел на меня, как на преступника.
* Тяжело тебе, наверное, было.
Тяжело, но эти трудности сформировали во мне личность. В юности тебе хочется быть как все, а не выделяться. Но теперь я вижу, что моя непохожесть на других помогла мне в жизни.
* Считаешь ли ты, что благодаря той ситуации ты через некоторое время смог себе сказать: «Я не хочу следовать за толпой».
Да, считаю. Я смог пойти собственной дорогой. В детстве сложно понять религию и веру, и я не понимал, почему не могу пойти к врачу – для меня это было странно. Я видел, как в церковь приходили прихожане со сломанной рукой или ногой, и надеялись, что религия им поможет. Я не видел в этом никакого смысла. Но позже я вник в религию, увидел в ней силу, но медицина важна не меньше, так что, став старше, я разобрался.
* В девять лет ты начал играть на пианино, но потом переключился на барабаны своего брата, Дэвида. На пианино ты играл классику?
Ага. Мама отправила меня домой к своей подруге. Я стал долбить по клавишам, и мама подумала: «О, да он у меня музыкантом будет. Отлично. Будет на уроки пианино ходить». Я отходил пару лет, и было реально скучно, потому что мы разучивали классику, а по радио я слышал другую музыку. Уроки проходили в доме одной пожилой женщины, и после занятий мне очень нравилось пить чай с печеньем. Но я очень рад, что меня заставляли, потому что я играл двумя руками и пел. Наверное, если бы не уроки пианино, петь и одновременно играть на гитаре было бы гораздо тяжелее.
* Когда ты познакомился с Ларсом, ты был ещё подростком, играл на гитаре и уже успел поиграть в нескольких школьных командах – Obsession, Phantom Lord и т.д. Музыка этих групп была похожа на Metallica?
Нет. Obsession была школьной группой, и мы просто бренчали в гараже моего друга, играли чужие песни. Исполняли Thin Lizzy, Black Sabbath, Робена Трауэра и Led Zeppelin… и иногда выступали на вечеринках; вот и всё. Не помню, как учился играть (смеётся). Помню, первый раз взял в руки гитару и подумал: «И как они издают эти громкие звуки?».
* Когда вы с Ларсом стали играть в группе, вы были друзьями-подростками или же вас объединяла музыка?
Безусловно, объединяла узыка. Я его никогда не видел и не слышал о нём. Я поиграл в группе Obsession, и принёс на репетицию свою песню, но она никому не понравилась, и я ушёл. Когда я познакомился с Ларсом, я джемовал с другим школьным приятелем, с которым мы сколотили группу Phantom Lord. Ларс слушал некоторые команды, на которые мы тогда тоже подсели – Saxon, Judas Priest, Scorpions. То есть, те, которые стали популярны в Штатах.
* Значит, дело было в музыке. Тем не менее, вы с Ларсом стали потрясающими партнёрами. Многие супруги столько в браке не живут, сколько вы держитесь вместе. Музыка до сих пор на первом месте или же всё-таки теперь вы ещё и друзья?
Мы с ним были полной противоположностью друг другу – разве что музыку вместе играли. Знаешь, когда в группе перерыв, и мы не видимся полгода, потом встречаемся и начинаем друг другу рассказывать, куда нас жизнь занесла: «Я вот это слушал и вот это для себя открыл», а он мне: «Серьёзно? Я тоже!». Так что в чём-то мы похожи…а в чём-то абсолютно разные. В этом и прелесть. Благодаря этому мы прошли с ним огонь, воду и медные трубы, и поскольку мы с Ларсом абсолютно разные, то можем друг у друга многому научиться.
* Когда в группу пришёл Клифф, он, безусловно, оказал на вас большое влияние, не только в музыкальном плане, но и в личностном…
Абсолютно верно. Он не только обучал нас теории музыки – у него было музыкальное образование, он ходил в колледж, где учился музыке, и кое-чему и нас научил. Увидев его на сцене в составе Trauma, мы с Ларсом охренели. У нас тут же челюсть отвисла, и мы сказали: «Слушай, этот парень должен играть у нас!». Мы с Клиффом стали хорошими и близкими друзьями, любили одну и ту же музыку, вместе проводили досуг, у нас были схожие взгляды на жизнь, мы с ним, по сути, говорили на одном языке. Но да, он был настоящей личностью, сильным парнем, и в конечном итоге на всех нас оказал влияние. Мне его очень не хватает.
* Как бы он отреагировал на ваши эксперименты в 1990-х, начиная с «Чёрного Альбома» (1991) и заканчивая ‘St. Anger’ (2003)?
Ну, полагаю, ему многое бы не понравилось. На мой взгляд «Чёрный Альбом» был отличной пластинкой, и я рад, что мы нашли в себе смелость сочинить её и поработать с Бобом Роком. Это должно было случиться, и случилось. Знаешь, когда я переслушиваю ‘…And Justice For All’ (1988), я понимаю, что дальше мы в том направлении двигаться уже не могли. Нужно было попробовать что-то свежее и новое. Думаю, Клифф придумал бы что-нибудь, где его бас было отчётливо слышно; наверное, что-нибудь более сложное и запутанное. Думаю, он, как и я, был бы против эры Load/Reload, ему бы многое не понравилось – преобразование Metallica либо закос под U2.
* Говоря «как и я», ты имеешь в виду, что тебе самому было некомфортно в тот период?
Нет, совсем нет. Есть на тех альбомах потрясающие песни, но, я считаю, не было необходимости в том образе и имидже группы. Ещё мы написали слишком много песен… из-за чего смертельный яд Metallica потерял свой эффект. Думаю, Клифф со мной бы согласился.
* Считаешь ли ты, что ‘St. Anger’ стал для вас новым началом или же это было окончание периода, о котором ты только что сказал?
Ну, не уверен. Для меня ‘St. Anger’ как бы стоит особняком в нашей дискографии. Это скорее заявление, а не альбом. В некоторой степени, это саундтрек к фильму Some Kind Of Monster. Есть на пластинке интересные и классные риффы, да и песни тоже. Но музыка получилась несвязной, хотя мы и сами тогда были разобраны на части. Но именно эта несвязная музыка вновь нас соединила. Это был очень важный кусочек мозаики, без которого мы не стали бы теми, кем являемся сегодня.
* Насколько для вас было важно, чтобы ‘Death Magnetic’ продюсировал Рик Рубин, а не Боб Рок, работавший с вами на всех альбомах, начиная с Black Album?
Думаю, важно. Боб… Нам стало слишком комфортно работать друг с другом, особенно после того, как мы истощили себя эмоционально в период ‘St. Anger’. Нам нужны были перемены. Рик Рубин – полная противоположность Бобу Року. Мы смогли сесть и самостоятельно написать альбом, без надзора. У группы снова выросли крылья, и мы смогли взлететь. Мы приняли верное решение. Ни в коем случае не хочу обидеть Боба, потому что он дал нашей группе бесконечно много. Мы у него многому научились.
* В фильме Some Kind Of Monster ты откровенно заявил о своих проблемах и внутренних демонах, признав, что в тебе бушует гнев. Но важно ли всё же чувствовать определённую долю гнева и ярости, чтобы сочинять песни?
(смеётся) Отличный вопрос! Думаю, это беспокоит каждого, кто пережил нечто подобное. Но креативность появится тогда, когда это будет нужно. Мы можем «прожевать» абсолютно всё, а потом выплюнуть в стиле Metallica. Я ведь не стану писать о цветочках и солнышке. Когда я счастлив, я сочиняю, наверное, самый тяжелый и убойный рифф. Как бы я не был счастлив, во мне всегда будет чувство гнева. Похоже, всегда будет не хватать ещё одного кусочка мозаики.
Перевод: Станислав "ThRaSheR" Ткачук
Нет комментариев